Кристина Лорен - Совершенство

Он такой же, как она.

Мысли начинают неистово метаться у нее в голове в поисках объяснения. Она бросается вперед, преодолевает разделяющее их расстояние за несколько шагов и кричит:

– Простите, пожалуйста!

Она осознает свою ошибку, когда они, подняв головы, испуганно отшатываются друг от друга. Это явно влюбленные, укрывшиеся в тени, чтобы поговорить наедине. Повисшее молчание пропитано страхом разоблачения; живой закрывает руками лицо.

Но призрак молча смотрит на Люси, и глаза его распахиваются все шире. Оттолкнувшись от стены, он шагает к ней навстречу с улыбкой на лице.

Она смотрит на него во все глаза, не в силах оторвать взгляд. У него совершенно неземной, нереальный вид. Но она уверена, что никогда раньше его не замечала.

– Я не хотела… – произносит, запинаясь, она, протягивая ему трясущуюся руку.

– Я – Генри Мосс. – Он пожимает ей руку, которая тут же перестает трястись. – Как ты тут?

Пальцы у него теплые и на ощупь – как гладкое стекло. Отпустив их, Люси делает несколько шагов назад, поворачивается и чуть не падает обратно на скамейку у ног своей любимой статуи. Она не знает, что и думать. Как так получилось, что ей до сих пор не приходило в голову просто посмотреть, подумать, что здесь могут быть другие, такие как она, прямо сейчас.

После короткого молчания ребята подходят к девушке и садятся по обе стороны от нее, и Люси чувствует, как они обмениваются взглядами поверх ее головы, хотя ей даже представить сложно, о чем они при этом думают, учитывая, что творится в голове у нее самой. И заметили ли они, как от этого открытия у нее пошла рябью поверхность кожи.

– Это были самые безумные двадцать четыре часа моей… жизни, – усмехается она.

– Давай начнем с того, как тебя зовут. – И Генри легонько толкает ее плечом.

– Люси. – Она вглядывается в его лицо в поисках хоть каких-то признаков жизни и не находит их. На горле не бьется жилка, нет ни веснушек, ни шрамов. Ничего, кроме совершенства. Кажется, будто он нарисованный. – Ты ведь такой же, как я, верно?

Генри улыбается так широко, что в уголках глаз появляются морщинки.

– Думаю, да.

– Есть ли еще такие, как мы, здесь? – она колеблется. – «Ходоки»?

– Последнее время никого не видел, – шепчет он, качая головой. – Никогда раньше не пользовался этим словом применительно к себе.

– В последнее время? А сколько ты уже здесь? – Ей хочется попросить прощения за град вопросов, но Генри, похоже, совершенно не удивляет ее неистовая жажда узнать как можно больше. Ей приходит в голову, что, может быть, она тоже видела Генри сотни раз на протяжении этих нескольких месяцев – видела, не замечая.

– Не знаю. Иногда мне кажется, что я был здесь всегда. Но помню я себя здесь только около полутора лет.

– Но ты ведь слышал о «ходоках»?

– Истории я, конечно, слышал, – кивая, говорит он. – Поэтому ученикам велят не ходить на озеро, поэтому у школы такая зловещая репутация, и поэтому Хэллоуин тут отмечают, как нигде.

Он мягко улыбается, прижав руку к груди.

– Просто нас совершенно неправильно воспринимают.

Люси тоже улыбается в ответ, но тут вспоминает о самом кошмарном своем страхе, и вопрос вырывается сам собой:

– А ты когда-нибудь исчезал?

Он сочувственно морщится:

– Да, бывало пару раз, когда я еще только тут появился. Это было самое страшное. Но такого давно уже не происходило. – Он поворачивается к сидящему рядом второму парню. – С год, наверное уже, да, Алекс?

– По крайней мере, год, – соглашается Алекс.

– Правда? – Голос девушки звучит сипло от любопытства и сдерживаемой надежды.

– Мне кажется, это дело привычки, – пожимает плечами Генри.

Облегчение захлестывает ее с головой так быстро, что на секунду она теряет ощущение реальности. Ее взгляд вновь обращается к Алексу. В этом живом парне есть что-то завораживающее. Генри не слишком похож на человека, но в Алексе тоже есть нечто странное. Она ощущает странную тягу к нему. Конечно, это совсем по-другому, чем с Колином, но воздух вокруг Алекса не кажется пустым, как вокруг других людей. Пространство вокруг него, кажется, гипнотически вибрирует.

Кожа у него смуглая от солнца, но теперь, когда он совсем близко, девушка различает круги у него под глазами. И есть что-то еще – усталость, которая сквозит во всех его жестах, синяки, просвечивающие под кожей, скованность движений. Люси будто может видеть его насквозь, различая глубоко внутри нечто, что опустошает его, вытягивая из него силы.

– Люси, а где твой Подзащитный? – спрашивает Генри. И Люси заставляет себя вновь включиться в разговор. Она вглядывается в его лицо, пытаясь понять вопрос.

– Мой подзащитный?

Он улыбается.

– Прости. Так я думаю об Алексе. Я имел в виду – человек, ради которого ты вернулась?

– Это ты о Колине?

Рассмеявшись, Генри распрямляется, отряхивает руки о джинсы.

– Нам с тобой, наверное, лучше начать с самого начала, да?

Она прижимает ладони к щекам – рефлекторный жест, который явно остался с тех полузабытых времен, когда она была способна краснеть.

– Прости. Мне трудновато все это переварить. Я знала, что были и другие, видимо, до меня. Я просто не думала, что могу взаправду кого-то встретить.

– Ну, отчасти это потому, что ты здесь ради Колина. Думаю, это естественно для Хранителей не думать о ком-либо, кроме своего Подзащитного. Но подозреваю, что нас здесь полно. Мы – те ребята и девчонки, которых никто не помнит. О нас никто не вспоминает на встречах одноклассников. Даже я никогда раньше тебя не замечал.

Потому что он не смотрел, думает она.

Его слова повисают в воздухе, но Алекс и Генри продолжают наблюдать за ней с одинаковыми легкими терпеливыми улыбками на лицах. Она издает короткий смешок, вздыхает.

– Ты думаешь, мы – хранители?

– Да, думаю, – кивает Генри. – И кто мне скажет, что я не прав? Я вообще ничего не знал, когда попал сюда. Бродил без цели туда-сюда. Но когда я нашел Алекса, находиться рядом ощущалось не просто правильно, это было необходимо. Если я оставлял его одного, у меня появлялось ощущение, что я делаю что-то плохое.

– Да, – шепчет Люси, ощущая покалывание в самых кончиках пальцев.

– Не знаю, почему он нуждается во мне, может, потому, что он был болен, а я делаю его здоровым, или почему еще. Но теперь я чувствую, будто у меня, наконец, появилась цель, смысл, и в последнее время я с каждым днем чувствую себя сильнее. И ты только посмотри на него; ему тоже гораздо лучше. Это по глазам видно… Я знаю, что делаю то, ради чего здесь появился.

Люси вновь переводит взгляд на Алекса. Так вот что она видит в нем – его болезнь? Интересно, замечает ли это Генри? Когда она смотрит на Алекса, его состояние не кажется ей таким уж хорошим. И в глазах его нет ничего особенного. Ну, синие. А у нее – карие. Только не для Колина.