Майкл Маршалл - Мы здесь

– Это как-то связано с Райнхартом? – уточнил он.

– Нет, – ответил я. – С Лиззи.

Голос Роберта тут же стал другим, внимательным:

– Что-то случилось?

– Я надеюсь, ничего. Мы сейчас едем в такси. Просто выйдите из подъезда.

Кристина нетерпеливо ерзала на сиденье рядом, сердито цыкая и понукая безразличный транспортный поток.

Минут через пять стало ясно, что при таком движении далеко не уедешь, и тогда мы взялись за шофера уже вдвоем, заставив его высадить нас на углу Четырнадцатой улицы и Седьмой авеню. Когда мы припустили вверх по авеню, я снова набрал Джефферса.

– Я уже здесь, – нервно сказал он в трубку. – Стою снаружи. А вы-то где?

– Перемена плана. Мы теперь пешком. Подходим к углу Восьмой.

Черные мокрые тротуары колыхались текущим потоком зонтов, под которыми раздраженные пешеходы не изъявляли решительно никакого желания быть взаимно вежливыми и уступать друг другу дорогу. Вскоре и я, утратив обходительность и достоинство, со зверской рожей проталкивался и таранил любого, кто пер мне навстречу. Местами было больновато, но не только мне.

Кристина шла впритирку сзади. Так мы добрались до конца Шестнадцатой, где улица пересекалась с Восьмой авеню, и отсюда на той стороне я увидел Джефферса, который напряженно озирался по сторонам. Улица от стены до стены гудела транспортным потоком, но здесь он был гораздо оживленней.

– Там с ним, кажется, Медж? – прищурился я, гдядя вперед.

– Слава богу! – обрадовалась Кристина. – Он сможет ее как-то образумить.

Она окликнула их через дорогу, указывая бежать вверх в сторону Восемнадцатой. Отец Роберт растерялся, но Медж уловил все с ходу (очевидно, место проживания Кэтрин было ему известно). Они устремились вверх по улице, а мы вместо того, чтобы лавировать к ним через транспортный поток, побежали по своей стороне. Здесь не было такой толкучки, как на Седьмой авеню, но люди все равно толпились довольно густо: они спешили домой, направлялись в бары и рестораны или просто искали место укрыться от дождя.

Угнаться за Меджем Джефферсу было непросто. Тот просто летел , лавируя среди пешеходов со скоростью, до которой далеко любому из людей, а не только мне. Похоже, он что-то разглядел впереди, на расстоянии.

– Нет! – закричал он на ходу. – Не-ет!

Затем Медж понесся еще быстрее, то и дело выкрикивая имя Лиззи. Вот он на всем ходу мелькнул мимо Восемнадцатой, работая руками, как поршнями. Поначалу я не смог взять в толк, почему он там не свернул, не направился к дому Кэтрин.

Затем я понял, куда именно он бежит.

Впереди на расстоянии в полквартала шатко брела Лиззи – прямо посреди проезжей части. По обе стороны от нее на скорости проносились машины. Она шла, понурив голову, и ее мокрые волосы паклей свисали на согбенные плечи.

Непонятно, зачем эта девушка шла обратно в нашу сторону. Быть может, она направилась туда вначале, а потом заблудилась и как-то случайно повернула обратно?

По ней жгутами света чиркали автомобильные фары, разноцветные огни светофоров и дорожных знаков – красные, белые, желтые, зеленые. Впечатление было такое, что брюнетка брела без четкого ориентира. Вид у нее был абсолютно потерянный – так выглядят дети-пловцы, скользящие под поверхностью озерной глади.

Медж был уже ближе. Он по-прежнему выкрикивал ее имя, но никто вокруг не замечал бегущего человека. Никому не было до него дела. При этом Джефферса пешеходы видели и шарахались перед ним с дороги – просто из соображений собственной безопасности.

Кристина пустилась бегом через следующую улицу и чуть не угодила под машину. Я, пытаясь бежать следом, увяз на проезжей части и кое-как пробирался по диагонали на другую сторону, пока окончательно не застрял на середине проезда.

– Лиззи! – выкрикнул я. – Стой там, где стоишь!

Она подняла голову, но вряд ли оттого, что услышала меня. Лицо ее было белым как мел и сочилось влагой, но не от дождя.

Ее то и дело окликала по имени Крис.

Медж, тоже с криками, вклинился в поток транспорта с другой стороны. Лиззи, по всей видимости, не слышала и его. Вряд ли она вообще понимала, где находится, и вряд ли ей было до этого дело.

Она откинула назад голову и протяжно завыла.

Никто этого не услышал. Никто в обтекающих ее по обе стороны машинах, никто на тротуарах. Только мы. Но мы были слишком медлительны – хотя будь мы и расторопней, от этого бы вряд ли что-либо изменилось.

В последний момент она нас все-таки увидела – во всяком случае, Меджа и Кристину. Увидела, но предпочла не выходить из круга своего одиночества. Видно было, как глаза девушки сузились: она собирала всю свою концентрацию, которую только могла мобилизовать напором воли, придающей ей максимальную осязаемость.

При этом (я видел) на ее губах мелькнула острая, как нож, улыбка, и, может статься, в эту секунду она все-таки меня заметила. Во всяком случае, смотрела она примерно в мою сторону – только непонятно, на меня или сквозь меня, на какое-то иное, лучшее место и время.

Мгновение, и Лиззи сделалась ярче, гораздо ярче. Хотя «ярче» – не совсем то слово. Точнее будет сказать, она сделалась более явственной, посюсторонней.

А еще мгновение спустя в нее врезался автомобиль.

Ничего такого не произошло – в воздух никто не взлетел. Водитель дал по тормозам и десяток метров визжал по влажному асфальту юзом, под аккомпанемент клаксонов и гудков машин, суматошно лавирующих по проезжей части.

Наконец виновник происшествия – желтый таксомотор, – дернувшись, остановился. Из него выскочил щуплый водитель и, шало оглядываясь, завертелся вокруг своей оси, понимая, что только что на всем ходу сбил пешехода. Только, куда бы он ни глядел, картина везде была одна и та же: ничего.

Когда шофер на очередном (кажется, пятом) витке завидел меня, он ошарашенно спросил:

– Это… Че за херь? Ты ее видел ?

Заполошно гудели клаксонами машины. Люди, опустив стекла, негодующе орали – на него, на меня…

– Да не было тут никого, – сказал я.

– Ты че, охерел?!

– Ты сам охерел. Шары протри. Говорю тебе: игра светотени.

– Да ну-у… Быть того не может! Тут баба была, я ж ее видел! Никого-никого, и вдруг – бац , как из-под земли!.. И я в нее, мля, со всего маху…

– Ну тогда сам покажи, в кого ты со всего маху, – предложил я.

Медж стоял, застыв в потоке транспорта и вперившись в то место, где в последний миг находилась Лиззи. Кристина выбралась на противоположный тротуар и сейчас стояла там, обхватив руками голову. Джефферс, помертвевший, неподвижно замер с открытым ртом.

– Я был как раз посреди дороги, – сказал я таксисту, – и все видел своими глазами. Ты никого не сбил, просто вдруг тормознул ни с того ни с сего.