Константин Образцов - Культ

– Проводите у тех, кто придет. Даже если никто не явится, часы я вам не сниму.

К концу дня на двери кабинета МХК появилась корявая надпись мелом. Она была сделана розовым цветом по белой краске, поэтому читалась плохо, но все-таки различимо: «Лапкович – убийца!»

Вокруг Ромы образовалось пустое пространство. Он и сам никогда не отличался общительностью, но сейчас с ним даже никто не здоровался. Остальных трех друзей еще сквозь зубы приветствовали, но смотрели уже с подозрением, а на Рому – со страхом. В среду страх сменился ненавистью. На телефон ему стали приходить сообщения с фотографиями жертв ночной бойни и подписями: «За что?!», «Внук палача», «Гори в аду!» и прочим в таком духе. Номера были незнакомые. Он молчал, стиснув челюсти. Даниил, Женя и Макс старались держаться рядом с другом, но он, казалось, не замечал их. В четверг вслед ему уже неслись крики: «Стрелок! Гранату продашь? Споешь нам «Орленка»?» Преподаватели избегали встречаться с ним взглядом. Вокруг шептались. Женя Зотов время от времени стал отставать от друзей по пути в столовую и куда-то исчезать, что было вполне объяснимо: у него не было ни мощных бицепсов, ни фамилии Трок. Рома терпел, только оглядывался по сторонам взглядом волка в окружении красных флажков. Вечером, дома, когда он сел поработать немного в социальной сети, ему попалась на глаза картинка, сделанная в том популярном шаблоне, который использовал сам. На ней была его фотография – ее взяли с его страницы, ту, где он строил страшные рожи, – и текст: «Спасибо деду за победу! Роман Лапкович, внук северосумского стрелка». Виртуальные следы вели к группе с названием «Помощь пострадавшим в Северосумске». 835 участников, из них почти 50 – из «единицы».

В пятницу по расписанию урок МХК был у седьмого класса. Даниил, Макс и Женя улучили момент, когда Ромы не было рядом, чтобы поговорить.

– Наши тоже не пойдут, – сказал Женя. – Я точно знаю. Пашка Мерзлых говорил. Что будем делать?

– Я пойду, – мрачно ответил Макс. – Похер. Нельзя его одного бросать, это неправильно.

– Я тоже, – удивился собственной смелости Даниил.

– Не знаю, пацаны, – произнес Женя. – То есть… в общем, ладно, если вы пойдете, то и я.

Вернулся Рома. До урока оставалось минуты три. Паша Мерзлых с группой приятелей подошли к дверям кабинета МХК, покрутились немного и вернулись обратно. Тревожной трелью загремел звонок. Никто не двинулся с места. Рома небрежно забросил на плечо сумку и спокойно направился в класс. Даниил, чувствуя на себя давящие взгляды десятков ненавидящих глаз, двинулся следом. За ним пошел Макс. Женя нервно крутился у стенки, делая вид, что подтягивает лямку у рюкзака.

До двери они не дошли. Рома вдруг остановился и уставился перед собой. В этот момент кабинет открылся. Елена Сергеевна вышла, перехватила взгляд сына, посмотрела туда же, куда глядел он, побледнела, закрыла руками лицо и выбежала на лестницу.

На внешней стороне двери скотчем был приклеен глянцевый лист бумаги. С него смотрел коллаж из тринадцати лиц, перечеркнутый красной надписью: «ОНИ ТЕБЯ ЖДУТ».

Сзади недобро засмеялись. Рома сбросил с плеча сумку, сорвал с двери листок, не спеша намотал его на руку и все так же спокойно подошел к Паше Мерзлых, который стоял повернувшись спиной.

– Эй, – позвал Рома.

И когда тот обернулся, молча и что есть силы врезал ему обернутым бумагой кулаком по зубам. Звук удара звонко разнесся в тишине. Паша мотнул головой и тут же ударил в ответ. На линолеум брызнула кровь. На Рому бросились двое, схватили за руки, подсекли ноги и повалили на пол. Мерзлых рухнул сверху, уселся на извивающегося противника, занес руку и с силой ударил его по лицу, так, что затылок Ромы со стуком врезался в пол.

Через мгновение вокруг орало, выло, визжало на разные голоса живое кольцо. Паша размахнулся еще раз, но в этот момент к нему подлетел Макс и с ходу ударил ногой. Получилось так хлестко и мощно, что голова Мерзлых резко откинулась назад, а сам он буквально взлетел в воздух и рухнул на спину, раскинув руки и замерев у ног Вики Цай, взвизгнувшей и подпрыгнувшей, как испуганная кошка.

Наверное, в любое другое время после такого убедительного нокаута драка сразу бы кончилась. Но не сейчас. Живой круг сомкнулся, и на Макса с Ромой навалились все разом. Крики стали рычанием. Кулаки со звоном и жутким, глухим стуком бились в лица и тела. Рома вертелся ужом, пытаясь подняться, но ему не давали, пиная со всех сторон, так, что он в конце концов перевернулся на бок, прикрывшись руками. Макс устоял; он с ревом вращался, раскидывая вцепившихся в руки одноклассников и раздавая удары – ногами, локтями, коленями, головой. Свалка сделалась всеобщей.

Даниил видел драки и раньше. В «единице» они хоть и редко, но все же случались. Хотя драками это назвать было сложно: так, толчки да захваты с попыткой свалить противника на пол. То, что происходило сейчас, было какой-то звериной, неистовой схваткой.

Он в отчаянии обернулся. Женя исчез. На втором этаже, кроме кабинета МХК, были только пустующий сейчас класс математики, театральная студия и коридор, ведущий к кабинету директора. Помощь могла прийти слишком поздно. Брызги крови уже были и на стене у окна, и на подоконнике, куда ткнулся носом кто-то, отправленный Максом в нокдаун.

Даниил развернулся и побежал.

У Аркадия Леонидовича только что начался урок, когда дверь с треском распахнулась, ударившись в стену. Он с удивлением повернулся. На пороге стоял Даниил Трок; глаза у него были круглые и донельзя перепуганные, а лицо такое белое, что исчезли даже веснушки.

– Там! – крикнул он, перевел дух и снова выкрикнул: – Драка!

Два пролета лестницы Аркадий Леонидович преодолел в несколько прыжков, оставив Даниила далеко позади. На втором этаже творилось что-то несусветное: куча сплетенных друг с другом детских тел, брыкающихся, визжащих, орущих, беспорядочные взмахи рук, звуки ударов и крики боли. Те, кто не участвовал в битве, столпились вокруг с раскрасневшимися лицами и блестящими обессмыслившимися глазами, подпрыгивали и кричали:

– Вали его!

– За руки хватай!

– Мочи его, мочи!

Аркадий Леонидович врезался в толпу, как локомотив на полном ходу. Снес плечом возвышающегося над остальными рослого парня, раздававшего направо и налево яростные оплеухи, и ворвался в центр побоища. Через пару секунд бой прекратился: кто-то отлетел в сторону, кто-то отступил сам, только на полу еще лежали двое, один из которых вцепился противнику в горло мертвой хваткой. Аркадий Леонидович схватил верхнего мальчишку за плечи и потянул. Тот закрутил головой, попытался ударить ногой, но свою жертву не выпустил.

– Отпусти его! Все, отпусти!