Джонатан Страуд - Шепчущий череп

– Благодарю вас, – сказала я, стараясь говорить спокойно. Не помню, когда еще я была так же зла, как в эту минуту. – Меня вполне устраивает мое нынешнее положение.

– А вы все-таки подумайте, – сказал Киппс. – И имейте в виду, мое предложение остается в силе.

– Между прочим, ваше агентство уже не оставляет нас без своей поддержки, – заметила я, берясь за дверную ручку. – Пенелопа Фиттис пригласила нас на празднование юбилея своего агентства, которое состоится через пару дней. Может быть, увидимся с вами там – если, конечно, вас тоже пригласили.

Я захлопнула дверь перед носом Киппса и прислонилась к ней, тяжело дыша, чтобы успокоиться. Затем, хрустя ботинками по соли, прошла через холл в кухню. Локвуд и Джордж осматривали остатки нашего ужина. Казалось, с того времени, когда мы выскочили из-за стола, прошла целая вечность.

– Все в порядке, Люси? – спросил Джордж.

– Ага. Просто вспомнила о приеме у «Фиттис», на который мы приглашены. Мы пойдем?

– Разумеется, – кивнул Локвуд. – Надеюсь, к этому времени дело о зеркале будет закончено. А мы тут говорили о Барнсе. До чего же он хочет заполучить это зеркало! Ему известно, на что оно способно или что-то еще очень важное, но он скрывает. Попомни мои слова.

– Ну, нам тоже кое-что известно, – сказал Джордж. – Что там сказал Карвер? «Видишь этих тварей. Этих ужасных тварей». Он говорил о том, что увидел в зеркале, поверь.

Локвуд взял подсохший сэндвич, осмотрел его и вернул назад на тарелку.

– Если это вообще зеркало, – сказал он. – Карвер назвал его «костяным стеклом». Если оно сделано из костей, которые Бикерстаф собирал на кладбище, в нем может сидеть Гость, который придает зеркалу потустороннюю силу. Может быть, именно Гостя ты видел, когда заглянул в него, Джордж?

– Или Гостей, – сказала я. – «Семеро из него. Семеро, не один».

– Да, я что-то в нем видел, – негромко сказал Джордж. – Это было ужасно, но я не мог оторваться, мне хотелось смотреть еще и еще… – Он уставился в сторону окна.

– Что бы это ни было, – сказала я, – оно настолько ужасно, что, разглядев его, человек умирает. Как умер тот старьевщик Ниддлз. Думаю, что Бикерстаф тоже смотрел в зеркало. Может быть, то, что он там увидел, свело его с ума и заставило пустить себе пулю в лоб.

– Возможно, – пожал плечами Локвуд.

– Нет. Все было не так.

– Нужно пойти и посыпать опилками холл, – сказал Локвуд, расправляя плечи. – Скоро рассвет. – Он пристально взглянул на меня. Я неожиданно вздрогнула. Мое сердце колотилось как бешеное, кожа стала холодной как лед. Я стояла, оборачиваясь по сторонам. – Люси?

– Мне показалось, будто я что-то услышала. Голос…

– Но надеюсь, не голос Карвера. Они хорошо все обработали.

– Не знаю, – ответила я, оглядываясь на коридор за раскрытой дверью. – Возможно…

– Так что, по нашему дому теперь расхаживает призрак? – сказал Джордж. – Фантастика. До чего ужасная ночка выдалась.

– Ладно, пойдем обезопасим его, – откликнулся Локвуд, подходя к полке рядом с дверью. Он нашел на ней мешок с опилками и надорвал его. То же самое сделал Джордж. А я стояла на месте, не в силах поверить тому, что со мной происходит. В моих ушах вновь раздался шепчущий голос:

– Бикерстаф? Нет. Все было совсем, совсем не так.

Я облизнула пересохшие губы и спросила:

– Откуда это тебе известно?

