Константин Образцов - Молот ведьм

Наслаждение, которое я испытал при этом, было чистым и ослепительно ярким.

От удара Лолита отлетела на несколько метров, ударилась головой о стену так, что клацнули челюсти, и осела между столов ворохом меха и тряпок.

Я выдохнул. Потом быстро подошел к двери, проверил замок, и повернул выключатель: если погасить свет, то даже самый настойчивый в своем любопытстве прохожий не сможет увидеть, что здесь происходит.

Все вокруг погрузилось во тьму, как в бредовое сновидение. Два окна тускло светились призрачно-серым. Вокруг было тихо, даже журчанье воды из черного мрака сортира не было слышно.

Стараясь не натыкаться в темноте на столы, я подошел к лежащей Лолите, присел на корточки рядом и перевернул ее на спину. Под густым мехом куртки ее тело было совсем хрупким и по-девичьи тонким. Глаза оставались закрыты, на бледной скуле расплывался чернильным пятном огромный кровоподтек. Я опустился на колени и сел на нее сверху, на бедра — не на грудь, не на живот, именно на бедра, чтоб ненароком не вызвать удушья. Я еще думал, что все обойдется. Она застонала. Я легонько хлопнул ее по щеке. Глаза все еще были закрыты. Я хлопнул ее по щеке еще раз, а потом уже врезал по-настоящему, звонко и сильно, так, что голова резко мотнулась налево. Мне страшно хотелось ударить снова, но я знал, что если начну, то уже не смогу остановиться.

А у меня еще были вопросы.

— Очнись, — прошептал я. — Давай, я знаю, что ты меня слышишь.

Лолита открыла глаза. Слезы заблестели во тьме. Она всхлипнула и поднесла одну руку к лицу.

— Больно… — прошептала Лолита.

Я сел поудобнее, чувствуя, как прижимаются яйца к твердой кости ее лобка, нагнулся и зашептал:

— Прости, я не хотел тебя бить. Ты сама меня вынудила. Теперь мы можем поговорить?

Она снова всхлипнула и кивнула.

— Расскажи мне, кто научил тебя привороту?

Молчание. Только дыханье во тьме, мое — хриплое и тяжелое, и ее, тихое и прерывистое. Это был, наверное, самый интимный момент за все время нашего с ней знакомства. Я взял ее руки в свою, сжал тонкие запястья, заведя их ей за голову, и снова спросил:

— Ты скажешь, кто тебе помогал?..

Опять тишина. Я замахнулся и с силой опустил кулак на пол рядом с ее головой. Ахнули доски. Лолита заплакала.

— Я не хочу тебя бить, — повторил я. — Пожалуйста, не заставляй меня это делать.

И она заговорила.

Не помню, сколько времени длился тот разговор. Все было как будто во сне, где нет понятия времени, а персонажи сменяют друг друга, оставаясь по сути одними и теми же. Но точно знаю, что я говорил как будто с двумя разными девушками. Одна из них тихо плакала, повторяя:

— Я просто хотела, чтобы ты меня полюбил…Я не знала, что все так получится…Меня одна женщина научила, Стефания, она сказала, что это не страшно и не будет никакого вреда…

Потом я словно засыпал еще глубже, темнота становилась непроницаемо черной, и другая шипела, плюясь мне в лицо, скалила зубы и хрипло сипела:

— Ты еще пожалеешь об этом, придурок… Нас одиннадцать в ковене, понял? Сестры о тебе позаботятся, будь уверен… Береги свою задницу, Прима до нее доберется!

Я снова бил: иногда по щекам, иногда просто в пол кулаком, и тогда возвращалась Лолита, какой я знал ее раньше, она плакала и жаловалась:

— Я не хотела, чтобы они убивали ребенка… Но они сказали, что так надо…Я испугалась, а потом мне понравилось, что ты со мной, что я все могу делать, что захочу…Они дали мне рыбий пузырь, сказали, что это как талисман, вот он, вот…

На мою ладонь лег маленький твердый предмет, овальный, гладкий и серый, как отполированный волнами камень. Я спрятал его во внутренний карман пиджака. Та, другая, засмеялась низким, сдавленным смехом.

— Ничтожество, онанист, неудачник, я же все про тебя знаю…и не говори, что тебе не нравилось, как я тебя трахала, я знаю, что нравилось…

И через минуту опять, плаксивым шепотом:

— Они хорошие…правда…одна девочка, она портниха, ее тоже Стефания привела, в один день со мной…у нее дочка маленькая…и другая, красивая, с черными волосами…и Альтера, такая добрая…и остальные…правда, хорошие…

Это был какой-то ночной кошмар без конца; но картина, которая постепенно вырисовывалась перед моим мысленным взором, была кошмарней стократ.

Хватит, решил я. Пора заканчивать.

— Как мне найти остальных?

— Я не знаю, — прошептала Лолита. — Меня туда Стефания возила, с завязанными глазами, у них даже имен нет, только прозвища, и я не с кем не общалась потом… Только со Стефанией, мне сказали, что она моя патронесса…

— Хорошо. Тогда ты можешь отвести меня к этой Стефании, верно?

Она шмыгнула носом и торопливо закивала. Я отпустил ее руки и приподнялся с колен, чтобы встать. И в следующий миг получил внезапный и мощный удар коленом в пах.

Боль взорвалась в теле белой вспышкой сверхновой. Я будто ослеп на мгновенье, а потом и оглох, потому что Лолита завизжала так, что ей в унисон пискнули стекла в двух окнах. С неожиданной силой она оттолкнула меня, опрокинув на бок, вывернулась, подскочила и стремительно метнулась к двери. Я, задыхаясь от страшной режущей боли, хватался за стулья и край стола, пытаясь встать. Лолита добежала до двери, заорала, что было сил, и забарабанила так, что задрожали даже толстые стены. Мне удалось встать, и я увидел, как она шарит руками, пытаясь нащупать в темноте ключ, торчащий в замке. Превозмогая боль между ног, раскорячившись, будто старый уродливый краб, я подбежал к ней и схватил. Лолита принялась вырываться и заорала еще громче. Мы рухнули на пол. Я стискивал ее руками, стараясь удержать бешено рвущееся из моих объятий гибкое, сильное тело, а она кричала, визжала, извивалась и тянулась ногтями к моим глазам. В какой-то момент мне удалось подмять ее под себя, прижать к полу и закрыть рот ладонью, чтобы заглушить дикие вопли, но она вцепилась зубами мне в руку. Я вскрикнул, отдернул ладонь и стиснул обеими руками ей горло, только для того, чтобы она перестала кричать.

Лолита яростно забилась и захрипела. Я навалился сверху всем весом и изо всех сил стиснул пальцы, сдавив ее шею так, что она почти исчезла между ладонями. Хрипы стали тише, лицо надулось и потемнело, глаза закатились, но колени колотили мне по спине, а руки вцеплялись в запястья, пытаясь разжать смертельную хватку; я продолжал сжимать горло Лолиты, пока она не перестала хрипеть и сопротивляться. В какой-то миг я хотел убрать руки, но почувствовал, как под пальцами треснула подъязычная кость, и я понял, что уже поздно.

Это только в кино человека душат руками быстро и просто. На деле это долго и неприятно. Кисти сводило от напряжения, а когда я все же решился их осторожно разжать, тело Лолиты вдруг снова начало колотиться в конвульсиях, а руки и ноги принялись выбивать частую дробь по дощатому полу. В конце концов я нажал ей предплечьем на горло и давил со всей силы, пока не услышал хруст сминаемых хрящей гортани. Хотя скорее всего, к этому моменту она была уже мертва.