Кристина Старк - Крылья

– Феликса больше нет. Это первое из того, что тебе сегодня предстоит осознать.

– Да-да, ты уже говорил мне об этом… – зажмурилась я, прижимая его ладонь к своей щеке.

– Лика, – он склонился ко мне, требуя моего полного внимания, – услышь то, что я пытаюсь сказать тебе. Ты должна наконец понять, что на самом деле это означает.

Я подняла глаза и встретилась с его глазами: напряженные, сияюще-темные, как вулканические жерла. Сколько девушек сгорело в них?

– Случилось то, чего ты и твоя мать так боялись: Феликс мертв. Его душа уже за пределами этого мира. Он больше никогда не вернется. То, что ты видишь, – это всего лишь оболочка. А у меня – другая душа, другое прошлое и другое имя.

Я перестала дышать, пытаясь уложить в голове то, что он только что сказал. Конечно, я догадывалась о том, что он может быть кем-то вроде меня: незнакомая душа в теле Феликса, – но я никогда не задумывалась, где же в таком случае сам Феликс… Осознание смерти брата наконец настигло меня, как пуля, – стремительно и больно.

– Ты виновен в смерти Феликса?

– Нет. Это тело стало принадлежать мне через три минуты после того, как его душа ушла.

Чувствую не то чтобы облегчение, но нечто похожее. Что бы я сделала, если бы он сказал, что виновен в смерти Феликса? С тяжелым сердцем я признала, что даже тогда не смогла бы выпустить его из объятий. Я бы ни за что не пожелала Феликсу смерти, но… не узнать того, кто сейчас сидел со мной рядом и смотрел на меня с таким волнением?

– Как он умер?

– От героиновой передозировки. Феликс заработал сердечную недостаточность и отек легких. Впрочем, сомневаюсь, что он успел это осознать. Его сожительница сделала ему укол налоксона и искусственное дыхание, но было слишком поздно: Феликса в этом теле уже не было. Теперь в нем был я. Героин, налоксон и я – но ни частицы его души…

Я слушала его напряженный, бесцветный голос. Почему мертв Феликс, а пожалеть и утешить мне хочется именно его?

– Мне предстояло выжить, избавиться от зависимости и привести тело в порядок. Но я бы не смог сделать всего этого без своей семьи.

Теперь я начала понимать, кто все эти люди, так заботящиеся о нем.

– Они такие же, как ты? – я воскресила в памяти то слово, которое впервые услышала от Дио на взлетной площадке. – Вы все десульторы?

– Да. Мы называем себя так между собой.

– Тела твоих сестер – они достались им так же, как и тебе?

– Да.

Я поежилась, представив себе, что Изабелла и Дио – однажды уже… умерли. Эта девочка с золотыми кудрями на самом деле уже умерла. И эта женщина, привезшая меня сюда из самого Симферополя, – тоже. И не известно, кто сейчас сидит внутри этих человеческих скафандров. Я напряглась. «Тело – всего лишь обертка», – сказала Дио о женщине-пилоте. И теперь до меня наконец дошло, что она имела в виду: не суди по внешности, внешность – ничто. Но кто же тогда те, кто управляют этими телами?

Я подняла глаза на того, кто сейчас так нежно обнимал меня, и с удивлением обнаружила, что во мне нет никакой паники и страха. Что кем бы он ни был на самом деле и как бы он ни выглядел – это не имеет никакого значения. Вопрос, который был готов сорваться с моего языка, растаял в воздухе. Кем бы этот человек ни был, он нужен мне.

– Ты хочешь спросить, как выглядит мое родное тело?

Я вынырнула из своих грез и обнаружила, что Феликс смотрит на меня с улыбкой.

– Как ты узнал? – ответила я, тоже начиная улыбаться.

– Я жду этот вопрос уже очень долго. И был уверен, что у тебя будет такое выражение лица, как сейчас.

– И какое же у меня выражение лица?

– Полнейшая растерянность.

– Я просто подумала, что это не имеет никакого значения. Совсем никакого. Даже если ты на самом деле… маленькая корейская школьница, путешествующая по другим телам, – мне все равно.

– Маленькая корейская школьница? – расхохотался он.

– Ну или трехсоткилограммовый черный мужик, – пробормотала я, наслаждаясь его смехом, – мне все равно. Потому что твоя душа прекрасна. Я бы смогла любить тебя в любом теле.

Я почувствовала, как напряглись его руки, и испугалась, что снова сказала что-то не то. Я думала, что моя непринужденная болтовня развеселит его, но вместо этого Феликс словно получил удар под дых.

– Ты не веришь мне? Мне все равно, кто ты, пожалуйста, верь мне, – забормотала я, проклиная свою болтливость.

– Ты не представляешь, о чем говоришь, – мягко сказал он. Его взгляд испугал меня. В нем было так много усталости и обреченности.

– Тогда объясни мне.

– Мое родное тело – тело обычного белого парня, урожденного швейцарца. Ему двадцать восемь лет, и, возможно, ты смогла бы полюбить его так же, как это тело. Но беда в том, что я почти «не живу» в нем. Меня то и дело вытряхивает в тела, которые… – он провел костяшками пальцев по моей щеке, – далеки от идеала юной девушки.

– Что ты вообще знаешь о моих идеалах? – лукаво улыбнулась я.

– Лика, ты не сможешь любить меня в теле корейской школьницы! – рассмеялся Феликс, но смех был горьким, как полынь. – Твоя любовь ко мне – ощутимая заслуга этого тела. Я знаю, что с твоего языка готов сорваться протест, ты такая упрямая девушка, – поддразнил меня он, – но прошу тебя, дослушай. В этом нет твоей вины, это природа, это естественно – оценивать другого человека по его внешности и тем более любить его не в последнюю очередь за внешность. Это та дорога, на которую свернула эволюция в тот самый день, когда у первых созданий появились первые глаза, и ты как ее высшее творение не сможешь – и не должна идти наперекор природе.

Он запечатлел поцелуй на моем лбу, и, господи, каким отрешенным и сдержанным показался этот поцелуй после тех, что он дарил мне раньше.

– Я смогу удержаться в этом теле еще несколько лет – вот на что намекала Дио, говоря о том, что мои годы сочтены. Потом я буду вынужден… поменять тело. И оно может оказаться таким, к какому ты просто не сможешь прикоснуться. Это мой четвертый прыжок, Лика, и я знаю, что мне не всегда будет везти так, как в этот раз, – Феликс взволнованно потер ладонями лицо. – Мне может достаться не просто тело малопривлекательного парня. Мне может достаться тело старика. Или женщины. Или физически неполноценного человека. Хорошо, если ты успеешь потерять ко мне интерес до того момента, когда мне придется сменить тело… Но если нет, то…

Я впала в оцепенение. Столько всего. И такими дозами! Помедленней, полегче, бога ради… Во мне снова начало крепнуть чувство, что мы не выйдем из этого ресторана рука об руку, как пара. Что-то встанет между нами стеной.

– Но сейчас-то ты в «правильном» теле, да? На этот раз тебе повезло! – изумилась я. – Почему же ты пытался… убить его?

– Феликс был влюблен в тебя. И я долгое время не мог понять, что это: остаточные реакции его мозга или же мои собственные чувства. Это тело рвалось к тебе, как помешанное, и это не устраивало меня…