Array Антология - Монстры Лавкрафта (сборник)

У него была красная кровь. Керри пришлось признать, что ее интересовал этот вопрос.

Остаток утра ушел на подготовку к отчету – Эсковедо предоставил ей такую возможность. Он не давил на нее. Ей нужно было снова согреться, отойти от потрясения, которое она испытала, увидев, как Барнабаса Марша изрешетили пулями. Хоть он и выглядел отталкивающе, она была по-своему с ним связана. Он раскрыл ей свою тайну, и целую минуту он, один из старейших существ на земле, был жив, а в следующую минуту уже умер.

От изданного Маршем звука Керри испытала такую боль, словно каждая мышца и орган ее тела оборвался, как резинка. В голове после такой внезапной атаки на уши пульсировало.

За закрытыми дверями кабинета полковника Керри наконец рассказала ему о колоссальных руинах где-то на глубине моря.

– Вы хоть что-нибудь в этом понимаете? – спросила она. – Я – нет. В тот момент это казалось достаточно реальным… Видимо, это был его сон. Или Марш был сумасшедшим. Никто ведь не мог этого знать.

Эсковедо, стоявший позади своего стола, долгое время не двигался, опершись на локти. Лишь хмурился, глядя на свои переплетенные руки. Он вообще ее слышал? Наконец, он открыл один из ящиков и достал оттуда папку, вытряхнул несколько фотографий, убрал одну назад, а остальные сунул Керри. Всего их было восемь.

– То, что вы видели, было похоже на что-нибудь из этого?

Керри разложила фотографии в два ряда – четыре сверху и четыре снизу, как кусочки мозаики. Она поняла, что они сочетаются друг с другом. Ей нужно было увидеть их все, чтобы принять эту реальность, – участки стен, намеки на башни, некоторые стояли, некоторые были разрушены, все соединены вместе и сделаны из блоков зеленоватого камня, которые могли быть сделаны как с помощью молотка, так и с помощью бритвы. Все было видно только в радиусе прожектора, отчего казалось окутанным синевато-зеленой дымкой, исчезающей в кромешной тьме. Здесь тоже были окна, ворота и широкие веранды неправильной формы, которые сошли бы за лестницы, правда, не предназначенные для людей. По фотографиям никак нельзя было определить размер этих сооружений, но Керри уже почувствовала сегодня их громадность и неисчислимый возраст.

Это было строение из кошмаров, вне места и вне времени, ожидающее в холодной, мокрой темноте.

– Из-за плохой освещенности и отдаленности их пришлось обработать. Это как снимки «Титаника». Единственный свет там вдалеке – это все, чего удалось добиться на батискафе. Но все батискафы, которые были отправлены туда военно-морским флотом, были потеряны. Они просто переставали передавать сигнал. Эти фотографии… были сделаны батискафом, который протянул дольше остальных.

Керри подняла глаза. Папки, из которой полковник достал фотографии, уже не было.

– Вы забрали одну фотографию. Мне нельзя на нее взглянуть?

Эсковедо покачал головой.

– Там нет необходимой для вас информации.

– На ней изображено что-то отличное от остальных фото?

Ничего. Полковник был словно каменная стена.

– Там что-то живое? – Керри вспомнила, как он описал ей звук, услышанный за три тысячи миль в океане: аналитики считают, что этот звук в наибольшей степени присущ чему-то живому . – Это оно?

– Не скажу, что вы правы, – казалось, он старательно подбирает слова. – Но если это то, что вы увидели, плавая с Маршем, возможно, у нас будет возможность поговорить о девятой фотографии.

Керри хотелось узнать. Ей нужно было узнать это так же сильно, как и дышать сегодня утром, приходя в себя глубоко на дне моря.

– А что насчет остальных заключенных? Мы можем продолжить попытки.

Полковник отрицательно покачал головой.

– Мы закончили этот эксперимент. Я уже договорился, и завтра вы уезжаете домой.

Вот так просто. У Керри было такое ощущение, будто ее уволили. Она даже не успела добиться желаемого результата – не узнала, что издавало этот неземной звук, чего ждали инсмутские заключенные, чего они на самом деле хотели.

– Но мы же только начали. Вы не можете так быстро все прекратить. Остались еще шестьдесят два заключенных, один из них наверняка…

Эсковедо прервал ее, резко ударив по столу.

– Остальные заключенные сейчас в сильном волнении. Они не видели, что именно произошло с Маршем, но поняли общий смысл.

– Тогда, может быть, не стоило так быстро отдавать приказ, чтобы его расстреляли.

– Это было сделано ради вашей же безопасности. Мне казалось, что мы вас защищаем, – он поднял руки, чтобы смягчить свои слова. – Я ценю ваше желание продолжить. Это правда. Но даже если они и остались в хорошем расположении духа, мы все равно в тупике. Вы не можете заставить их раскрыться на нашей территории, а я не могу больше рисковать, отправляя вас на их территорию. Неважно, что Марш на самом деле не нападал на вас. Я не могу рисковать и позволять одному из них сделать то же, что и он, и заставить меня думать, что вам снова грозит опасность.

– Я не понимаю вас, – разумеется, это был неприятный опыт, и у нее не было желания повторять его снова, но это вряд ли было связано с риском для жизни.

– Я много думал о том, что может означать изданный им звук, – заметил Эсковедо. – И я все время возвращаюсь к одному варианту – он посылал сигнал бедствия.

Ей хотелось как можно скорее покинуть остров. Когда полковник сообщил ей, что их эксперимент закончился, ее уже ждал вертолет. Как бы поздно она ни приехала домой, она скоро окажется в своей кровати, прижмет к себе свою дочь – она сама нуждалась в Тэбби больше, чем та в ней.

Она не спала половину пути, а остальное время провела в полудреме – она уснула, но ей снилось, будто она по-прежнему пытается туда добраться. Между полуночью и рассветом погода снова ухудшилась. Удары и раскаты грома напоминали револьвер, а его пулями были капли дождя, обстреливающие крышу.

Должно быть, Керри все-таки удалось какое-то время поспать. На этот раз ей снилось что-то другое. Она прекрасно знала, что находилась в постели, но несколько раз за ночь ей казалось, что она все еще под водой, еще глубже, чем была утром, в холодных глубинах, куда не проникают лучи солнца. Ей снилось, будто она плывет рядом с исполинскими стенами, освещенными каким-то неопределимым источником. По самим стенам было трудно ориентироваться, и она, словно заблудившись в лабиринте, поворачивала в странных местах, которые, казалось, вели к выходу, и понимала, что на самом деле они ведут еще глубже в лабиринт. Она утонет там, ее захлестнет волной внезапной паники о том, что у нее закончится запас кислорода, только для того, чтобы понять…

Она никогда ни к кому не привязывалась.

Ее место было здесь, и здесь было все, что заставило ее отпрянуть.