Дженнифер МакМахон - Обещай, что никому не скажешь

На следующее утро после нашей первой встречи на поле, пока мы стояли и ждали автобуса, я заметила, что на Дел надета та же самая засаленная ковбойка. Но зато она надела чистые коричневые брюки клеш из рубчатого вельвета, перехваченные на узких бедрах толстым кожаным ремнем. Мне показалось, что брюки достались ей в наследство от одного из братьев. К ее рубашке была приколота шерифская звезда из серебристого металла.

Мы обе молчали. Я наблюдала и ждала, когда она заговорит. Мы месили грязь башмаками и смотрели на получавшиеся узоры. Я думала о вороне и о букве «М» на груди Дел, теперь прикрытой не только рубашкой, но и серебристой звездой. Перед тем как подъехал автобус, я подняла голову, заметила усмешку Дел, которая смотрела на меня, и поняла, что наша прошлая встреча все-таки случилась не в моем воображении. А когда я взглянула на ее сколотый зуб, то сразу же сообразила, что после школы вернусь к той вороне и посмотрю, что будет дальше.

Когда Рон открыл дверь, я первая поднялась в автобус, как бывало почти всегда, и заняла первое пустое место впереди, молясь о том, чтобы она не села рядом. Я безмолвно благодарила Бога, когда она прошла мимо и в одиночестве устроилась на заднем сиденье.

— Чую гнилую картошку, — прошептал один мальчик другому, когда она прошла мимо.

— Девочка-картошка, повоняй немножко! — гнусаво пропел другой.

Несмотря на строгое отношение к поведению в своем автобусе, Рон Макензи никогда не мешал другим детям дразнить Дел. Он лишь крепче обхватил руль и сильнее заработал челюстями, словно находился в замешательстве.

— Эй, Дел, как читается слово «картошка»? — поинтересовался первый мальчик, глядя на неграмотно написанную вывеску во дворе ее дома.

— Тупые не читают, тупые воняют, — отозвался другой.

А Дел знай себе смотрела в окно да широко ухмылялась, словно они подшучивали друг над другом, а вовсе не над ней.

В тот день я лишь дважды видела Дел в школе, как, впрочем, и в обычные дни: на утренней перемене и на ланче. Во время утренней перемены я лазала по изогнутой гимнастической лесенке, когда Дел подошла к клену, растущему на краю спортплощадки. Как обычно, она была одна. Она что-то пробурчала себе под нос; должно быть, что-то забавное, потому что потом она рассмеялась. Я с любопытством смотрела, как она отломила веточку с одного из нижних сучьев и притворилась, будто курит сигарету. Арти, здоровый парень из группы отстающих, подошел к ней с двумя приятелями из пятого класса.

— Что там у тебя, Дел? — осведомился он. — Табачку не найдется?

Дел продолжала «курить», делая вид, что не слышит. Она запрокинула голову и уставилась на ветви с только что распустившимися зелеными листьями. Я забралась на верхушку лестницы, чтобы лучше видеть. Рядом со мной играли две другие девочки, Саманта Ланкастер и Элли Буши. Они зашептались и захихикали, когда я улыбнулась им. Они были лучшими подругами и носили одинаковые косы и розовые ветровки. Обе считались хорошими ученицами, окруженными аурой «нормальности» и уверенности в себе; их первыми отбирали в любую команду, а на Валентинов день они получали больше всего открыток. Я вернулась к наблюдению за Дел, стараясь не обращать внимания на Элли и Саманту.

Возле дерева Арти все еще беседовал с Дел, немного раскачиваясь во время своего монолога, словно ему нужно было ускориться, чтобы слова вылетали наружу.

— Тебе кошка съела язык, девочка? Или ты теперь немая, как Майк? Немой Майк и Картофельная Девочка. Что за пара! Я видел, как вы обмениваетесь записками в классе. Любовные послания, да? Пожалуй, вам нужно пожениться и завести грязных немых деток. Будете кормить их гнилой картошкой. Ты об этом задумалась, а, Дел?

Дел промолчала и только затянулась своей «сигаретой», а потом выдохнула невидимые колечки дыма, по-прежнему глядя на верхние ветви клена. Когда она отклонилась назад, шерифский значок поймал солнечный луч и засиял, как настоящая звезда. Я вспомнила рассказы Ленивого Лося о талисманах и подумала, что, может быть, эта серебристая звезда была талисманом Дел.

— Кстати, а где Немой Майк? — громко поинтересовался Арти. Он приставил ладонь козырьком ко лбу и обвел взглядом спортплощадку, словно генерал, озирающий поле боя. Потом он заметил Майка.

— Томми, приведи его сюда, — распорядился Арти, и Томми Дюкетт, самый толстый мальчишка в пятом классе, поплелся за бедным Майком. К тому времени, когда Томми приволок Майка к клену, возле них образовался кружок любопытных детей, включая двух девочек, которые играли под лесенкой. Я спустилась и подошла поближе. Саманта что-то прошептала Элли, которая обернулась, посмотрела на меня и немного покраснела.

— Вот и наш немой. — Арти ухмыльнулся. — Это твой миленок, Дел!

Майк Шейн был тощим, как зубочистка, но на голову выше остальных мальчишек. Его запястья и лодыжки торчали из рукавов и штанин. Блокнот на спирали болтался на шее, подвязанный красной шерстяной ниткой. Майк опустил голову и как будто изучал резиновые мыски своих поношенных кед.

Раньше мне приходилось наблюдать за Майком Шейном. Как и мы с Дел, он большей частью предпочитал находиться в одиночестве. Но я видела, как на перемене он играет в крестики-нолики с Тони Лаперлем, — тем, кто страдал синдромом Дауна, — и, судя по тому, что я заметила, Майк каждый раз позволял Тони выигрывать у него. Как и Арти, я не раз наблюдала, что время от времени он передает Дел записки, а иногда она наклонялась и что-то шептала ему на ухо, отчего он улыбался и отводил глаза.

— Теперь мы вас поженим, — объявил Арти. — Ну-ка, встаньте рядом!

Томми толкнул Майка, тот дрожащей стрункой вытянулся рядом с Дел, почти прикасаясь к ней, а она по-прежнему продолжала изображать из себя гламурную кинозвезду, манерничающую с сигаретой.

— Дел по прозвищу Картофельная Девочка, согласна ли ты, чтобы Немой Майк был твоим мужем в радости и в горести, в здравии и в болезни, пока смерть не разлучит вас?

Дел выдохнула «дым» ему в лицо.

— Это значит «да». Ну конечно, да. Теперь ты, Немой Майк: согласен ли ты, чтобы эта грязная Картофельная Девочка была твоей вонючей женой? Тебе не нужно писать это в своей уродской книжке.

Майк Шейн кивнул, по-прежнему уставившись в землю и дрожа всем телом, словно загнанный заяц.

— Отныне объявляю вас мужем и женой. Теперь поцелуй невесту, — велел Арти.

Майк наконец поднял голову; в его широко распахнутых карих глазах застыл ужас. А Дел все улыбалась. Майк попытался убежать, но Арти и Томми остановили его и подтолкнули к девочке. Он издавал мычащие звуки, словно животное, которое пытается заговорить. По его подбородку текла слюна. Двое здоровых мальчишек снова пихнули его к Дел, продолжавшей стоять на месте. Она уронила «сигарету», растерла ее носком башмака, потом наклонилась и поцеловала Майка в губы. Это был долгий поцелуй в стиле мыльной оперы, и когда Дел оттолкнула Майка, его лицо было уже не бледным, а багрово-красным. Дети вокруг визжали, смеялись и восклицали «Круто!».