Рик Янси - Монстролог

Я перекатился на живот, выплюнул изо рта кровь и едва только поднялся с колен, как он двинулся на меня с шипением и хрипом. Его руки были вытянуты вперед, черные глаза вращались на мощных плечах, из распахнутой пасти стекала слюна. Я выхватил пистолет и нажал на курок. Молодой Антропофаг упал к моим ногам, его тело извивалось в вонючей грязи, покрывавшей пол. Выстрел оказался удачным, но порадоваться или удивиться этому я не успел, так как на меня надвигался теперь его брат. Раздался выстрел из ружья – это Кернс, лежа на животе в туннеле над моей головой, палил сквозь отверстие, через которое я – наживка! – упал в яму.

Я уперся спиной в стену, съехал вдоль нее, раскинув ноги, и пальнул еще два раза в надвигающийся силуэт. Оба выстрела были впустую, но вот следующий выстрел Кернса достал его – пуля попала гаду в правое плечо. Он опустил одну руку, но продолжал приближаться, не сбавляя темпа. Они очень быстрые, так рассказывал мне Доктор когда-то своим лекторским голосом. Одним прыжком они покрывают расстояние до сорока футов. К счастью для этого молодого Антропофага, нас разделяло только десять. Он бросился на меня, его левая рука была вытянута перпендикулярно к туловищу по направлению к моей голове. У меня оставалась всего одна пуля и одна секунда, чтобы принять решение. Удача оказалась на моей стороне: уже в прыжке, Антропофаг замер, плечи его дернулись назад и, получив удар рукояткой пистолета в глаз, он отпрянул. Сзади него грохнул выстрел. Он пришелся на середину спины – монстр упал, меся грязь когтями, и испустил дух.

Я услышал тихий довольный смех над головой, а из дальнего конца ямы, оттуда, куда не проникал свет, донесся знакомый голос:

– Уилл Генри, это ты?

Я кивнул. Я не мог ничего сказать. Казалось, прошло сто лет с тех пор, как я в последний раз слышал этот голос – голос, который, бывало, выводил меня из себя, пугал меня, вселял в меня бессознательный страх и мрачные предчувствия… Но сейчас этот голос заставил меня прослезиться от радости.

– Да, сэр, – крикнул я в ответ Доктору, – это я.

Монстролог бросился ко мне со всех ног. Он обнял меня за плечи и заглянул в глаза. Его взгляд отражал заботу и беспокойство.

– Уилл Генри! – тихо воскликнул он. – Как ты оказался здесь?

Он притянул меня к себе, прижал к груди и яростно зашептал мне на ухо:

– Я же говорил тебе, что ты мне необходим, – ты думаешь, я обманывал тебя, Уилл Генри? Возможно, я дурак и плохой ученый, ослепленный амбициями и гордостью, не дающими мне разглядеть очевидную правду, но только не лжец.

С этими словами он отпустил меня и на миг отвернулся, словно стыдясь своего признания. Потом снова взглянул на меня и резко спросил:

– Теперь скажи мне, глупый, безрассудный мальчишка, ты ранен?

Я поднял руку, и он посветил на нее лампой сверху вниз, осматривая по всей длине. За его плечом, довольно далеко, я различил в полумраке Малакки. Он пристально смотрел вверх, туда, откуда я свалился.

Доктор бережно смахнул грязь и мелкие камушки с моих ран и низко склонился, изучая их в неровном свете лампы.

– Это чистый укус и относительно неглубокий, – вымолвил он, – антибиотики, несколько швов – и будешь, как новенький, Уилл Генри, только с небольшими боевыми шрамами.

– Там кто-то есть, – хрипло крикнул Малакки, указывая пальцем на потолок пещеры, – прямо над вами!

Он вскинул винтовку на плечо и выстрелил бы, если бы Кернс сам не заявил о себе и не прыгнул вниз сквозь дыру. Он опустился на ноги с ловкостью гимнаста, раскинув в стороны руки, чтобы сохранить равновесие.

