Бентли Литтл - Окраина

Она добежала до своих ворот и распахнула их. Подбегая к деревянным ступенькам крыльца, начала судорожно рыться в сумке в поисках ключей.

Громкий, резкий удар по крыше крыльца заставил ее вскрикнуть. Она настолько испугалась, что выронила ключи, услышав, как те упали на скалу под ступеньками.

Она подняла голову, чтобы определить источник удара.

Это смотрело на нее поверх края крыши.

Существо усмехнулось, показав слишком длинные на фоне крохотного личика зубы.

Люсинда опять закричала, но на этот раз совершенно беззвучно. И прежде чем ее мозг смог зафиксировать это, холодные, студенистые лапы существа зажали ей рот…

Адам впервые остался дома совсем один. И был испуган.

Мальчик не понимал почему, но он боялся. Сначала смотрел телевизор, но потом ему понадобилось в туалет, и тут он понял, что боится. Боится пройти наверх в туалет родителей или в тот, который располагался рядом с комнатой Тео. Он просто боится выйти из гостиной – и точка.

Скрестив ноги, Адам крепко сжал их вместе.

В доме было темно. Он был мрачным даже днем, и Адам до сих пор не чувствовал себя в нем комфортно. Отчасти это, несомненно, было связано с рассказом Скотта о возможных привидениях, но правда состояла в том, что он чувствовал дискомфорт еще до того, как услышал этот рассказ. Это была инстинктивная реакция, реакция на дом, никак не связанная с историями, слухами или измышлениями третьих лиц. Теперь же, когда Адам остался совсем один, он понял, что совсем не так равнодушен ко всем этим историям, как пытался показать своему другу.

Он подумал о banya.

Он постарался не думать о banya.

Бабуня занималась молоканскими делами, а родители вместе с Тео отправились за покупками. После этого они заедут в видеосалон и выберут несколько дисков – русские фильмы для Бабуни и диснеевские мультики для Тео. Саша ушла к кому-то из подружек. Родители предлагали Адаму поехать вместе с ними, но он отказался, сославшись на то, что ему надо подтянуть математику. И они оставили его в покое.

Адам давно ждал возможности забраться к Саше в комнату и немного там порыться, но сейчас не мог даже подняться на второй этаж, и теперь эта его извращенная идея так и останется невыполненной, пока он не станет храбрее и не дождется следующей возможности.

Боже, да что же такое с ним случилось? А что-то точно случилось после того, как они переехали в Аризону. Прежде всего он превратился в законченную мокрую курицу. Подскакивает от любого шума, боится собственной тени… И, кроме того, стал извращенцем, следящим за собственной сестрой, пытающимся заглянуть ей под юбку и жаждущим увидеть ее голой. Он даже готов обыскать ее комнату в надежде найти… Что? Дневник?

Да, именно дневник.

В своей самой гнусной и самой яркой фантазии Адам находил дневник сестры и узнавал из него, что она специально продемонстрировала ему свое белье во время дня рождения и позволила ему заглянуть ей между ног, как часть подарка в этот день. И с тех пор она ждет его ответного хода, а все свои сексуальные мысли по этому поводу доверяет дневнику.

Глупо, но у него начиналась эрекция даже от одной мысли об этом, и на минуту он забыл, что один в доме и что ему страшно.

А потом Адам услышал, как что-то тяжелое упало на пол на втором этаже, и, вскочив от страха, рассыпал пакет картофельных чипсов. Затем отложил пакет в сторону и прислушался, готовый в любой момент выбежать из дома, если услышит еще какие-то звуки. Но все оставалось тихо, и в доме были слышны только глупые шутки и наложенные взрывы хохота в телевизоре. Адам послушал еще немного, но звуки больше не повторялись, и он успокоился, отнеся их на счет осадки дома – это была универсальная отмазка его отца на вопросы о любых звуках. Мальчик взял пульт и увеличил звук.

Вчера, возвращаясь из школы, они со Скоттом зашли к однокласснику, Дэну Раннингхорсу [45]. Тот жил на самом краю резервации, и его отец был вождем племени. Все индейские дети целовали Дэна в задницу, но не очень любили его, и это чувство было взаимным. Они хорошо относились к нему только из-за того, чьим сыном он был и что мог для них сделать, а Дэну это не нравилось. А вот со Скоттом они приятельствовали с самого детского сада. Оба были париями, которые были связаны вместе настоящей ненавязчивой мужской дружбой. Это напомнило Адаму о его отношениях с Роберто, и он почувствовал приступ ностальгии.

Адаму Дэн тоже понравился – он нашел, что тот очень прост в общении. В нем чувствовались спокойная уверенность и эмоциональная и интеллектуальная открытость, более характерные для космополитичной Южной Калифорнии, чем для провинциальной Аризоны.

И Скотт, и Дэн сильно отличались от других мальчиков в классе и были больше похожи на самого Адама, поэтому он был рад, что сошелся с ними.

Адам не знал, что ожидал увидеть в доме Дэна. Уж точно не вигвам, но и не такой современный дом с пальмами в кадках и патио с плетеной мебелью. Они достали из холодильника «Доктор Пеппер» [46]и расположились в спальне Дэна, рассуждая о довольно страшных вещах – домах с привидениями и всяких загадочных смертях, рождениях кактусов и других странных происшествиях. Дэн сказал, что шахта притягивает к городу нечистую силу. Адам сначала подумал, будто мальчик считает, что город стоит на заветном месте, которое было проклято то ли богами, то ли духами, но Дэн объяснил, что это не совсем так.

Земля – их мать, объяснил он, а не только дом. Земля – это источник всей жизни на ней. Но она еще и живое существо, сделанное из камней и глины, воды и растений. А шахта – это большая рана на ее теле. В этом месте Земле больно, и она посылает свой эквивалент антител, чтобы те боролись с болезнью, – призраков и привидения, демонов и бесов.

– Она пытается себя защитить, – закончил Дэн. – Именно поэтому это место полно всякой нечисти.

День стоял теплый, но Адам невольно поежился. В том, что говорил Дэн, была своя логика, поэтому его версия выглядела не только возможной, но и вполне вероятной, и Адам представил себе все более и более всемогущих потусторонних существ, которых посылают в Макгуэйн до тех пор, пока город полностью не окажется в их власти. Дэн говорил вполне серьезно, и было видно, что он не шутит и не издевается над ними, и та неторопливость, с которой он говорил, добавляла его словам дополнительный вес.

Адам остро ощущал тот факт, что он находится на земле индейской резервации, в доме вождя племени, и это его слегка пугало. Он неожиданно почувствовал себя как человек, который находится в чужой стране, в месте, которое хоть и является частью Америки с точки зрения географии, но в котором американские законы и вера не имеют значения.