Бентли Литтл - Дом (др. перевод)

Они напомнили Нортону сгоревших муравьев.

Больше он Донну не видел. Только этот последний взгляд в окно, сквозь дым. И когда он впоследствии размышлял об этом, до него дошло, что она выглядела в точности так же, как и прежде. Нисколько не повзрослев. Ей по-прежнему было двенадцать лет.

И вот теперь Нортон сделал глубокий вдох и поднял взгляд на дом, затем обернулся к ощипанной курице и вытянутому крылу. Это шутка или предостережение? Сказать наверняка нельзя; за всем стоит совершенно чуждый человеческому разум. Тем не менее Нортон вышел из машины и решительно направился к дому, к крыльцу. Ему показалось, что он услышал детский смех.

Смеялась девочка.

Донна.

Нортон придавил затвердевший в эрекции член.

Не успел он постучать в дверь, как она отворилась перед ним. На пороге, в темной прихожей стоял их старый работник, улыбающийся, внешне совершенно такой же, каким был много лет назад.

– Привет, Биллингсон, – сказал Нортон, стараясь унять дрожь в голосе. – Я могу войти?

Роберта ушла.

Не было ни намека, ни предупреждения, ни указания на то, что она собирается оставить его. После недоразумения с адвокатом, ведущим дело о банкротстве братьев Финниганов, Роберта вела себя по отношению к мужу еще более холодно и отчужденно, чем обычно, и все же разительной перемены в ее поведении не произошло, и это почти никак не зафиксировалось эмоциональным локатором Сторми.

Однако когда он в понедельник вернулся после работы, Роберты дома не было, и теперь она отсутствовала уже три дня. Не было никакой записки, никаких звонков, но поскольку Роберта собрала несколько чемоданов и захватила «Сааб», Сторми заключил, что она от него ушла.

И поймал себя на том, что ему все равно.

Разумеется, его волновали недосказанные моменты. Непрорисованные детали. Сторми терпеть не мог неразрешенных проблем, ненавидел, когда у него над головой висит камень. Но он предположил, что Роберта переговорит со своим адвокатом, тот рано или поздно с ним свяжется и они выработают какое-нибудь соглашение.

После чего он будет свободен.

Это было странное чувство, и Сторми еще не успел к нему привыкнуть. Все говорили ему, что так оно лучше. Даже Джоан. А Рэнс и Кен предложили ввести его обратно в холостяцкую жизнь, показать, что к чему, однако на самом деле Сторми еще не был готов снова начинать любовные отношения. Пока что не был готов. Конечно, рассказы друзей о кратких встречах с молоденькими девушками, готовыми делать всё, даже очень шокирующие вещи, звучали весьма соблазнительно, и у Сторми, вращающегося в кинобизнесе, хоть и на самой периферии, имелись соответствующие возможности, но у него просто не было желания сразу же броситься в водоворот социальной жизни, начать формировать новые эмоциональные отношения. Он чувствовал себя уставшим, истощенным, и ему хотелось прийти в себя, немного подзарядить аккумуляторы перед тем, как начинать все сначала.

Фруктовый салат в унитазе.

Роза и сыр в сливе раковины.

Эти образы не выходили у него из головы, и Сторми полагал, что именно поэтому, в частности, он не желал ввязываться во что-то новое. Его преследовали воспоминания о том, что случилось в пустом театре. С того самого дня его ежедневно терзали кошмарные сны, сны, в которых присутствовал старый родительский дом в Чикаго. Эти кошмары были заполнены одними и теми же сменяющими друг друга жуткими образами: ожившие куклы, умершие отцы, разгуливающие как ни в чем не бывало, и грязные девочки-подростки, помешанные на сексе.

И все же больше всего Сторми пугало то, что произошло в театре. Призраки, зомби и прочие общепризнанные атрибуты фильмов ужасов действительно внушали страх – особенно в реальной жизни, вне вымышленного контекста сценария, – однако тут его в первую очередь поразили иррациональность и непостижимость увиденного в разоренном туалете. Ибо эти вещи нельзя было объяснить и разложить по полочкам; они не являлись плодом художественного вымысла и фольклора, и, столкнувшись с ними, Сторми осознал, какой же он в действительности несведущий и алогичный.

В том, что он увидел, был какой-то смысл – тут не было никаких сомнений, – и его потрясло до глубины души то, что он до сих пор не мог понять, о чем идет речь.

Определенно, происходило что-то, происходило у самой границы реальности, что-то грандиозное и всеобъемлющее, что прорывалось в действительность в самых неожиданных местах, самым непредсказуемым образом.

И снова Сторми подумал о событиях в резервации. Вполне возможно, эти сверхъестественные события, порожденные одной и той же причиной, расходились во все стороны подобно кругам на воде.

Это вселяло в Сторми ужас, однако какой-то недремлющий практичный уголок его сознания подсказывал, что тут можно было бы снять неплохой фильм.

Раздался стук в дверь, и в кабинет просунул голову Расс Мадсен, студент, проходивший в этом семестре практику у Сторми.

– Мистер Сэлинджер, можно поговорить с вами минутку?

Кивнув, Сторми махнул рукой, приглашая Расса в кабинет. Подобно большинству студентов, с кем Сторми общался в последние два года, Расс неизлечимо страдал избытком рвения и чрезмерным раболепством. Впрочем, парень он был неплохой. Сторми заключил соглашение с университетом Альбукерке, исходя из предположения, что он получит задарма работников, университет оставит себе деньги, избавившись от необходимости кого-то чему-то учить, а ребята приобретут практический опыт. Однако ему программа сотрудничества принесла одну только головную боль. Студенты, приходившие к нему на практику, все, как один, мнили себя будущими кинознаменитостями и вместо того, чтобы выполнять порученную работу, старались произвести на Сторми впечатление своими познаниями и способностями.

Расс был чуть лучше остальных. Ничуть не менее подобострастный и такой же нацеленный на то, чтобы произвести впечатление, он все же выполнял порученную работу, доводя ее до конца.

– В чем дело, Расс? – приветливо улыбнулся Сторми.

– У меня есть одна лента, которая может вам понравиться. – Парень положил на стол видеокассету. – Это невыпущенный фильм одного местного продюсера, и, на мой взгляд, он просто потрясающий. В каком-то смысле это фильм ужасов, но только… другой. Право, я даже не знаю, как это объяснить. Но я подумал, что вы захотите его посмотреть.

– Это твой фильм?

– Нет. – Расс улыбнулся. – Это было бы злоупотреблением служебным положением.

– Замечательный ответ.

Протянув руку, Сторми взял кассету. На ней было написано название фильма: «Бойня».

– Неплохое название, – заметил он.

– И сам фильм хороший. Понимаю, я только студент, но, по-моему, у него есть потенциал. Я посмотрел его вчера вечером и был просто оглушен, поэтому решил, что вы должны непременно его посмотреть. Я солгал тому парню, который дал мне кассету, – сказал, что еще не смотрел ее, и попросил оставить еще на день, чтобы дать вам.