Скотт Вестерфельд - Загробные миры

– Лиззи, – произнес он, и на миг я обрадовалась, услышав свое имя.

Однако я была вынуждена сознаться:

– Это была я. Он пришел сюда из-за меня.

Яма с сестрой посмотрели друг на друга. Его взгляд был печален, ее – полон злорадства.

– Мне жаль, – выдавила я.

Он покачал головой, но даже не приблизился ко мне. Он просто не сводил глаз с сестры. Меня поразило их сходство. Хотя он был немного старше, они и впрямь выглядели как близнецы, разве что ее кожа отливала серым, а его имела теплый смуглый оттенок.

Наконец он обратился ко мне.

– Я должен был научить тебя большему.

– Могла бы и сама понять, – хрипло сказала я и почувствовала во рту привкус ржавчины. – Ты постоянно повторял мне, как важны имена.

– Это моя вина.

– Довольно! – хлопнула в ладоши Ями, забрызгивая пол чернотой. – Время для покаяния наступит, когда наш народ будет в безопасности.

Я кивнула и вытянула руку. В поисках друг друга черные капли под нашими ногами скользили, подобно блестящей ртути. Они стекались в лужу, такую же гладкую, как диск оникса.

– Как мне его найти?

Яма наконец-то взял меня за руку.

– Не произноси его имя. Так ты его только предупредишь. Думай о той встрече с ним, когда ты поцеловала ему руку.

Я напряглась и тотчас же вспомнила неприятные электрические разряды, которые потрескивали на коже мистера Хэмлина, когда я прикоснулась к ней губами. Тогда его пальцы были прохладными и иссохшими… Подумав об этом, я ненавидела его еще больше. Он ловко провел меня, безупречно вписался в убийство злодея и оказался именно тем, в ком я нуждалась в ту ночь. Я ощутила, как моя злость становится связью между нами.

Я втащила Яму в темную лужу, и нас подхватил поток.

Из реки мы вышли в ад.

Небо пылало. Загроможденное сотней солнц, настолько яркое, что на него было невозможно смотреть. Густой, как сироп, воздух пробирал насквозь, к моему горлу подкатил ком. Запах крови был разлит повсюду. Кости вибрировали от заполнившего уши рева, мне стало ясно, что мы в самом глубоком участке подземного мира.

Мы шли по развороченной мостовой, изрытой воронками и провалами. Везде лежали руины современных зданий. Полуразрушенные дома, как выбитые зубы, создавали изломанную линию горизонта.

Я нигде не находила мистера Хэмлина – мне мешали палящее солнце и чудовищный грохот.

Яма прищурился и начал пристально всматриваться в даль.

– Это его воспоминания. Но о чем они?

Мои глаза уже слезились.

– Он постоянно твердил о войне, о том, как одновременно гибли целые города – взрослые, дети, все… Поэтому он и стал таким.

Яма в благоговейном страхе посмотрел вверх.

– С неба падает смерть.

И вдруг я поняла: громоподобный гул, от которого дрожал и плавился воздух, – это звук тысяч пропеллеров, свист летящих бомб. Но рев доносился не только сверху: он сочился из глубины изувеченной земли, исходя из каждого камня.

Я догадалась, что воспоминания мистера Хэмлина, конечно же, связаны со Второй мировой войной, и меня поразила странная мысль.

– Он моложе тебя, да?

– Некоторые переходят грань между мирами в старости, – пояснил Яма. – Можешь его найти?

Я крепко зажмурилась, и меня захлестнула волна ненависти, ведущей к мистеру Хэмлину. Тот находился неподалеку от нас – он затаился в черном остове здания. Прежде это был шестиэтажный дом, но сейчас от него остались лишь стены и провалы пустых окон.

Из-за горячего едкого дыма было больно говорить, поэтому я показала жестом верное направление. Мы преодолели сотню метров по взрытому асфальту и залезли в зияющую дыру – бывший дверной проем. Внутри было полно обломков кирпичей и бетона, от неровных стен отражался рев бомб и самолетов.

Яма притормозил меня.

– Надо соблюдать осторожность. Волк становится львом в собственной норе.

Я подняла голову. Крыша отсутствовала, кровавое небо казалось гигантским костром.

– А ему удобно здесь?

– Это его последние воспоминания. Именно здесь он преобразился.

Я ничего не ответила. Логически, мне должно было нравиться в аэропорту, где сохранились призрачные крики пассажиров и звуки выстрелов. Но я никогда не думала об этом месте.

Но, должна признать, воспоминания старика были весьма четкими.

– Он наверху. – Я кивнула на исковерканную лестницу, которая цеплялась за одну из стен. Она вела в более-менее нетронутый угол здания. Пока мы поднимались, я невольно вздрагивала от рева снарядов и самолетов: мне уже мерещилось, ступени скоро обрушатся под ногами.

Но я все же различила лестничную площадку, над которой до сих пор нависал кусок крыши, ограждая ее от огненного неба. Мы добрались до угольно-черной тени, став на минуту полуслепыми.

Мистер Хэмлин ждал нас. Он сидел на разбитом каменном блоке с иголкой и ниткой в руках. У его ног виднелись сваленные в кучу обрывки материала для новой лоскутной куртки. Теперь я поняла, что его одежда сшита из того, что он подобрал в разбомбленном городе, и поежилась.

– Приветствую вас, – пробормотал он, не отрываясь от работы. – И тебя, юная Лиззи, и тебя, впечатляющий мистер Ямараджа.

Мы промолчали. Внезапно задрожал пол.

– Полагаю, вы расстроились из-за пропавших детей.

– Они здесь? – спросил Яма.

Мистер Хэмлин улыбнулся.

– Только их призраки. Но я уверен, что у вас найдутся другие ребятишки – и они тоже придутся мне по вкусу.

Яма стиснул кулаки, и с его кожи начали срываться искры. Воздух нагрелся еще сильнее.

– Я не собираюсь тебя убивать, – процедил он, – но могу выжечь на тебе знак.

Глаза мистера Хэмлина загорелись.

– То есть мы будем связаны?

– Ты будешь носить мое клеймо, и, если еще хоть раз потревожишь мой народ, я найду тебя, куда бы ты ни сбежал.

Старик развел руками, по-прежнему изящно зажимая иглу между указательным и большим пальцами.

– Но мне тут нравится, и юная Лиззи всегда будет моей желанной гостьей. А ты, наоборот, начинаешь меня раздражать.

Яма двинулся к нему, искры каскадом падали с его смуглых ладоней. Мистер Хэмлин усмехнулся.

А я не на шутку испугалась. Столкнувшись с Ямой в прошлый раз, старик быстро улизнул и показался мне напуганным. Однако сейчас мистер Хэмлин находился в своем личном аду, и его не волновали угрозы.

Он бережно положил иглу на пол и потянулся к спутанному клубку, валявшемуся возле него.

Теперь я разглядела пересекавшую пол сетку из мерцающих линий. От стены к стене были протянуты нити памяти. Пряжа мерцала и поблескивала: я завороженно смотрела на нее…

– Яма! – завопила я в тот самый миг, как старик схватил клубок и резко дернул нити. Перекрещенные линии подпрыгнули вверх, внезапно туго натянулись, и нас окружила прочная паутина.

Одна из нитей впилась мне в бедро и глубоко порезала. Я отшатнулась, но еще две преградили мне путь, и мне едва удалось вовремя остановиться.