Филипп Мартынов - Древняя кровь

На дороге то и дело обнаруживались ямы, наполненные грязной водой с листьями. Колея то расширялась, то становилась до того узкой, что колеса едва попадали на нее. Хрустели корни деревьев, ветки, лианы. Большие разлапистые листья били по шлему, если не успевал от них увернуться.

На втором часу у меня начали болеть плечи, руки и, извините, задница. Отчаянно хотелось остановиться и размяться. Ближе к третьему часу езды я уже не смотрел по сторонам, а шлем казался мне сделанным из какого-то очень тяжелого материала. Настолько тяжелого, что он скоро оторвет мне голову. И как это тайцы везде носятся на этих байках?

Мир вокруг превратился в мешанину цветов с преобладанием оттенков зеленого. Таец время от времени оборачивался и махал рукой, мол, не отстаем, искатели приключений! Еще через какое-то время я возненавидел и тайца, и мотобайки, и дорогу, на кочках которой я то и дело подпрыгивал. Кости мои стонали и ныли, а я скрипел зубами, обещая себе больше никогда – никогда! – не выбираться в необдуманные приключения.

Темнело между тем ощутимо. Я поглядывал на часы, отмечая, что по местному времени уже около восьми часов вечера. Почти сутки в дороге, а еще не добрались. Сумрак сочился сквозь лес, окутывая дымкой все вокруг. Несколько раз я терял из виду спину тайца, но он каждый раз выныривал из серости заката и все махал и махал рукой.

Потом со всех сторон распустились светлячки. Словно кто-то рассыпал по небу искры, и они летели, усаживаясь на ветки и листья, плели ковер из светящихся пятнышек. Я такое видел только на юге, у Черного моря, но здесь, среди обступивших со всех сторон деревьев, свет казался плотнее, насыщенней. Крохотные проводники-фонарики сквозь неизвестный мир…

Через какое-то время проводник наш остановился и заглушил мотор. Я притормозил рядом, стащил ненавистный шлем (о, как болела затекшая шея!) и увидел сквозь сумерки огоньки, блестящие на дрожащей поверхности водоема. Мы находились метрах в десяти от берега озера. Еще можно было различить макушки скал вдалеке, исчезающие в черноте неба. А на озере стояли домики, блестящие светом из окон. Странное и удивительное зрелище – дома на воде. В резком контрасте темноты и света, делающем еще плотнее надвигающуюся ночь, невозможно было понять, что это за дома, как они выглядят, на чем стоят.

Таец прижал палец к губам, хитро прищурившись. Мы заглушили моторы, и в наступившей тишине стало слышно, как плещется о берег вода.

Я заметил лодку, которая плыла в нашу сторону, силуэты на ней. Один стоял, а другой орудовал веслами. Таец провел нас к причалу между зарослей. Под ногами поскрипывали влажные доски. Тапками я зачерпнул теплую воду.

Лодка подплыла, глухо стукнулась о край причала. С ее носа легко соскочил человек, набросил веревочную петлю на деревянный столбик, приблизился к нам и пожал всем руки. Это тоже был таец, широкоплечий, мускулистый, с белозубой улыбкой. Из одежды на нем были только коротенькие шорты. Он протянул проводнику несколько смятых купюр, потрепал его по плечу. Таец поклонился нам по очереди, взял деньги и был таков. Как он собирался транспортировать обратно свои скутеры? Куда денется этой ночью? Действительно ли поедет четыре часа в глуши и темноте по бездорожью? Мне даже стало его немного жалко.

– Друзья! – внезапно сказали из лодки. – Я очень рад вас всех сегодня видеть! Не терпится, блин, обнять! Подойдите ближе, не томите!

Конечно, это был Дик.

Он сидел в лодке – жизнерадостный, улыбающийся, – вытянув левую ногу, голень которой была замотана бинтом, опираясь о весла. Одет в цветастую рубашку с коротким рукавом, шорты и тапочки. Длинные светлые волосы были собраны на затылке в хвостик. Дик успел отрастить бородку вокруг губ, которая ему, кстати, отлично шла. Плюс к его репутации видного ловеласа.

– Как это тебя угораздило? – спросил я, крепко обнимая доброго друга.

Он похлопал меня по плечу ладонью, рассмеялся.

– Позже расскажу, дружище. Сначала вас надо накормить, напоить, в баньке искупать, а уже потом и пытать, да? Как в сказке! – Он звонко расхохотался. – Димка, красавчик! Еще подкачался, что ли? Уважаю! Настенька, сколько лет, сколько зим. Хорошеешь. Красавица, прям на выданье. До сих пор не замужем? Ну, смотри у меня!

Он как будто насыщал воздух оптимизмом. Я свалился на скамейку в лодке без сил, ощущая, как ломит спину, ноги, шею, как начинают побаливать те места, куда добрались колючее тайское солнце и москиты. И все равно, глядя на Дика, я забывал обо всех проблемах. Мне тоже хотелось рассказать что-то веселое, радостное.

– Отчаливаем, господа! – провозгласил Дик, взявшись за весла.

Настя не сводила с него восхищенного взгляда. В другой ситуации я бы заревновал, но в Дика, черт побери, невозможно было не влюбиться.

Мы отчалили, а Дик насыщал воздух долгожданным монологом.

– Куда вы подевали моего Наронга? Я ему, между прочим, заплатил за то, чтобы он вас доставил до порога. До порога, ага! Не Наронг, а прохиндей. Так его и надо было назвать. Узнаю, как по-тайски «крохобор», так ему и скажу.

– Ты про пожилого тайца, что ли?

– Про него самого. Занимается тут туризмом. Водит людей в леса и джунгли, там, где не ступала нога человека. Бизнесмен хренов. Набирает группы у вокзала и таскает их по деревням. Я ему, значит, говорю, мне надо человеков доставить. Он мне ценник заломил, что мама не горюй! Думал, я тут дочь миллионера, приехал деньги тратить. В общем, сговорились на цене, а он вас даже не довез. Вот вернется – убью, заразу!

– Зато мы уже кое-что полезное нашли.

– Это что же?

– Кость.

– Кость? О, братцы, кость – это штука полезная. Только вот мы тут уже целого змея, так сказать, обнаружили. Левиафана настоящего! Тварюга такая, что с ума сойти! Ребята, охотники местные, собрались его поймать. Два дня выслеживали.

– Выследили?

– Вчерашней ночью. Нас четверо было. Думали, сказки, ага. Не верили. А в итоге вот. Чуть в штаны не наложил!

– Не томи! – взмолился я. – Действительно видел морского змея? Настоящего, гигантского?

Дик тряхнул головой и окинул меня хитрым взглядом. На губах задрожала улыбка.

– А ты же не поверишь, пока сам не увидишь, да? Знаю я Филиппа-то нашего, красавца. Только своим глазам верит. Правильно. Так держать. Я Аннушке так тебя и описывал. Верит в себя, целеустремлен, умен и все дела.

– Аннушке?

– Невесте моей из Англии. Анна Вествэйч. Познакомлю через два дня, как приедет. Она у меня домой умотала на несколько дней. Подготовиться, все дела. Потом вернется, ну и будем с ней не разлей вода и так далее…

Тяжело поднялись весла, опустились, растревожив озерную гладь. Берег отдалялся, из темноты стали видны высокие сваи – то ли бетонные, то ли металлические. На них стояли низенькие дома со множеством окошек, укрытые покатыми треугольными крышами. Кое-где из труб вился дым, растворяющийся среди звезд.