Константин Образцов - Молот ведьм

— Как эту вторую, Титову, да? — уточнил Чекан.

— Нет, не так. Титову душили удавкой, проводом, который так и остался на шее болтаться. А в этом случае убийца душил руками: характерные переломы хрящей гортани, угол сдавливания, да и кровоподтеки на шее можно еще различить среди трупных пятен. Было ли совершено сексуальное насилие, сказать очень трудно; одно дело — свежий труп, пусть и обгоревший, другое — тело, пролежавшее в сыром грунте два месяца. Я, конечно, взяла пробы для лабораторных исследований, но сомневаюсь, что они дадут какой-то результат, особенно если преступник предохранялся. Во всяком случае, характерных разрывов в области половых органов, ануса, ссадин в гортани я не нашла, так что будем считать, что насилия не было.

— Алина, — позвал Чекан.

— Что?

— Ты такая романтичная.

— Да, я знаю, мне говорили. Продолжать или ты еще не закончил острить?

— Извини.

— По другим повреждениям. Следов пыток нет. Но были прижизненные побои: на уцелевшей от огня половине лица явные признаки гематомы. Удары были не такие сильные, как в случае первой жертвы — там, если помнишь, нос был сломан и лицевая кость — но достаточные для кратковременной потери сознания, например. И еще: есть рваная рана на виске, нанесенная тупым твердым предметом.

— Молоток? — встрепенулся Чекан.

— Может быть, — ответила Алина. — Но если и молоток, то его обратная часть: рана треугольная, рваная. Удар тоже был несильным, кость цела, даже трещины нет, и причиной смерти послужить не мог. Собственно, из повреждений это все.

— Ну что ж, — задумчиво произнес Чекан. — Похоже, не наш случай. Ладно, позвоню Максу, дам отбой, а то он там уже всех переполошил…

— Не торопись, — сказала Алина. — Есть еще кое-что. Во-первых, у нее странная пыль в волосах. Очень немного, конечно, потому как там и волос почти не осталось, да и снег многое смыл, но есть: такая, знаешь, белесая, похожая на строительную, как известка или штукатурка. Я передам криминалистам, они точнее скажут. Но главное другое. В двух известных нам случаях тела сжигались вместе с одеждой и с другими вещами, помнишь?

— Ну да, и что?

— Все соскобы с кожи ушли на дополнительную экспертизу. Большая часть из них это синтетика, пластик, частицы ткани и прочее. Кроме одного: на груди обеих жертв какие-то странные пятна, словно там пригорело что-то. Недавно я получила ответ по первому телу, и скорее всего, это расплавленный, почти испарившийся воск и частицы каких-то солей. По второму трупу официального заключения еще нет, но мне стало интересно, и я спросила, приватным образом, что это может быть. Ответ тот же: воск и соль. Оба раза убийца не пожалел бензина, и определить, следы какого именно вещества было трудно. А вот сейчас огонь был слабее, горение менее интенсивное, и на груди этой девушки я нашла фрагменты обугленной ткани, а среди них частицы расплавленного вещества и кристаллов. Разумеется, я все это тоже отправлю экспертам, но думаю — нет, я уверена — что это тоже воск и соль. А это значит…

— …Это значит, что мы нашли его первую жертву, о которой ты говорила, — отозвался Чекан.

Алина кивнула.

— Причем, судя по всему, это преступление он совершил без подготовки, спонтанно, следовательно…

— …Наследил капитально, где только мог. Алина, ты чудо!

Чекан вскочил и заходил по кабинету — два шага до двери и обратно.

— Чувствую, мы уже рядом, — заговорил он, — сейчас отработаем сами, по новой, все контакты этой Лолиты, свидетелей, историю поисков, наверняка найдем какие-то концы, которые злодей тогда еще так старательно не прятал. Плюс эта пыль в волосах, с одежды наверняка еще что-то пригодится…

Он остановился и посмотрел на Алину.

— Спасибо тебе огромное! Хочешь, съездим сейчас куда-нибудь, посидим?

Алина улыбнулась.

— Нет, давай в другой раз. Сегодня я уже и насиделась, и настоялась.

— Ну, тогда может хотя бы до дома довезу?

— Семен, я на машине, не нужно. Ты лучше скажи мне, что с моей просьбой?

Чекан наморщил лоб.

— С какой?

— Квартира, — подсказала Алина. — Уже неделя прошла.

— Черт! — он хлопнул себя по наморщенному лбу с такой силой, что Алина вздрогнула. — Прости, совсем замотался с этими делами, забыл! Завтра прямо с утра озадачу местного участкового или ребят из тамошнего отдела, извини!

— Ладно, ладно, — примирительно сказала Алина. — Не убивайся так. Забыл, бывает. Только завтра сделай, хорошо?

— Конечно, я сразу же, как…

Его прервал телефонный звонок. Чекан схватил трубку, посмотрел на экран и ответил:

— Да, Макс, я слушаю!

Алина прикрыла глаза и откинулась на спинку кресла. Если честно, то она и сама почти совсем забыла об этой своей просьбе. Как странно: десять дней назад она места себе не находила, писала записку, ездила в этот проклятый дом, колотила ногой в двери пустой квартиры, а сейчас…

— Алина.

Она открыла глаза. Семен закончил разговор и стоял перед ней с трубкой в руке, сжимая ее, словно рукоять меча. Глаза торжествующе блестели.

— Штольц звонил. У нас есть подозреваемый. Завтра поедем на задержание. Хочешь с нами, напарник?

1 июня 1979 года.

— Там живет призрак, который пьет кровь, — значительно сказал Павлик и посмотрел на девочек.

Темноволосая Лера глядела на него, широко распахнув карие блестящие глаза с длинными кукольными ресницами, и казалось, что она сейчас заплачет. А светленькая Вика тряхнула тоненьким хвостиком волос под белой треугольной косынкой и хмыкнула:

— Ну, а ты сам-то его видел, этого призрака?

Павлик поморщился. Вика ему не нравилась: она была задавакой и скандалисткой, даром что младше Павлика на два месяца, а Леры и вовсе на полгода. Зато Лера нравилась, и даже очень. Она жила в сером пятиэтажном доме на другой стороне двора от дома Павлика, тоже пятиэтажного, но желтого. Они гуляли вместе, когда Лера выходила во двор без Вики, а Павлик не гонялся на велосипедах или не сражался пластмассовыми мечами со своими приятелями — качались на качелях, разговаривали, а однажды, когда они играли в космический корабль и как раз уже подлетали к Венере, Лера предложила поцеловаться. Павлик тогда растерялся и потом очень об этом жалел. Он даже записки писал ей, прошлым летом, когда уезжал на дачу: большими печатными буквами выводил «СОСКУЧИЛСЯ» и «ЛЮБЛЮ», и просил маму, чтобы она их передала, а потом, в сентябре, долго не мог подойти к Лере от смущения. А еще Лера любила слушать разные истории, которые Павлик придумывал специально для нее, а ему нравилось ей рассказывать и смотреть, как искренне она переживает, и пугается, и верит, что все это взаправду.

Вот и история про кровожадного призрака, живущего в старом, давно пустующем доме недалеко от их двора, была предназначена специально для Леры, а уж никак не для этой вертлявой Вики. Павлик так и знал, что она все испортит; надо было, конечно, подождать, когда ее не будет рядом, но история нетерпеливо просилась наружу, а Вика в последнее время прицепилась к подруге, как репей.