Майкл Маршалл - Мы здесь

Словом, ребенка, увидевшего такую образину в реальной жизни, не мешало бы сводить к школьному психологу. И как можно скорее. Кошмар какой-то!

Картинку учительница сняла, причем довольно бесцеремонно: оторванный верхний уголок так и остался висеть на двери вместе с кнопкой, которой был приколот к дверному полотну.

Приколот – но кем и когда? С окончанием занятий Доун из класса не выходила. Или кто-то проник исподтишка и пришпилил эту пошлость у нее за спиной? Но как такое вообще возможно ?

Женщина подошла к окну. На игровой площадке было пусто, а затем в отдалении она увидела Джеффа – школьного рабочего, садовника, мастера на все руки, – занятого каким-то очередным заданием, которым несть числа. Он работал, не оглядываясь, и безусловно, в этой каверзе его заподозрить было нельзя.

Как, впрочем, и кого-либо из старшеклассников. Школа все-таки приличная. А забраться вот так, тайком, в класс за спиной у учительницы, приклеить эту рожу… это, знаете ли, довольно гнусно.

Доун отвернулась от окна. И пронзительно вскрикнула.

Теперь картинок было целых три, и все на доске.

Все с физиономиями – две явно женские, одна мужская. Одна из женских физиономий значительно круглее остальных. Выражения приглушенные, плоские. Наделять их выразительностью малевальщик не собирался. Он пытался выразить что-то иное.

Угрозу.

Дверь была плотно закрыта. О том, чтобы открыть ее незаметно, нечего было и думать, не говоря уже о том, чтобы незамеченным подобраться к доске и разместить на ней рядком картинки.

Доун посмотрела на противоположный угол комнаты, где находилась классная библиотечка: стеллаж высотой метр двадцать и чуть больше полуметра глубиной. Получалась импровизированная ниша, где она оставляла на день свои сумку и свитер: что-то вроде кладовки и гардеробной в одном лице.

А что, даже и в такой нише, если вдуматься, кто-то может спрятаться. Учительнице представился некто маленький и жуткий: вот он скрытно оттуда выныривает, пока она смотрит в окно на Джеффа, и, наляпав на доску листки, спешно семенит обратно.

Может, не такой уж он и маленький, этот злыдень…

Сейчас, быть может, имело бы смысл кинуться к двери, позвать Джеффа, чтобы он поглядел, – но это, черт возьми, ее классная комната! Так что если на это сподобился какой-нибудь шустряк пятиклашка, то…

Доун переложила рисунок на подоконник, машинально сложив его вдвое.

– Так, ну хватит, – строгим учительским голосом прозвенела она.

В ответ молчание.

« Ты готовишься стать матерью , – напомнила женщина сама себе. – Пора задуматься: нервничать в твоем положении опасно ».

– Я говорю серьезно: хватит шутить. А ну выходи оттуда! – велела она, глядя в сторону ниши.

Опять ничего. Ни тихого сдавленного хихиканья, ни пугливого вдоха малолетнего сорванца, понявшего, что попался.

В порыве суетной смелости – дескать, какого черта?! – Доун подошла к стеллажу.

За выступом никого не оказалось.

Она растерянно моргнула, не скрывая изумления от того, что никого здесь не обнаружила.

И тут сзади кто-то нежно постучал ей по спине.

Учительница рывком обернулась. В классе было пусто. Само собой. Иначе она бы услышала: дверь открывалась с громким щелчком. Может, это что-то вроде нервного тика между лопатками – реакция на то, что за библиотечным шкафом никого не оказалось?

Только… Доун, опустившись на колени, подняла с пола черный мелок. Она выпрямилась и посмотрела на стол возле двери. Там сейчас лежали два других мелка. Но ведь их здесь не было?

Теперь уже точно и не скажешь. Во всяком случае, не скажешь наверняка .

А картинки с доски куда-то исчезли. Двигаясь размеренно, как в полузабытьи, и уже не занимая себя размышлениями об этих чертовых летучих мелках, Доун покинула классную комнату.

Заперев дверь на ключ, она, не оборачиваясь, пошла на автостоянку.

Прежде чем включить зажигание, она просидела в машине минут десять. К этому времени все вроде как отлегло и разъяснилось.

Она беременна. Угу. Известно, что в это время вытворяют с головой гормоны. Она была стопроцентно уверена, что видела картинки, но «смотреть» и «видеть» – понятия неравнозначные. В воображении и грезах тоже что-то видишь. Только это не означает, что оно есть на самом деле. Если картинки из классной потом исчезли, значит, их там не могло быть изначально.

Дичь какая-то. Да. Но… объяснимая. Хотя бы частично.

Надо будет, само собой, рассказать об этом Дэвиду, но не сразу. После своего возвращения из Нью-Йорка он стал каким-то дерганым – еще в большей степени, чем Эдди Москоун, больше, чем когда-либо. Неизвестно, как он отреагирует на то, что гормоны беременности действуют на голову его жены сильнее, чем принято считать нормальным.

Есть причина и более существенная: когда настанет время для серьезного разговора, надо будет обсуждать не эту заумь, а что-то куда более конкретное. Так что не надо мутить одно с другим.

Учительница сделала резкий выдох. Машину она завела, чувствуя потрясенность, но вместе с тем уверенность, что мир значительно нормализовался, за что стоит сказать Богу большое спасибо.

Доун не видела, что все то время, пока она прихорашивала классную комнату, с ней там находились трое – двое мужчин и одна женщина, все, как один, высоченные и худющие. Они то поглядывали на учительницу из углов, то стояли у нее за спиной, то подходили вплотную, окружали и втихомолку потешались, делая вид, что обтирают о ее кофточку руки.

Не знала и того, что сейчас вся троица по-прежнему сидела рядом, на заднем сиденье ее машины.

Мчась во весь дух в сторону школы, Дэвид издалека увидел, как оттуда навстречу выруливает машина его жены. Он выскочил на проезжую часть и замахал руками, стараясь не давать волю эмоциям – мол, машу себе и машу, чего тут такого? Через лобовое стекло было видно, как Доун смотрит куда-то застывшим взглядом, думая о чем-то совершенно постороннем. Но вот она включилась, заметив на середине дороги какого-то идиота, а затем, наконец, и то, что этот идиот – ее муж.

Она резко дала по тормозам, и к Дэвиду машина подлетела юзом. Писатель нелепо загородился рукой, успев в последнюю секунду отскочить.

– С тобой все в порядке? – был его первый вопрос, когда он рванул на себя переднюю дверцу.

– Дэвид, ты что творишь ? – ахнула Доун.

Ее супруг уже сел рядом на пассажирском сиденье:

– Что-нибудь случилось?

– Я ж тебя сейчас чуть не сшибла!

Литератор не моргая смотрел на нее.

– Дэвид… в чем дело? Почему ты здесь? Почему у тебя такой вид? – принялась расспрашивать его жена. – Ты меня пугаешь!

– Ты уверена , что с тобой не происходило ничего… странного? С тобой или вокруг тебя?