Константин Образцов - Красные цепи

«В голову, — промелькнула мысль, — надо бить в голову».

Первая пуля пролетела мимо, выбив щепки из дверного косяка. Носферату продолжала наступать, а сзади уже приближались двое других. Алина выстрелила снова, попав на этот раз точно в середину белого лба, и зомби рухнула на пол, забрызгав содержимым черепной коробки стену у входа.

Алина выскочила из кабинета и оглянулась. Тоненькая девичья фигурка застыла в столбах синеватого света из окон. Толстый длинный шов, заштопанный грубыми нитками, темнел на фоне бледной кожи. Она чуть присела, широко раскрыла черную пасть и исторгла из мертвого тела пронзительный свистящий вой. Он несся вслед Алине, опрометью мчавшейся по коридору, и когда, добежав до выхода на лестницу, она посмотрела вниз, то поняла, что это был вопль призыва.

Снизу по ступеням поднимались мертвые. Их было несколько десятков, тронутых тлением и почти разложившихся, идущих прямо или необычайно быстро карабкающихся на четвереньках, обнаженных и полуодетых в короткие платья, комбинации и бикини, смотревшихся дико и жутко на истерзанных, наспех зашитых телах, перепачканных кровью и землей. Словно армия полночных валькирий, поднимались они по лестнице, шипя, взвизгивая и бормоча на разные голоса.

Алина застыла на секунду, глядя на это инфернальное зрелище, а потом бросилась вперед, к двери в конце коридора, ведущей в заброшенный дом.

Массивный металлический замок был выломан, а сама дверь выгнута и висела, покосившись, на одной петле, не выдержав напора той силы, что рвалась сюда с другой стороны. Алина, не целясь, выстрелила в приближающуюся нежить, протиснулась в дверь и бросилась вниз по лестнице.

— Здравствуйте, лорд Марвер, — говорю я и оборачиваюсь.

Первое, что я вижу, — два черных круглых отверстия ружейных стволов, нацеленных мне в лицо. Яков Соломонович Роговер, библиограф и пенсионер, стоит у дверей комнаты в своем длинном лапсердаке серо-зеленого цвета и держит в руках короткую двустволку. Впрочем, сейчас он мало похож на пожилого знатока старинных книг: кряжистая фигура налита темной силой, толстые узловатые пальцы крепко держат ружье, кустистые брови сдвинулись над пожелтевшими глазами, которые горят такой злобой, что заставили бы отвести взгляд и василиска. Из-за плеча выглядывает рукоять висящего на спине тяжелого меча.

— Литературой интересуетесь?

Низкий и хриплый голос вампира плохо передает интонации.

— В большей степени историей, — отвечаю я. — Особенно Средних веков. Примерно конца тринадцатого века.

Пистолет в моей опущенной правой руке смотрит в пол. Мне нужны доли секунды, чтобы вскинуть его и выстрелить, и с расстояния не больше пяти метров, что разделяет меня и лорда Марвера, я не промахнусь. Но нельзя недооценивать скорость реакции старого упыря: ему нужно лишь нажать на спуск, и он тоже вряд ли промахнется, особенно если выстрелит сразу из двух стволов. Мой бронежилет, скорее всего, удержит пулю двенадцатого калибра или картечь, но если Роговер пальнет мне в лицо, то исходом дуэли будет в лучшем случае боевая ничья, а в худшем раненый Некромант уберется отсюда восвояси, оставив посреди комнаты мой труп с начисто снесенной головой.

— Я знал, что этим закончится, — говорит он и горестно покачивает стволами ружья. — С самого начала вся эта история вызывала у меня дурные предчувствия. С того самого момента, как я позволил милой, но — будем откровенны, чего уж там, — весьма недалекой Лилит уговорить меня продавать ассиратум какому-то мелкому проходимцу, я понимал, что в конце концов мне придется покинуть этот город. А жаль: знаете, в моем возрасте довольно трудно даются переезды, особенно если провел на одном месте без малого двести лет. Правда, такого плачевного развития событий я не ожидал. Сначала бедняга Вервольф, а теперь вот еще и Лилит… Вы знали, что она была настоящей, родовой вампирессой?

— Догадался, когда она вознамерилась заколоть меня и превратить во что-то вроде вас. Пришлось отказаться от такого сомнительного удовольствия.

Некромант исторг из сморщенного горла какой-то хриплый кашель. Видимо, это был смех.

— Да, нельзя было поручать ей это дело. Бедная девочка всегда была слишком влюбчива, постоянно норовила обессмертить кого-нибудь из своих кавалеров. Как она умерла?

— Получила две пули в грудь и живот.

Некромант прищуривается и кивает на мой пистолет.

— А, подготовленное серебро. Очень умно, очень. Я все время недооценивал вас, Родион, а жаль. Если не секрет, как вы догадались?..

Я чуть смещаюсь в сторону, не сводя взгляда с желтых глаз упыря. Он не замечает моего движения. Еще немного, и я смогу одновременно с выстрелом попробовать уйти с линии огня. А пока нужно с ним говорить.

— Я же видел книгу, — отвечаю я. — Во время своего первого визита к вам, помните, лорд Марвер? Вы еще рассказывали мне про гримуары.

Он качает головой.

— Это было досадной оплошностью. Но кто знал, что вы так бесцеремонно начнете рассматривать лежащие в комнате вещи в отсутствие хозяина? Да и вас тогда я совершенно не воспринимал всерьез: подумаешь, еще один бездельник, которого праздное любопытство заставило поинтересоваться старинными алхимическими трактатами. К тому же я привык, что могу хранить книгу совершенно открыто. Никто, увидев эту старинную рукопись, не мог бы понять, что она представляет собой на самом деле. А вы вот поняли.

— Не сразу. Ключом к разгадке стали два вопроса, которые не давали мне покоя несколько дней. Первый сформулировал покойный Мейлах: он не понимал, почему «венецианский список» манускрипта написан на скверной школьной латыни, что совершенно не вязалось с высокой образованностью автора книги. А второй я задал себе сам, когда до конца прочитал «Хроники Брана»: зачем леди Вивиен потребовалось переписывать книгу перед тем, как отдавать ее писцу, сделавшему те самые семь копий? Так получилось, что мне случайно подсказали ответ на оба вопроса: леди переводила книгу с другого, хорошо известного ей языка, а латынью владела не настолько свободно, чтобы форма соответствовала глубине содержания. Когда я это понял, оставалось только узнать, на каком языке мог быть написан первоисточник.

Я еще чуть сдвигаюсь вправо, одновременно кивая головой назад, в сторону лежащей на пюпитре книги.

— Dearg Ceangal. Так звучит название «Красные цепи» на ирландском, родном языке леди Вивиен и лорда Валентайна. Первоначальный текст был написан по-ирландски, островным минускулом или гиберно-саксонским письмом, особым типом почерка, которым писали в Средние века в Ирландии, а потом и в Британии. Его сложно с чем-то спутать. Это та самая рукописная вязь, которую я видел на страницах вашей книги. После этого все стало на свои места.