Двигаясь как лунатик, я протиснулась между Локвудом и Джорджем, обогнула кухонный стол, подошла к духовке и, ничего не говоря, положила руку на ее дверцу.

Локвуд что-то говорил мне, спрашивал о чем-то. Я, не отвечая, открыла дверцу духовки. По кухне разлилось зеленое сияние. Призрак-банка светилась внутри духовки, сквозь стекло на меня смотрело лицо – слегка размытая злобная маска с узкими прорезями глаз.

– Почему ты так говоришь? – снова спросила я. – Откуда ты можешь знать?

В моих ушах раздался жуткий потусторонний смех, затем прозвучали слова:

– Все очень просто. Я был там.

Представьте себе стоп-кадр этой сцены: я стою возле духовки и пялюсь на банку. Из банки мне в лицо ухмыляется призрак. Локвуд и Джордж смотрят на нас. Четыре пары выпученных глаз, четыре широко раскрытых рта. Ладно, лицо в банке скорее не удивленное, а презрительно сморщенное, но на секунду его выражение было таким же, как выражение наших лиц. Мне, кроме того, было совершенно ясно, что спустя несколько долгих мучительных месяцев моя способность вступать в общение с призраками подтверждена и я могу считать себя в некотором роде реабилитированной.

– Он разговаривает! – ахнула я. – Я могу его слышать! Он только что говорил!

– Только что? Прямо сейчас? – Кто это сказал – Локвуд, или Джордж, или оба вместе, я не поняла, они оба тесно обступили меня.

– И не только разговаривает! Он утверждает, что знает о Бикерстафе. Говорит, что был там и знает, как умер Бикерстаф.

– Что?! Что он говорит? – Лицо Локвуда побледнело, напряглось, глаза засверкали. Он протиснулся мимо меня, склонился над духовкой. Снизу на его лицо упал зеленый свет из банки, и от этого оно стало пугающим. – Нет. Это невозможно…

– Не у тебя одного есть свои секреты, – сказал призрак.

– Он что-то сказал? – посмотрел на меня Локвуд. – Я не мог расслышать слова, однако что-то… почувствовал. Какого-то рода связь. У меня по коже мурашки побежали. Что он тебе сказал?

– Он сказал… – начала я и прокашлялась. – Он сказал, что не у тебя одного есть свои секреты. Прости.

Локвуд шевельнул бровями. На секунду я испугалась, что он сейчас разозлится, однако вместо этого Локвуд резко выпрямился – загоревшийся, снова ставший энергичным и деятельным.

– Давайте вынем банку и переставим ее на стол, – сказал он. – Джордж, поживее, помоги мне.

Вдвоем они вытащили застрявшую в духовке банку. Когда Джордж взял ее в руки, лицо призрака скривилось, одна злобная гримаса на нем сменялась другой, еще более злобной.

– Мучитель, – прошептал призрак. – Ну погоди, я еще высосу жизнь из твоих костей, мерзавец.

– Он сказал что-то еще? – Локвуд вновь уловил телепатический контакт, но не его детали и содержание.

– Он… Ну, короче говоря, он… недолюбливает Джорджа.

– И кто ж его за это может винить? Люси, расчисти место на столе, сдвинь тарелки. Джордж, ставь банку на стол. Вот так, отлично.

Мы отступили на шаг от стола, уставившись на призрак-банку. Плазма в ней бурлила, пенилась, это было похоже на бушующий за стеклянными стенками шторм. В этих волнах и пене металось лицо, оно подскакивало то вверх, то вниз, то начинало вращаться, но при этом ни на секунду не сводило с нас своих жутких щелочек-глаз. Под отвисшим длинным носом шевелились, то размыкаясь, то смыкаясь, горизонтальные полоски губ. Они непрерывно двигались. В голове у меня опять раздался призрачный хохот – приглушенный, искаженный, словно долетевший сквозь толщу воды. От этого жуткого смеха меня замутило, скрутило желудок.