Гильермо дель Торо - Штамм. Вечная ночь

В темноте дня контрабандисты высадили Фета с его русской ядерной бомбой на северной оконечности острова. Он извлек из схрона в больничном здании близ берега тележку из магазина строительных товаров и отвез бомбу, рюкзак и небольшой пенополистироловый охладитель в свое убежище.

Фет с нетерпением ждал встречи с Норой, у него даже голова кружилась от предвкушения. Так бывает, когда возвращаешься домой. К тому же она была единственным человеком, который знал, что он встречался с русскими, и потому он шел со своим грузом, как школьник, получивший отличную отметку и ждущий похвалы от родителей. Ощущение хорошо сделанного дела усиливалось предвкушением возбуждения и энтузиазма, с которыми встретит его Нора.

Но обугленная дверь, ведущая внутрь, в подвальное помещение, оказалась приоткрыта на пять-шесть сантиметров. Доктор Нора Мартинес никогда бы не совершила такой ошибки. Фет быстро вытащил меч из рюкзака. Ему нужно было закатить тележку внутрь, чтобы не оставлять под дождем. Он оставил ее в поврежденном пожаром холле и спустился по частично расплавившемуся лестничному пролету.

Василий открыл незапертую дверь и вошел. Его убежище не нуждалось в особых мерах безопасности, потому что было хорошо спрятано и потому что, кроме редких контрабандистов, рисковавших пройти вдоль побережья Манхэттена, ничья нога не ступала на остров.

Скромная кухня была пуста. Фет питался в основном снеками, украденными и накопленными после первых дней блокады, крекерами, батончиками мюсли, кексами «Литл Дебби», бисквитами «Твинки» — срок хранения всех этих продуктов либо истек, либо истекал, но, вопреки всеобщему убеждению, они оставались съедобными. Фет пытался ловить рыбу, но сажистая речная вода настолько кишела водорослями и насекомыми, что никакие способы обработки не могли обеззаразить добытую в такой грязи еду.

Проверив на скорую руку кладовки, он прошел по спальне. Его вполне устраивали матрасы на полу, пока мысль о том, что Нора может остаться на ночь, не заставила его отправиться на поиски кровати. Скромная ванная, где Фет держал дератизационное оборудование, которое забрал с витрины своего прежнего магазина в Флэтлендсе (он никак не мог расстаться с этими предметами, сохранившимися от его предыдущей профессии), была пуста.

Через дыру, пробитую кувалдой, Фет нырнул в соседнюю квартиру — свой кабинет. Здесь в комнате стояли книжные шкафы, картонные коробки с книгами и рукописями из библиотеки Сетракяна, а в центре расположился кожаный диван под низкой лампой для чтения.

На точке около двух часов этой оформленной в виде круга комнаты стояла фигура мощного сложения и ростом под два метра. Лицо его пряталось глубоко в капюшоне, но глаза выдавали природу: красные и пронзительные. В бледных руках незваный гость держал блокнот, исписанный Сетракяном.

Это был стригой. Но одетый. В брюках, ботинках и свитере с капюшоном.

Фет обвел взглядом комнату — нет ли где засады.

Я один.

Стригой вложил слова прямо в голову Фета, и тот снова посмотрел на блокнот в руках незнакомца. Для Василия наследие Сетракяна было неприкасаемо. Вампир вторгся в святилище и мог легко уничтожить все. Такая потеря стала бы катастрофой.

— Где Нора? — спросил Фет.

Он двинулся на стригоя, вынимая из ножен меч со всей скоростью, на какую способен человек его сложения. Но вампир легко увернулся и одновременно бросил его на пол. Василий зарычал от злости и попытался схватить противника, но, что бы он ни делал, стригой отвечал блоком и травмирующим приемом, обездвиживая Фета и причиняя ему боль.

Я пришел один. Вы, может быть, помните меня, мистер Фет?

И Фет вспомнил, хотя и смутно. Он вспомнил, что этот стригой как-то раз прижимал кончик копья к его шее в старой квартире высоко над Центральным парком.

— Вы из охотников. Личных телохранителей Патриархов.

Верно .

— Но вы не исчезли с остальными.

Как видите, не исчез.

— Как-то вас называли — Кви… не помню.

Квинлан .

Фет высвободил правую руку и попытался ухватить существо за подбородок, но его запястье в мгновение ока схватили и вывернули. На сей раз было больно. Очень больно.

Я могу выкрутить вам руку или сломать. Выбирайте. Но подумайте вот о чем. Если бы я желал вам смерти, вы бы уже были мертвы. За долгие века я служил разным хозяевам, сражался во многих войнах. Я служил императорам, королевам и наемникам. Я убил тысячи таких, как вы, и сотни вампиров, вышедших из подчинения. Мне от вас нужна всего лишь минута спокойствия. Мне нужно, чтобы вы меня выслушали. Если нападете снова, я вас тут же убью. Мы понимаем друг друга?

Фет кивнул. Мистер Квинлан отпустил его.

— Вы не умерли с Патриархами. Значит, вы — один из расплода Владыки…

Да. И нет.

— Угу. Очень удобно. Не возражаете, если я спрошу, как вы попали сюда?

Ваш друг Гус. Патриархи приказали мне рекрутировать его в качестве охотника.

— Я помню. Эта мера оказалась недостаточной и запоздалой, как выяснилось.

Фет оставался начеку. Все как-то не складывалось. Коварство Владыки сделало его чересчур подозрительным, но именно благодаря своей подозрительности Фет и оставался живым и необращенным вот уже два года.

Я хочу посмотреть «Окцидо люмен». Гус сказал, что вы способны мне помочь.

— Пошел ты, — рявкнул Фет. — Только через мой труп.

Как ему показалось, мистер Квинлан улыбнулся.

Мы преследуем одну цель. А я более искушен в том, что касается расшифровки книги и рукописей Сетракяна.

Стригой захлопнул блокнот старика — тот, который много раз перечитывал Фет.

— Интересно?

Вот уж правда. И поразительно точно. Профессор Сетракян был человеком ученым в той же мере, что и хитроумным.

— Он был мужик что надо. Тут нет сомнений.

Однажды мы с ним чуть не встретились. Километрах в тридцати к северу от Котки в Финляндии. Он как-то выследил меня. В то время я с подозрением относился к его намерениям, как вы можете себе представить. Задним умом понимаю, что он был бы великолепным собеседником за обедом.

— В отличие от еды, — сказал Фет, подумав, что ему стоит подвергнуть Квинлана быстрому испытанию. — Озриэль, верно? Так зовут Владыку?

Он указал на блокнот в руках Квинлана. Фет взял в путешествие копии нескольких страниц из «Люмена», чтобы изучать, как только выдастся свободная минута. На одной из этих страниц было изображение, на котором сосредоточился Сетракян, впервые заполучив книгу. Изображение архангела, Сетракян назвал его Озриэлем. Старый профессор нарисовал на этой странице алхимический символ из трех расположенных треугольником полумесяцев, вместе они образовали что-то вроде знака биологически опасного вещества.