Константин Образцов - Молот ведьм

Прима укоризненно взглянула на Альтеру, потом на Лиссу и пожурила:

— Сестра Лисса, все время одно и то же. Мы ценим то, что ты делаешь, но этого уже недостаточно. Постарайся развивать свой дар. Нима!

Лисса только кивнула. Этот короткий диалог с небольшими вариациями повторялся в течении года. Вначале Прима злилась и требовала от Альтеры, как от патронессы, повлиять на свою протеже и заставить ее делать что-то еще, кроме как мучить одного и того же сумасшедшего алкоголика, а потом успокоилась. Рано или поздно этот несчастный помрет, и Лиссе ничего не останется, кроме как выбрать другую цель или цели, чтобы слать к ним ночные кошмары. Такие силы, как у них, требуют постоянного применения, и, если их не использовать, могут разорвать своего носителя, как трупные газы рвут кожу прогнившего мертвеца.

— Сестра Альтера, яви предмет своей силы и скажи, что ты сделала для ковена и нашего Господина?

Валерия подняла вверх куколку в белом платье и сказала привычную фразу:

— Плод дел моих вы узрите во время шабаша; жертва моя кровава и дар мой — смерть невинного. Нима!

«И я единственная, кто не заработал на этом и не получил никакого иного удовлетворения», — могла бы добавить она, но, разумеется, промолчала. Как и всегда.

Прима удовлетворенно кивнула.

— Итак, дорогие сестры, мы все славно потрудились! Но радостные новости на этом не заканчиваются! Сегодня мы принимаем к себе новую сестру, и я прошу встать ее и патронессу, которая будет поручителем и наставником!

Инфанта вскочила на ноги, потянув с собой девочку в маске — черепе. Проксима аж заерзала от гордости за дочь. Альтера снова почувствовала укол беспокойства. Ей вдруг захотелось встать, завязать этой дуре глаза и отправить восвояси подобру-поздорову. Но Инфанта крепко держала подругу за руку, да и у той густо обведенные черным глаза горели от нетерпения в прорезях маски. Прима провозгласила:

— Начнем же обряд посвящения!

Даже сквозь толстый ковер Валерия ощутила подошвами стоп, как в разломах тектонических плит, у древних корней мироздания, гудение обрело тяжкий ритм, будто, очнувшись от сна, неведомый дровосек обрушивал, удар за ударом, исполинский железный топор, подрубая те самые корни. Уже не только свечи дрожали, но и вибрировали металлические бока раскаленной цинковой бочки. Терция с Керой быстро прошлись возле стен, задувая каждые две из трех горящих свечей; пламя оставшихся наливалось багровым и черным. Альтера сняла крышку с кипящего бака. Белладонна и Проксима запели на голоса, долго, протяжно, чуть подвывая на верхних октавах. Сестры построились в круг, и девочка в черепе — маске вышла на середину.

Вначале все шло, как и надо. Под хлопки, общий хохот и крики она стянула с шеи, видимо, только сегодня для такого дела повязанный шнурок с крестом, бросила на пол и азартно топтала, пока погнутый крестик не исчез в плотной ткани ковра. Сестры запели громче, ритмично забили в ладоши. Прима, в тон голосов, протяжно выкликала вопросы, а новенькая отвечала, срываясь на крик.

— Отрекаешься ли ты от христианской веры?

— Отрекаюсь!

— Отрекаешься ли от Христа, его матери Марии, всех его святых и от своего Ангела Хранителя?

— Отрекаюсь!

— Предаешься ли ты Сатане, нашему Господину и Хозяину, всем телом и всей душой?

— Предаюсь!

— Обещаешь ли ты служить Сатане всеми своими силами, привлекать к нему, рассказывать о нем и проповедовать его власть среди прочих людей?

— Обещаю!

«Она думает, что это какой-то перформанс, — внезапно отчетливо поняла Валерия. — Что рассказала девчонке дура Инфанта?». В этот момент Прима кивнула ей головой. Альтера кивнула в ответ, взяла из сумки фонарь и незаметно скользнула за дверь.

Звуки из зала почти не просачивались в коридор, но хтонический низкий стон, доносящийся из-под земли, ощущался и здесь. Толстые свечи вдоль стен полыхали, как факелы. Альтера быстро прошла через подвал и поднялась по лестнице на второй этаж. У двери кладовой, как часовой на посту, застыла Надежда Петровна.

— Пора, — сказала Альтера.

Петровна засуетилась, загремела ключом и вошла в темную кладовую, вертя перед собой фонарем. Перехватила его поудобнее и склонилась над коляской. Альтера услышала, как засопел и завозился младенец.

— Ну-ка, ну-ка, давай, Андрейка, иди сюда, пора тебе… — забормотала комендантша.

Валерия похолодела.

— Как ты его назвала? — услышала она собственный голос.

— Андрейка, — Надежда Петровна ощерилась. — Ну, это я так просто, пришло на язык…

— Уйди, я сама, — Валерия с силой оттолкнула старуху и дрожащими руками вытащила ребенка из коляски. В отверстии между пеленок зашевелился розовый носик. Младенец завозился и закряхтел.

Валерия чуть не завыла.

— Так я это, госпожа Альтера…я же так просто…я помочь… — растерянно бормотала Петровна, теребя пуговицу на желтой кофте.

Альтера перехватила младенца на руку, поддерживая согнутым локтем другой, в которой светился фонарь, и молча стала спускаться обратно в подвал.

Когда она вошла, церемония была в самом разгаре. Жаркий сумрак дрожал от завываний и криков и казался скользким и жирным. Темно-красное пламя чадило. От бака с водой валил пар, превращаясь в туман. Изломанные рогатые тени скакали по стенам и потолку. Одна из бутылей с вином уже была раскупорена, на полу белели брошенные стаканы. На Альтеру, пробравшуюся за алтарь и положившую младенца на пол, никто даже не посмотрел. Она вернулась в общий круг, в центре которого подпрыгивала в такт ударам в ладоши и радостно вопила толстая девочка, высоко подняв руки, в одной из которых зажат был стакан с недопитым вином, выплескивающемся при каждом движении. Прима скинула плащ. Между высоких грудей тело блестело от пота, как будто сквозь кожу проступили живые бриллианты, а спереди, на обвивавших бедра ремнях, болтался увесистый деревянный страпон. Ковен выл от восторга. Все обнажились следом за Госпожой, и девочка в центре тоже отшвырнула накидку, оголив белый рыхлый живот и мелкую, некрасивую грудь.

— Поцелуй Сатаны! Поцелуй Сатаны! Поцелуй Сатаны!

Крики звучали унисоном с нарастающим отовсюду гудением; завибрировал воздух. Прима медленно повернулась, выгнула спину, томно опершись на алтарь, и раздвинула ноги. Остальные тут же выстроились в очередь у нее за спиной. Разумеется, первой давать «поцелуй Сатаны» Госпоже Шабаша кинулась Проксима: положила руки на круглые ягодицы и страстно прильнула к анусу, засунув в него язык чуть не целиком. За ней последовала хохочущая Белладонна, потом Терция, Кера, чуть хлопнувшая после поцелуя Княгиню Ковена по крепкой заднице. Альтера поглядывала на новенькую, но та, вдохновленная общим примером, ничуть не смутилась, и старательно запечатлела свой поцелуй на анальном отверстии Хозяйки Есбата.