Гордон Далквист - Химическая свадьба

– Маделин Крафт не прячется, – сказал Чань.

– Вы этого не знаете. Как и я не знаю, почему стоит тратить на нее наше время.

Чань ничего не ответил, хотя реплика полковника заставила его задуматься о том, что было настоящим объектом их поиска по замыслу Роберта Вандаариффа.

– Чем занимается Друз Шофиль? – спросил Чань Фойзона.

– Всем, чем захочет. Интересуется многим, тысяча дел, ни одно не доведено до конца.

– Еще один высокомерный бездельник? – спросил Бронк.

– Если бы он был бездельником, – сказал Чань, – ему бы не следовало оставаться здесь. Он способен напасть на своего дядю?

– Любой способен, – ответил Фойзон.

– Поскольку он уже раньше ему угрожал?

– Нет, – вздохнул Фойзон. – Как раз потому, что раньше не угрожал.

Один из солдат Бронка, стоявший на углу, помахал им. Погоня началась.

Их дичью был молодой человек в бесформенном плаще, вышедший из черного хода и удалявшийся быстрой походкой. Двое людей Фойзона, снявших форменные кители, следовали непосредственно за ним. Остальные, включая гренадеров Бронка, двигались на безопасном расстоянии. Чань шел между полковником и Фойзоном, все еще в цепях. Когда они прошли четверть мили, Бронк наклонился к Фойзону, игнорируя Чаня – видимо, это был знак симпатии.

– Быстрое ухудшение здоровья лорда Вандаариффа весьма прискорбно. Есть ли какая-то реальная надежда?

– Он ни на что не надеется.

– Но что будет с государством? – спросил Бронк.

– Государство не имеет значения, – ответил Фойзон.

Беспокойные бродяги, мимо которых они проходили, разделяли этот фатализм и казались дикарями в отблеске костров. Всю жизнь Чань видел неравенство, безжалостное и укорененное в обществе, и люди сносили его, даже когда их собственные дети умирали у них на глазах. Этой ночью отчаявшиеся люди зажглись искрами сопротивления. Но он знал, что их сиюминутные успехи – разбитое окно или констебли, отогнанные градом камней, – лишь спровоцируют еще более жесткие меры, когда закон будет восстановлен.

Не было ли это изогнутой траекторией любой жизни: от угнетения к бунту, а потом назад к еще более безнадежной покорности? Он подумал о Каншере: его самоуверенность была только оболочкой, скрывающей давно разбитое сердце. У кого в глубине души не таилось горе? В неудовлетворенности Чаня не было ничего нового или ценного. Потерял ли Фойзон семью, любимую женщину, свой язык, дом? Наверняка так и произошло, причем было потеряно все сразу из-за какого-то жестокого удара судьбы. А взамен, предложив свою жизнь другому, могущественному человеку, он выжил… роковая цепь служения. Фелпс, Смайт, Блах – и Свенсон, пожалуй, самый несчастный из всех. Они погибнут, служа другим влиятельным людям, и в том, что он погибнет вместе с ними, у Чаня не было никаких сомнений.

Молодой посыльный проскользнул в ворота конюшни и исчез внутри. Полковник быстро расставил своих людей, потом показал на ряд сужающихся кверху окон.

– Надеюсь, что женщина спряталась здесь. Когда мы ворвемся внутрь…

Фойзон несогласно покачал головой.

– Если это просто место, где они договорились оставлять для нее сообщения, такие действия ее только отпугнут. Давайте посмотрим, останется посыльный там или вернется.

Бронк посмотрел на кардинала. Тот молчал: его устраивало, что между Бронком и Фойзоном возникли разногласия.

В конюшне прогремели выстрелы. Все трое бросились к двери. На полу стойла лежал молодой человек, которого они преследовали, с двумя ранами в груди. Гренадеры Бронка столпились у дальней двери, а их офицер держал в руке дымящийся револьвер. Еще один револьвер лежал рядом с телом.

– Он пытался убежать, – объяснял молодой лейтенант Бронку. – Увидел нас, сэр, и вытащил оружие.

Бронк наклонился над курьером – юношей, почти мальчишкой, – прижав два пальца к его артерии.

– Чертово невезение. – Он показал подбородком на лестницу в углу. – Обыщите конюшню. Больше никого не убивать. Если женщина здесь, она нам нужна живой.

Солдаты разошлись. Бронк обменялся суровыми взглядами с Фойзоном и принялся обыскивать карманы мертвого юноши.

– Идиоты. Все испортили.

– Если только она не наверху, – мягко сказал Фойзон.

Чань сбросил ногой солому с тяжелого армейского револьвера юноши. Наверняка из него было трудно стрелять.

– Лейтенант! – зарычал Бронк, подойдя к лестнице. – Доложите!

Офицер затопал на чердаке и показался на верхних ступеньках лестницы.

– Ничего, сэр. Все пусто.

– Черт бы побрал ваш идиотизм! Постройте ваших людей во дворе.

Солдаты спустились по лестнице и вышли на улицу. Бронк вывалил содержимое карманов убитого на солому: складной нож, несколько мелких монет, грязная тряпка.

Сквозь несомкнутые губы юноши проблескивал более яркий красный цвет – кровь из пробитого легкого. Чань склонил голову набок.

– В чем дело? – спросил Фойзон.

– Его плащ не застегнут.

– Что из того? – спросил Бронк.

– Он был застегнут раньше, когда мы шли за ним.

– Ну, значит, он расстегнул плащ, когда вошел, – это вполне естественно.

– Нет, если только он не собирался остаться здесь, а пытался уйти через другую дверь.

Бронк понизил голос:

– Вы говорите, что он не собирался уходить? Подождите минутку…

Полковник, не снимая перчатку, засунул два пальца руки в ботинок курьера и вытащил сложенный лист бумаги.

– Сообщение, боже правый!

Он протянул бумагу Фойзону, тот ее развернул и показал всем: это была страница, вырванная из старой книги, с гравюрой. На ней был изображен мускулистый темнокожий мужчина в тюрбане и с топором. У его ног лежал открытый ларец для драгоценностей, внутри находилось человеческое сердце. Но отправитель изменил гравюру: глаза мужчины с топором были небрежно замазаны черными чернилами, будто на его лице была черная повязка.

Бронк нахмурился, глядя на труп, как будто сомневался, может ли подобное послание прибыть с таким курьером.

– Что это значит?

– Палач, – сказал Чань. – Из химической свадьбы.

– Что это означает? – потребовал ответа полковник.

Фойзон вздохнул почти печально и снова сложил бумагу.

– Что Друз Шофиль должен умереть.

Фойзон отослал в ночь еще одного гонца, теперь уже пешком, с известием о находке.

– Но что же мы нашли? – Бронк посмотрел на собеседников с надеждой, а потом выдохнул с шумом через нос в направлении трупа. – Мы можем оставить его здесь, и я пошлю моих людей обыскать ближайшие дома…

Фойзон отрицательно покачал головой.

– У вас недостаточно людей, чтобы одновременно обыскивать дома и поставить кордон. Все, кому стоит беспокоиться, а такие здесь есть, убегут. Конечно, поскольку курьер уже не может ничего сказать, а послание такое непонятное, мы даже не знаем, было ли оно предназначено миссис Крафт.