Скотт Вестерфельд - Загробные миры

– Мне так жаль, – произнесла я.

Он взглянул на меня, явно удивившись, что в отличие от окружающих я его заметила.

Я хотела сказать ему, что все в порядке и по ту сторону смерти существование не заканчивается. В ином мире некоторые даже мыслят здраво, полны благих намерений и вполне цивилизованны. Но ледяной воздух сковал мой язык, а мгновенье спустя меня снова пихнули в снег.

– Патель, ты опоздала на десять минут!

Дарси вздохнула.

– И я тоже рада тебя видеть, Ниша.

– Это место вселяет ужас.

Дарси, пожав плечами, осмотрелась. На Пенсильванском вокзале было холодновато и многолюдно, а мраморные полы покрывали разводы, оставшиеся после дождя. Тем не менее он вовсе не казался страшным.

– Тебя пугает закусочная, сестренка? Или гастроном?

– Все, – ответила Ниша, передавая Дарси спортивную сумку и вцепившись в ручку чемодана на колесиках. – Мне причиняет страдания здешняя атмосфера.

Дарси улыбнулась. Она никогда не считала себя круче Ниши или любого другого человека. Однако после почти десяти месяцев жизни в Нью-Йорке ее уже не пугали запущенные здания, подземные туннели или толпа.

Затем дал знать о себе вес сумки.

– Ниша, ты же выбралась только на неделю! Что ты привезла, кирпичи?

– Книги. Знаешь, на тот случай, если твои крутые друзья захотят их подписать. На моей коктейльной вечеринке.

– Что ты имеешь в виду?

– У Карлы и Сагана была вечеринка.

Дарси застонала.

– Ниша, это было мое новоселье, кстати, я в последнее время не устраиваю вечеринок.

– Значит, теперь у тебя появился для этого официальный повод, – ответила Ниша, двинувшись сквозь толпу.

Дарси последовала за сестрой, гадая, почему тяжелые книги находятся не в чемодане и почему она терпеливо несет спортивную сумку. А Ниша, несмотря на свое нытье, излучала уверенность: она даже умудрилась выбрать единственно правильное направление из муравейника, коим и являлся Пенсильванский вокзал.

Спустя полчаса сестры очутились в гостевой комнате квартиры 4Е. Ниша распаковывала чемодан. Одежде Дарси пришлось потесниться в пользу обширной коллекции готических нарядов.

– Многовато тряпок для семи дней.

Ниша прервалась.

– Жалеешь, что я приехала, Патель?

– Конечно, нет, – возразила Дарси, хотя ее несколько обескуражил вчерашний ночной разговор с матерью. То и дело мелькали умные фразы типа «in loco parentis», [128]а намеков на «коктейльную вечеринку» и в помине не было.

– Ты, похоже, не особо довольна, – безапелляционно заявила Ниша. Дарси лишь пожала плечами. – В смысле, у тебя есть квартира в Нью-Йорке, через пять месяцев выходит твой первый роман, да и я приехала погостить на целую неделю! Ты должна радоваться, как накачанный антидепрессантами единорог, прямо светиться счастьем и излучать радугу. А выглядишь так, словно кто-то утопил твою сумку с котятами.

– Ты у нас мастер метафор, – сказала Дарси.

– Это было сравнение. Я думала, писателям известен данный термин.

Дарси изумленно уставилась на младшую сестру, задаваясь вопросом о причине ее непонятливости. Десятки эсэмэс, имейлов и три долгих телефонных разговора должны были сделать свое дело! Разумеется, Ниша прекрасно знала о том, что случилось месяц назад. Казалось жестоким с ее стороны изображать неведение, разве что Ниша хотела услышать историю Дарси лично и со всеми подробностями.

Возможно, откровенная беседа была неизбежна. Последнее время мерилом разрыва ее отношений с Имоджен служили не прошедшие после него недели, а минуты, пока Дарси не вспоминала, что он реален.

– Я скучаю по Имоджен.

Ниша неторопливо кивнула.

– Ты ее до сих пор не видела?

– Мы пересеклись на прошлой неделе, случайно, на Канал-стрит. Мы поговорили и были вежливы друг с другом. В конце она меня обняла.

– Объятия – хороший знак, согласна?

– Наоборот! Объятия – ничто!

– Точно, в объятиях хуже всего, – из чувства долга согласилась Ниша, – но я думала, что вы, ребята, до сих пор общаетесь по электронной почте.

– Верно, но мы обмениваемся не длинными письмами, а глупыми крошечными записками, где нет никакого смысла… такие виртуальные объятия-мейлы. Имоджен считает, что ей надо предельно сосредоточиться на своей книге. Знаешь, Ниша, раньше мы работали вместе, но мое общество, наверное, уже не вдохновляет ее. Я – сплошная нервотрепка и мучение.

Ниша выслушала тираду сестры совершенно спокойно и, скрестив ноги, уселась на пол в позе мудреца.

– Но она не написала беспощадного очерка о твоих недостатках?

– Имоджен так не сделает, – с жаром заверила сестру Дарси.

– По сути, она тебя даже официально не бросила.

– Имоджен говорит, что мы разъехались только до тех пор, пока она не допишет роман. Думаю, она пытается быть хорошей, но все просто затягивается на неопределенный срок, и мне еще больнее, – продолжала Дарси и плюхнулась спиной на матрац, уставившись в потолок. – Я как будто спрыгнула с Крайслер-билдинг и на лету ударяюсь о флагштоки и об эти каменные горгульи.

– Зачем ей так поступать, Патель?

– Потому что я неопытна, и она не может бросить меня, как положено! Имоджен уверена, что я вообще слишком молода!

– Вот здесь и есть главная проблема.

Дарси сердито покосилась на Нишу.

– Между прочим, ты моложе меня.

– Не суди по возрасту.

– Хватит! – простонала Дарси, снова роняя голову на матрац. – Ты, вероятно, права. Я все изгадила. Я постоянно шпионила за ней и скрывала, когда была расстроена. Я не прислушивалась к Имоджен, а ей требовалось личное пространство.

– А ты рассказала мне все в деталях, – ответила Ниша, мгновение побарабанив пальцами по полу, и поинтересовалась: – Но совать нос в чужие дела не является преступлением, за которое наказывают разрывом, не так ли?

– Пожалуй, недоверие к ней – самый худший мой проступок.

– Тогда доверься ей сейчас.

Дарси села. Вопросы напрочь лишили ее покоя.

– Как я могу доверять человеку, который, наверное, уже избегает меня?

– Поверь той единственной фразе, где она тебе говорит: это не конец и ей нужно сосредоточиться на своем романе.

– Но мы же вместе этим занимались! – воскликнула Дарси. – Если мы не сможем работать вдвоем в одной комнате, то зачем мне все остальное?

Ниша скрестила руки на груди и надолго умолкла. Ее высокомерный тон сменился чем-то другим. Чем-то более зрелым.

– Разве Имоджен сказала, что не желает снова с тобой писать?

– Вроде нет. Она уверяет, что ее сводит с ума книга. Но это я сводила ее с ума, Ниша!

– Нет, если ты ей доверяешь, Патель. Не сдавайся лишь потому, что прямо сейчас она не может быть рядом.

Дарси не ответила. Она не собиралась сдаваться. Даже через сто лет.