– Итак, все хорошо, что хорошо кончается, – тепло сказал он. – Или лучше сказать: все хорошо кончается и почти что подходит к концу. Или: пока что все хорошо. Ну, вот и ты появился, Пеллинор, в самое время, слава Небесам!

Сощурившись, Малакки произнес:

– Это очень странно.

– О, мой милый друг, был бы ты со мной в Нигерии в восемьдесят пятом. Вот где было странно!

– Мне тоже кое-что кажется странным, – сказал Доктор. – Скажи-ка, Кернс, как так случилось, что Уилл Генри оказался здесь внизу, а ты – там, наверху?

– Уилл Генри свалился вниз, а я – нет.

– Свалился? – эхом повторил Уортроп. Он обернулся ко мне: – Это правда, Уилл Генри?

Я отрицательно помотал головой. Ложь – худший вид шутовства.

– Нет, сэр, меня столкнули.

– Свалился, столкнули – какая разница? – фыркнул Кернс. Он удивленно смотрел, как Малакки наставляет дуло винтовки прямо ему в грудь. – Ну что ж, давай! Пальни уж наконец, ты, невыносимо напыщенный, аффектированный, не способный даже на самоубийство, слезливый и жалкий мальчишка! Ты что, правда думаешь, мне есть разница – жить или умереть? Ты только не забудь – поработай мозгами хоть недолго, – что наше дело еще не закончено и закончить его без меня вам будет затруднительно. А самка еще жива! Она бродит здесь, где-то рядом. В остальном же, сэр, я не возражаю против вашего суда и осуждения. Стреляйте, сэр, и я умру, как жил, без сожаления! – Он шагнул Малакки навстречу и уперся грудью в ствол винтовки, широко улыбаясь.

– Зачем он толкнул тебя, Уилл Генри? – спросил Доктор, почти не обращая внимания на эту драматичную сцену. Он знал Кернса давно, и ему неинтересно было его ломание.

– Он обманул меня, – сказал я почти шепотом, не глядя на предателя. – Он обвел меня вокруг пальца. Я думаю, он нашел эту яму и знал, что Антропофаги там, но ему было до них не добраться, так что он пометил место светящимся порошком. А найдя меня раненым, он решил, что запах крови может выманить их из убежища, и отправил меня ближе к яме. А когда они все же не вылезли, он столкнул меня вниз.

– Могу сказать в свою защиту, – встрял Кернс, – что я снабдил тебя оружием, а не просто бросил на съедение волкам. И я был все время рядом, наверху; я тоже стрелял в них. Я просто подчинился требованию обстоятельств. Как Малакки, когда бросил сестру в тот момент, когда она больше всего в нем нуждалась…

– Кернс, прекрати! – предостерегающе рявкнул монстролог. – Или, клянусь, я пристрелю тебя!

– Знаешь, почему человеческая раса обречена, Пеллинор? Потому что люди влюблены в сказку, что правила, придуманные ими, должны соблюдаться всеми и всем.

– Не понимаю, о чем он говорит, – сказал Малакки, – но мне нравится его идея. Давайте раним его и, когда он будет истекать кровью, используем как наживку.

– Я с радостью согласился бы, – легко подхватил Кернс, – но в этом больше нет необходимости.

Он выхватил лампу из рук Доктора и бросился в сторону. Его сапоги скользили по слякоти, каблуки проваливались в грязь и выскакивали с чмокающим звуком. Когда он добрался до стены, он обернулся и жестом позвал нас присоединиться к нему. Он приложил палец к губам, затем указал вниз. Маленькое отверстие, всего раза в два шире, чем я в плечах, располагалось у подножия стены. Кернс приставил лампу к самому отверстию, а мы всмотрелись вниз, в мрачную горловину этого хода. А ход шел под углом сорок пять градусов вниз. Кончиками пальцев Кернс указал на следы у стены и неглубокие царапины и выемки, оставленные их когтями вдоль первых нескольких футов туннеля. Мы отодвинулись на безопасное расстояние, и Кернс тихо сказал: