Константин Образцов - Молот ведьм

Чтобы сон сбылся, его не нужно рассказывать; но еще важней спать, когда вещие сновидения соберутся тебя навестить. Грядущий май будоражил пусть слабым, но долгожданным теплом, и спать не хотелось: шальные от наступившей весны пары, и группы, и одиночки слонялись по улицам и переулкам; ночные автомобили неслись по проспектам, вращая горящими глазами фар, будто не знали, куда везти своих седоков; во «Френсисе Дрейке» и других пабах и барах почти в полном составе собрались клубы полуночных пьяниц. Не только они пропустят сегодня послания из мира снов: еще несколько женщин готовились к бессонной ночи, понимая, что она будет особой.

Насколько особой, знали только Валерия и Карина.

Валерия заехала на Виллу Боргезе и убедилась, что все подготовлено должным образом: четыре баллона с пропаном были скрыты в углах подвального помещения, пропитанная горючей смесью черная ткань висела на стенах, обитых деревом и фанерой, которым предстояло стать дровами в коллективном погребальном костре. Двери главного входа в подвал Валерия собиралась запереть на ключ, как только все соберутся, а когда появится Прима, то закроет и заднюю, после чего просто бросит одну из свечей на драпировку. Может быть, придется выдержать пару нелегких минут, когда у нее будут пытаться отобрать ключ, но долго это не продлится: огонь и дым в тесном подвале уже сами по себе могут погубить всех собравшихся, а взрыв баллонов доделает дело.

Петровна по случаю торжества вымыла сальные космы, которые жидкими желтыми прядками свисали до плеч, и приоделась в какое-то дикое платье, черное, со множеством блесток, слишком узкое и короткое для ее бочкообразной, нескладной фигуры.

— Потрясающе выглядишь, Надежда Петровна, — сказала Валерия. — Просто принцесса.

Та захихикала, кокетливо потупив глаза.

— Ой спасибо, госпожа Альтера, спасибо. А младенчик-то? — вдруг всполошилась она. — Младенчика-то не будет?

— Все будет, Петровна, все будет, — заверила Валерия. — Это теперь не твоя забота. Ты сейчас о другом думай. Готовься, и в половине двенадцатого будь внизу, мы с сестрами подъедем к этому времени.

После смерти Керы и Терции с транспортом возникли проблемы: автомобиль был только у Примы, но она, разумеется, никого подвозить не собиралась. Впрочем, вопрос разрешился удачно: машина была у Алины, а сестер оставалось немного. Валерия на такси добралась от Виллы до дома Алины и поднялась на одиннадцатый этаж. Ее уже ждали: будущая сестра ковена госпожи Примы была серьезна и сосредоточена — даже слишком, как показалось Альтере.

— Ты же не возражаешь, если я поведу? — спросила Валерия. — На есбат все приезжают с завязанными глазами, для конспирации, особенно новенькие. Не волнуйся, если что, я знаю одно заклинание для выпрямления вмятин на кузове.

На неуклюжую шутку Алина не отреагировала; только кивнула, а в машине, сев на переднее кресло, сама завязала глаза куском темной ткани, наощупь достала маску из большой сумки и надела поверх повязки: «чумной доктор» зловеще таращился на Валерию черными, как смерть, глазницами. «Нос длинноват», — машинально отметила она, подумав о «поцелуе сатаны», но тут же вспомнила, что до этого дело вряд ли дойдет.

Водить Валерии приходилось нечасто, но «БМВ М5» Алины был снисходителен к неопытному водителю и казалось, что он много делает сам, без помощи со стороны. Класс машины не предполагал упорной борьбы за ряд, и к тому же, несмотря на ударивший всем в голову май, поздним вечером буднего дня на дорогах было относительно свободно. Валерия и Алина заехали за Проксимой и Инфантой: те вышли из подворотни длинного темного дома, бледные, исхудавшие, одинаково долговязые и испуганные; едва поздоровались и уселись на заднем сидении, как на насесте, завязывая друг другу глаза и помогая натягивать маски. Карина присоединилась к ним по дороге, у станции «Черная Речка», и тоже забралась назад, потеснив угрюмых товарок. До Виллы ехали молча, будто бы не на праздник, а на погребение, и Валерии показалось, что они знают, все до единой, что ждет их сегодня на шабаше; знают — и готовятся драться.

Напряжение немного рассеялось, когда они добрались до места и вошли внутрь заброшенной старой больницы: знакомые запахи сырости и влажной пыли, эхо шагов, холод душного склепа подействовали успокаивающе — здесь они были в безопасности, здесь был их дом, их неприступная крепость. Зато у Валерии сердце начало биться сильнее. Она смотрела по сторонам: облупленные двери, заваленная мусором и хламом домовая церковь, иссохшие струпья плакатов на грязных стенах. «Это в последний раз. В последний». Сейчас она спустится вниз и больше уже никогда не поднимется к свету. Валерия внезапно захотела, последний раз взглянуть в небо. У тусклого окна в конце коридора она остановилась и посмотрела наружу, но стекло было грязным, в двух метрах перед окном находилась стена и увидеть небо не получилось. Валерия вздохнула, мотнула головой и двинулась дальше.

— Внимание, сейчас будет лестница!

Сестры с повязками на глазах, держась за руки, осторожно шли за ней следом, как слепые за поводырем, направляющим их в темную яму.

В подвале всех поджидала Надежда Петровна. Жадная комендантша не пожалела денег на маску, и ее лицо прикрывала белая с золотом, торжественная личина, украшенная вензелями и больших пучком пышных перьев, возвышающимся над макушкой. В сочетании с черным блестящим платьем, обтянувшим телеса Петровны, как сетка — батон колбасы, и поношенными ботами, надетыми без чулок, зрелище было немыслимым. Впрочем, своих обязанностей Петровна не забыла: свечи ярко горели, предусмотрительно отодвинутые от стен немного дальше, чем прежде, в бочке пылали торфяные брикеты, и вода в баке начала закипать. В подвале уже было очень тепло, еще немного — и станет по-настоящему жарко, причем до того, как Альтера подпалит драпировку. К ароматам свечей и торфяного дыма отчетливо примешивался сладковатый, химический запах. «Как бы раньше не полыхнуло», — мелькнула тревожная мысль.

— Чем это тут воняет? — Проксима принюхалась и скривилась.

— Ароматизаторы, — коротко ответила Валерия. — Госпожа Прима велела.

Раздевались в унылом молчании: если раньше эта часть подготовки к есбату напоминала девичник в бане, то сейчас походила на медосмотр. Ни смеха тебе, ни подначек, ни возбужденного предвкушенья веселья; ни Белладонны, ни Керы, ни Терции; просто группа голых женщин в полутемном грязном подвале. Если раньше никто и не думал стесняться своей наготы, то теперь все развернулись друг к другу спиной и раздевались поспешно, стремясь поскорей накинуть на тело плащи. Одна только Надежда Петровна, которой стоило бы постесняться, как будто не замечала общего настроения: возбужденно хихикала, бормотала что-то под нос, а потом долго кутала безобразные телеса в уродливо скроенный из куска драпировки плащ с капюшоном. «Хорошо, что Вика не видит всех в таком настроении, — подумала Валерия. — Она бы расстроилась». И тут же, поймав себя на этой мысли, одернула: это все уже не имеет никакого значения, никто отсюда не выйдет, включая Вику, и неважно уже, расстроится та или нет.