Райчел Мид - Серебряные тени

Мою догадку подтвердило несчастное выражение лица Хоуп, которая сидела в одиночестве за столиком и смотрела на тарелку, даже не притрагиваясь к вилке и ножу. Хотя соус и показался мне слишком жирным, я уже чуть-чуть оправилась, смогла съесть немного пасты и выпить молока. То, что Хоуп третировали, как и меня, глубоко меня обескуражило. Совсем недавно я видела, как она активно со всеми общается! Теперь же ее начали сторониться. Сочтя это за удачный момент, я привстала, намереваясь подойти к Хоуп. Сидевший в дальней части столовой Дункан, весело болтавший с соседями по столу, поймал мой взгляд и мотнул головой. Поколебавшись, я села, стыдясь собственной трусости и сожалея, что не заняла сторону отверженной.

– Она бы тебе спасибо не сказала, – прошептал мне Дункан полчаса спустя.

Мы находились в скромной тюремной библиотеке: нам разрешалось выбрать книгу, чтобы почитать перед сном. На полках художественной литературы не имелось, что лишний раз подкрепляло принципы алхимиков.

– Такое случается, а завтра она уже будет с остальными. Если бы ты к ней подошла, то привлекла бы излишнее внимание и, возможно, отсрочила возвращение Хоуп к своим. Что еще хуже, если бы она стала бы с тобой общаться. Начальство бы сразу решило, что смутьяны объединяются.

Дункан выбрал книгу вроде бы наугад и ушел, не дав мне времени для ответной реплики. Кроме того, мне хотелось спросить у него, когда меня здесь примут как свою – и примут ли вообще. Наверняка все заключенные однажды проходили через то, что сейчас уготовано мне. А потом они влились в крохотный общий мирок.

Когда я переступила порог своей комнаты, Эмма дала мне понять, что с ней никаких прорывов у меня не будет.

– У меня большой прогресс, – сухо сообщила она. – Я не желаю, чтобы ты его испортила своими извращениями. Тут мы только спим. Не разговаривай со мной. Не взаимодействуй со мной. Не смотри в мою сторону, насколько возможно.

Она взяла свою книгу и легла на кровать, демонстративно повернувшись ко мне спиной. Но меня ее поведение уже не волновало. Это ничем не отличалось от отношения все остальных, кроме того, сейчас меня занимало совсем другое – то, о чем я не разрешала себе думать. Мне пришлось преодолевать множество испытаний и трудностей, но теперь они позади. День завершился. Наступает ночь. Надев пижаму (ничем не отличающуюся от моего дневного костюма) и почистив зубы, я легла в постель, с трудом сдерживая радостное предвкушение.

Скоро я засну. И увижу Адриана.

Мысль о нем таилась в уголке моего сознания, поддерживая в самые тяжелые моменты. Вот к кому я стремилась, вот ради кого стойко перенесла все тюремные унижения. Я вырвалась из одиночки и не дышу дурманным препаратом. Сейчас я нормально засну, и он мне приснится… если волнение не вызовет у меня бессонницу.

Как выяснилось, мое беспокойство не имело значения. После часа, отведенного для чтения, прозвучал звонок, и свет автоматически отключили. Дверь нашей комнаты, отодвигавшаяся в сторону, не полностью доходила до косяка, поэтому из коридора в спальню проникал луч света. Я была ему даже рада – после многих месяцев кромешной тьмы. Я услышала щелчок, как будто выдвинулась задвижка, заперевшая дверь. Я закуталась в одеяло, полная радости… и внезапно ощутила чудовищную усталость. Только что я обдумывала, что скажу Адриану – и вдруг мои веки отяжелели, а глаза закрылись. Я боролась с этим, стараясь сосредоточиться, но на меня словно накатывался густой туман, который придавливал меня и мутил разум. Ощущение показалось мне очень знакомо.

– Нет!.. – сумела выдавить я.

Я не избавилась от газа. Алхимики по-прежнему регулировали наш сон – наверное, чтобы исключить ночные сговоры. Но я была донельзя измучена, чтобы еще о чем-то думать. Вязкий сон засосал меня, увлекая в темноту, лишенную грез и видений.

Не было надежды сбежать.

Нина оказалась классным собутыльником, и не просто потому, что пьянела медленно.

Даже в тот момент, когда она не работала с духом активно, она не теряла интуицию, которой обычно обладают все пользователи духа. Она молниеносно подмечала, когда мне хочется о чем-то говорить, и, что еще важнее, когда мне хочется помолчать. Мы начали беседу в каком-то тихом баре, и я был рад предоставить ей инициативу. Похоже, за последние несколько месяцев жизни при дворе Нине не удалось обзавестись друзьями, и после исчезновения Оливии ей не с кем было откровенничать.

– Я ничего не понимаю, – поделилась она со мной. – Меня вроде как боятся. То есть уверяют, что нет, но я-то чувствую! Меня сторонятся.

– Многие до сих пор опасаются духа. И пожив среди мороев, дампиров и людей, могу тебе сказать: народ боится того, чего не понимает. – Я взмахнул соломинкой от коктейля. – Между прочим, и люди, и вампиры чересчур ленивы или невежественны, чтобы попытаться разобраться в проблеме.

Нина печально улыбнулась.

– Ага, но все принимают Димитрия и Соню. А ведь они были стригоями! Казалось бы, с таким сжиться гораздо труднее, чем с девушкой, которая просто помогла кого-то реабилитировать!

– Ха! Поверь мне, очень многие до полусмерти пугались, когда эта парочка только-только реабилитировалась. Но галантность и героические поступки Димитрия быстро заставили об этом забыть. А Соня прославилась благодаря своей работе над «антистригойской вакциной».

– Все настолько просто? – уточнила Нина. – Мне и Оливии достаточно будет совершить великие деяния, чтобы окружающие забыли про наше прошлое?

– Ты вообще ничего не должна делать, если тебе не хочется, – заявил я. – А что, Оливия именно из-за этого скрылась? Слишком трудно было жить среди других?

Нина хмуро посмотрела на край бокала. Она пила «Космополитен» – на мой вкус, он изрядно приторный и фруктовый. Я позволил себе на секунду задуматься о том, что бы пила Сидни, если бы позволила себе спиртное. Какой-то девичий коктейльчик вроде «Космо»? Нет. Я решил, что если бы Сидни стала пить, то предпочла вино. И она оказалась бы из тех знатоков, кто по одному глотку способен определить год, регион и состав почвы, на которой рос виноград. А я? Да я не могу отличить столовое вино от марочного! Я начал улыбаться, но поспешно спрятал улыбку, чтобы Нина не подумала, что я смеюсь над ней.

– Не знаю, почему Оливия исчезла, – проговорила она после паузы. – И это почти так же больно, как и то, что она вообще уехала. Я – ее сестра. И я ее вернула! – Нина запрокинула голову, и в ее серых глазах блеснули слезы. – Если ее что-то тревожило, она должна была первым делом обратиться ко мне. После того, что я ради нее перенесла… неужели она думала, что я ее не выслушаю? Неужто Оливия не понимает, как сильно я ее люблю? Мы с ней – одной крови – наши узы не разорвать никому и ничему! Я ради нее пойду на все!.. Если бы она только попросила, доверилась мне настолько, чтобы поговорить…