Стивен Кинг - Лавка дурных снов (сборник)

– Да, милая, подключи меня.

Он посмотрел на нее, приподняв брови. Когда-то эта игривость могла быть настоящей (Кэт догадывалась, что Мелисса способна многое рассказать на данную тему), но теперь его кустистые брови двигались лишь за счет мышечной памяти.

Кэт вставила провода в гнезда пульта управления и щелкнула тумблером. Правильно поставленные приборчики направили бы слабые электрические разряды в мышцы Ньюсама. Считалось, что такая терапия имеет несомненное позитивное воздействие… хотя никто в точности не знал, как это работает и не представляет ли собой еще одну разновидность плацебо. Однако сегодня вечером приборы ничем не смогут помочь Ньюсаму. Свободно болтаясь у него на конечностях, они превратились в дорогие жужжащие игрушки.

– Мне?..

– Нет, останься! – воскликнул он. – Время для терапии!

Мой раненный в бою господин отдал команду, и я могу лишь подчиниться .

Она наклонилась, чтобы вытащить из-под кровати ящик с медицинскими инструментами. В нем лежали предметы, которые многие ее пациенты называли не иначе как орудиями пыток. Дженсен и Райдаут не обращали на нее внимания. Они продолжали смотреть на Ньюсама, которому, может, и явилось (а может, и не явилось) откровение, изменившее его жизненные приоритеты, но который по-прежнему с удовольствием правил своим двором.

Он поведал им, как очнулся в клетке из металла и марли. Обе ноги и одна рука были подвешены к так называемым внешним фиксаторам, чтобы полностью обездвижить суставы, скрепленные «доброй сотней» стальных штифтов (на самом деле всего семнадцатью; Кэт видела рентгеновские снимки). Фиксаторы удерживали на месте поврежденные и раздробленные кости: бедренные, большие и малые берцовые, плечевые, лучевые, локтевые. Всю спину от бедер до основания шеи покрывал корсет в виде металлической кольчуги. Он рассказывал о бессонных ночах, казалось, длившихся не часами, а годами. Он говорил о безумных головных болях. Он в деталях описывал, как даже от легкого движения пальцами ноги боль пронзала все его тело до самой нижней челюсти и какой мучительной агонией в ногах оборачивалась настоятельная просьба врачей иногда шевелить ими, несмотря на фиксаторы, чтобы конечности не утратили полностью своих функций. Он описывал пролежни и рассказывал, как подавлял рвавшиеся наружу крики злости и страдания, когда медсестры пытались перевернуть его на бок, чтобы обмыть.

– За два года мне сделали целую дюжину хирургических операций, – заявил он со своего рода мрачной гордостью.

В действительности операций было пять, знала Кэт, причем две из них – с целью снять внешние фиксаторы там, где кости успешно срослись. Разумеется, если считать такие мелочи, как сломанные пальцы, то хирурги работали над ним шесть раз, но она не стала бы называть хирургическое вмешательство, требующее местной анестезии, «операцией». Если на то пошло, тогда она сама перенесла дюжину таких «операций» – большинство из них в кресле дантиста, под тошнотворную попсу.

Теперь мы перейдем к лживым обещаниям , думала она, прикладывая подушечку с гелем к сгибу его правого колена и сцепляя руки под горячими дряблыми мышцами правого бедра. Их очередь .

– Врачи обещали, что боль притупится, – сказал Ньюсам, не сводя взгляда с Райдаута. – Мол, через шесть недель наркотики понадобятся мне только до и после сеансов физиотерапии в исполнении истинной Королевы Боли, которая перед вами. Утверждали, что к лету две тысячи десятого я снова начну ходить. К прошлому лету. – Он выдержал драматическую паузу. – Но, преподобный Райдаут, все эти обещания оказались лживыми. Мои колени по-прежнему не сгибаются, а боли в бедрах и спине просто неописуемы. Эти доктора… А! О! Остановись, Кэт, прекрати !

А ведь она приподняла его правую ногу всего градусов на десять, может, чуть выше. Недостаточно даже для того, чтобы подложить подушку.

– Опусти ее! Опусти ее сейчас же , черт побери!

Кэт убрала руки с его ноги, и она вернулась в горизонтальное положение. Десять градусов. Возможно, двенадцать. А сколько шума! Иногда она задирала ее на пятнадцать, а левую ногу, находившуюся в чуть лучшем состоянии, выгибала до двадцати градусов, прежде чем он начинал вопить, как плаксивый ребенок, увидевший шприц в руке школьной медсестры. Якобы виновные в лживых обещаниях врачи никогда не внушали ему ложных надежд. Его предупреждали, что будет очень больно. Кэт стала молчаливым свидетелем нескольких таких консилиумов. Доктора не скрывали, что он сполна хлебнет боли, пока наиболее важные сухожилия, укоротившиеся при катастрофе и теперь намертво закрепленные фиксаторами, не вытянутся и не приобретут прежнюю эластичность. Он натерпится боли, прежде чем снова сможет сгибать колено на все девяносто градусов. То есть прежде чем сможет сесть в кресло или за руль автомобиля. То же самое касалось его спины и шеи. Путь к выздоровлению лежал через Страну Боли, только и всего.

Такими были истинные обещания, которых Эндрю Ньюсам предпочел не услышать. Он твердо верил, хотя никогда не заявлял об этом прямо, простым и понятным языком, что шестой богатейший человек в мире не обязан ни при каких обстоятельствах пересекать границу Страны Боли, а должен вечно пребывать на Солнечном Берегу Благополучного Выздоровления. Обвинения против докторов были неизбежны. И, конечно же, он клял свою судьбу. Подобное никак не могло случиться с такими людьми, как он.

Мелисса вернулась с подносом печенья. Ньюсам лишь раздраженно махнул на нее рукой, искривленной и израненной во время аварийной посадки.

– Никто сейчас не в настроении есть сладости, Лисса.

И это была еще одна черта, которую Кэт Макдональд подметила у «золотых мальчиков», сколотивших баснословные состояния: они безапелляционно выдавали свое собственное мнение за точку зрения всех присутствовавших в комнате.

Мелисса выдала улыбку Моны Лизы, повернулась (почти танцуя) и вышла из спальни. Точнее, выскользнула . Ей наверняка было не меньше сорока пяти лет, но выглядела она моложе. Нет, никакой сексуальности – подобной вульгарности она никогда бы себе не позволила. В ней присутствовали красота и стиль подлинной Снежной королевы. Кэт она чем-то напоминала Ингрид Бергман. И пусть Мелисса источала леденящий холод, Кэт догадывалась: многие мужчины пытались воображать, как будут выглядеть эти каштановые волосы без заколок. Как будет смотреться ее коралловая помада, если размажется по зубам и щеке? Кэт, считавшая себя невзрачной, мысленно повторяла по крайней мере раз в день, что нисколько не завидует женщине с таким ухоженным и привлекательным лицом. Или с такой тугой попкой в форме сердечка.