Дженнифер МакМахон - Обещай, что никому не скажешь

Я отстегнула у матери ремень безопасности и вместе с ней направилась в универмаг, где также находилось почтовое отделение Нового Ханаана. Джим Хаскуэй, дородный мужчина, которому принадлежал магазин, был городским почтмейстером и одновременно главой добровольческой пожарной команды. Это был настоящий старый универмаг с бакалейным отделом, витриной с оружием и боеприпасами, хорошим выбором инструментов и снаряжения для кемпинга и, разумеется, с обязательными бутылочками кленового сиропа и брелоками с надписью «Я ЛЮБЛЮ ВЕРМОНТ». Широкие сосновые доски поскрипывали под ногами, в углу горела угольная печка, а пожарный и полицейский сканер Джима время от времени выдавал статические шумы и слабые голоса, сообщавшие о последних катастрофах.

— Почему мы здесь? — спросила мать, с подозрением оглядываясь по сторонам.

— Мы приехали за яйцами, помнишь?

— У Гризуолдов есть яйца. Ленивому Лосю они не нравятся, потому что иногда в них попадается кровь… ох, гляди! Это же Джим Хаскуэй! — Она произнесла эти слова так же восхищенно и удивленно, как в тот раз, когда мы случайно встретились с ним в зоопарке Сан-Диего, а не в магазине по соседству, которым он владел уже более тридцати лет.

— Доброе утро, Джин! Как вы сегодня себя чувствуете? А мисс Кейт вернулась в город, да? — Джим подмигнул нам. Он стоял, облокотившись на стойку. Двое мужчин в клетчатых костюмах, стоявшие рядом с ним, приглушенно беседовали друг с другом. Они продолжили свой разговор, когда я отвела мать к холодильнику.

— Говорят, что тело находилось в таком же состоянии, как у той, другой девочки. Обнаженная и с такими же порезами, — сказал один.

— Все утро в лесу работали сыщики с собаками, — отозвался другой. — Приехал фургон с криминалистической лабораторией. Я слышал, что к расследованию подключилось ФБР.

— Патрульные первым делом забрали Ника, — сообщил Джим.

— Его долго не продержат, — отозвался мужчина пониже, более полный, чем другой. — Он пил у Фло до закрытия заведения. Потом поссорился с парнем из другого штата, который приехал в охотничий лагерь. Могу поспорить, что его запомнили все посетители. Это не он расправился с девушкой.

Я взяла дюжину яиц из холодильника и заказала большую чашку кофе, стараясь не показывать, что подслушиваю разговор. Значит, Ник по-прежнему в городе и устраивает ссоры в баре у Фло. Старый разбойник Билли Кид. Я невольно улыбнулась.

Мать послушно следовала за мной, тихонько напевая себе под нос. Я взяла со стойки утреннюю газету и прочитала заголовок: «Убийство в Новом Ханаане». На передней полосе размещалась школьная фотография миловидной девочки со светлыми волосами до плеч, россыпью веснушек и небольшой щелью между передними зубами. Джим кивком указал на фотографию, когда пробил мой чек.

— Это случилось в том самом лесу. Прямо за домиком твоей матери. Ребята говорят, что там водятся призраки, а я говорю, что нельзя шататься где попало. А теперь вот это. Бедная девочка, ей только что исполнилось четырнадцать лет. Она отошла от остальных не больше чем на пятнадцать минут. Они вообще ничего не слышали. А вы сегодня ночью не заметили ничего странного?

Двое других мужчин выжидающе уставились на меня, ожидая ответа. Шерлок Холмс и доктор Ватсон в клетчатых костюмах.

Я покачала головой, испытывая необъяснимое ощущение, будто собираюсь солгать. Мне вспомнились грязные носки и ночная рубашка моей матери, и я подумала, что когда она выходила на улицу, то могла что-то увидеть. Но наверняка ничего особенного. Возможно, она всего лишь прогулялась по двору… как призрак из прошлого Нью-Хоупа.

— Мы ничего не слышали и заметили полицейские автомобили лишь по дороге сюда. Еще там стоит фургон службы новостей третьего канала.

— Должно быть, Опал сейчас очень тяжело, — продолжал Джим.

— Опал? — спросила я. — Дочь Рейвен?

Джим снисходительно посмотрел на меня: о какой еще Опал могла идти речь?

— Господи, Кейт, они были в лесу вместе. Убитая девочка была ее лучшей подругой.

— О, Боже, — только и вымолвила я.

— Да, страшное дело, — сказал Джим. — Говорят, ее убили так же, как девочку Гризуолдов много лет назад. Уверен, ты помнишь эту переделку. Ты ходила в школу вместе с ней, верно?

Я кивнула, заново переживая острое чувство вины.

— Мы учились в одном классе, но на самом деле не дружили. Я была с ней едва знакома. — Старая ложь давалась легко, несмотря на то, что прошло много лет с тех пор, как мне приходилось повторять ее вновь и вновь.

— Да, — Джим кивнул. — Знатная была переделка. Помню, как быстро они указали пальцем на бедного Ника Гризуолда. Но потом они арестовали одного парня из Нью-Хоупа, так ведь? Как бишь его звали… нет, не помню. Ладно, не имеет значения. Все равно они арестовали не того, а убийцу так и не нашли. И никогда не найдут. Так, давай посмотрим… с тебя три доллара восемьдесят девять центов, — заключил Джим, возвращаясь к работе.

Я нашла свою мать у стойки с журналами. Она держала в руках экземпляр «Охотника на оленей» и рассматривала мертвую олениху на обложке. Мужчина в оранжевом блейзере приподнимал выпотрошенное животное, как усталый партнер по танцу, собиравшийся исполнить последний вальс.

— Пошли, ма. Давай вернемся домой и приготовим оладьи.

— Что случилось с той девочкой? — спросила мать, и я поняла, что она тоже все слышала.

— Ничего, — солгала я. Просто мы попали в мою забавную маленькую фантазию о личном аде, но что с того? Нам нужно приготовить клубничные оладьи. Мои любимые, помнишь?

Мать поставила журнал на стойку вверх ногами и подошла к группе мужчин, беседовавших за стойкой.

— Что случилось с той девочкой? — требовательно спросила она.

— Ее убили, — ответил толстый мужчина, прежде чем Джим успел остановить его.

— Бедняжка, — произнесла мать, и все трое кивнули.

Я продолжала думать об Опал и гадать, что ей довелось увидеть той ночью. Я слишком хорошо знала, как себя чувствуешь, когда жестоко убивают твою лучшую подругу. Такого не забудешь.

— Ты знала ее, правда? — спросила мать, когда мы направились к выходу.

— Кого?

— Мертвую девочку. Ты каждое утро ждала автобус вместе с ней. Разве она не была твоей подругой?

— Нет, мама. Просто знакомая девочка. И это было давным-давно.

— Бедняжка.

Начало мая 1971 года

Мы с Дел целыми днями спорили о том, живу ли я в типи или нет. В конце концов я сдалась и согласилась отвести ее на вершину холма, чтобы она сама убедилась в моей правоте.

— Теперь ты не просто хиппи, а настоящий индеец, да? — поинтересовалась Дел во время нашего спора.

— Я не индеец.

— А твоя матушка?

— Тоже.

— А твой папа?