Филипп Мартынов - Древняя кровь

– На счастье, – буркнул он и завел мотор. – На счастье.

У вас когда-нибудь бывало ощущение, что вот-вот случится нечто неожиданное, стремительное, важное? Будто где-то в темноте разорвется с треском фейерверк, и в обнажившемся дрожащем свечении вы увидите совсем другой мир, не тот, каким вы его представляли? От этого ощущения дрожат кончики пальцев, мурашки бегут по коже, сердце бешено колотится в груди. Ожидаешь фейерверка, хлопка, вглядываешься в темноту. А в висках стучит: «Когда же? Когда?»

Из темноты наплывал, нарастал шум водопада. Потоки падающей воды заглушали рев наших двигателей, и мы без проблем обогнули яхту Андрея по широкой дуге, проплыли вдоль берега и остановились у бухты.

Тревожно было на душе. Захотелось быстрее закончить со всем этим и вернуться обратно, к Насте, под крышу странного дома странных хозяев.

Я соскочил с гидроцикла. Ноги проваливались в податливый песок. Огляделся. Темнота в глубине джунглей сгущалась. Змей вполне может находиться и там. Он же не подводный житель, в конце концов. Обитает, где захочет. Я нервно усмехнулся, живо представив, что из темноты на меня смотрит, затаившись, доисторический хищник. Любой мерцающий огонек может оказаться его глазами. Дайте змею минуту, нет, можно и секунду – он стремительно распрямит мощное тело, рванет вперед и проглотит меня в один присест. И не подавится, зараза.

Отставить панику, камрад.

Дик положил тяжелую руку мне на плечо. Шепнул:

– Ну, показывай путь, дружище.

Голос его успокоил и придал сил. Я надел маску, первым зашел в воду, нырнул и обнаружил, что нахожусь в абсолютной, непроглядной тьме. Наверное, именно так выглядит тьма, в которой «хоть глаз выколи». Впрочем, через полминуты глаза привыкли. Я различил голубоватое свечение, словно фосфоресцирующее – облака планктона были похожи на мошек, столь родных в Москве в изнуряющую жару. Тут же увидел уходящее вниз дно, тянущиеся к поверхности ростки кораллов и светящиеся водоросли. Ориентироваться было можно, более-менее.

Выдохнул. В путь.

Плыли несколько минут в сторону завихрений водопада, ориентируясь на шум. Я впереди, справа Дик, а Дима чуть сзади. Вода ночью казалась прохладнее, что ли? Сначала было приятно, потом я начал подмерзать, движения сделались не такими плавными, захотелось размять спину, руки.

Вдруг в нескольких метрах от нас темноту воды продырявил мутно-желтый луч фонаря. Осветил глубину, дернулся вправо-влево, поплыл по кругу.

Люди Андрея осматривают местность. Ну и гидрофоны никто не отменял. Утром нам повезло, но повезет ли ночью?

Дик ловко поднырнул под меня и оказался слева, в зоне недосягаемости луча. Прижавшись друг к другу почти вплотную, мы поплыли вперед.

В темноте возник еще один луч. Потом еще. В разные стороны от них шарахались стаи перепуганных рыб. Лучи пронзали воду, будто кто-то наверху протыкал толщу озера светящимися спицами и прокручивал, чтобы глубже засадить.

Я ускорился, насколько мог. В голове крутились инструкции по безопасности, правила равномерного дыхания, условия эксплуатирования баллонов с воздухом, но желание не попасться было намного сильнее предупреждений.

Водопад!

Мощный поток воды обрушился на меня сверху! Я и не заметил, как оказался тут.

Удар!

Перевернуло и закружило. Едва успел сохранить равновесие. Захлебнулся воздухом и едва не закашлял.

Еще удар!

Легкие сдавило, а в уши словно натолкали ваты.

Я подался влево, интуитивно надеясь выплыть из опасной зоны. Кто-то схватил меня за руку, дернул. В темноте не разобрать.

Глубокий вдох! Не нервничать! Пузырьки воздуха перед глазами.

Различил Дика, который показывал мне, что надо уходить на глубину. Еще на три-четыре метра, и можно будет проплыть за водопад.

Понял тебя, дружище.

Кружили в нервном танце лучи. Вот один выхватил дрожащее тельце медузы, вот другой разогнал сонных рыб… Я поплыл вниз, поднырнул под потоки воды, проплыл, начал подниматься. Впереди маячил Дик.

Сюда лучи не добирались, но на поверхность лучше было не подниматься. Мало ли кто и с каким оружием поджидает там нашего ночного гостя?

Поискал взглядом Диму. Он был недалеко, проплывал в серебристом свечении планктона, который облепил его гидрокостюм, будто новогодние украшения – елку.

Теперь бы найти вход в змеиное логово…

В руках у Димы зажегся фонарь. Свет, похожий на тонкий джедайский меч, горизонтально рассек воду, уперся в скалистую стену и пополз по ней, исследуя. Молодец Дима, не дурак!

Пара минут – и в луче света заискрилась сетка. Мы подплыли ближе. Даже без света фонаря можно было разглядеть клетку целиком.

Твердый ее остов был закреплен на тросы, тянущиеся наверх. Стены клетки из мелкой сетки дрожали от движения воды. Внешний край был закреплен на мощные винты в скальную породу по периметру дыры, без единой щели. Верхняя часть конструкции над дырой оказалась подвешена на трос-обманку, от нее тянулись внутрь клетки веревки, к которым была привязана туша какой-то рыбы. И еще я увидел веревочную петлю вокруг рыбы. Классическая ловушка для акул. Как только змей вцепится в приманку, петля затянется, не давая ему возможности высвободиться. А потом дело за малым.

У рыбы, к слову, было вспорото брюхо, кишки плавали в воде, становясь приманкой совсем уж мелкой рыбешки, которой сетка была нипочем.

Водные потоки шевелили ил на скале вокруг дыры; извивались, тянулись вверх водоросли. Дик подплыл ближе, положил одну руку на скальный выступ – ладонь погрузилась в бурый ил, – а второй взялся за сетку и осторожно ее дернул. Подозреваю, сетка могла выдержать дергания и посильнее. Вода вокруг пришла в движение, мертвая рыба внутри сетки закачалась, распугивая рыбешку вокруг себя.

Дик взмахом руки подозвал меня к себе. Когда я подплыл – указал на сетку и изобразил нечто вроде резкого разрубания топором. Я протянул ему нож, держась за лезвие – на, мол, пробуй сам.

Дик и попробовал – просунул нож между звеньев, черканул зубчатым лезвием по металлу. Сетка вздрогнула вновь, будто встревоженная медуза. На звеньях, судя по всему, не осталось даже следа. Дик ударил сильнее, провел лезвием вперед-назад, будто пилил. Вернул мне нож, взялся пальцами за переплетение звеньев, подергал.

Ничего.

С подобными клетками-сетками наверняка ходили охотиться на акул. Куда уж тут с ножом…

Дик не отчаивался, взял нож снова и принялся плавать вокруг, время от времени предпринимая попытки где-нибудь ее разрезать.

Я вспомнил, как несколько лет назад мы с Глебом ездили в Индию и оказались в месте, где проворные индусы собирали кокосы. Они забирались на пальмы, срезали плод и бросали его вниз, безо всякой опаски, что кокос лопнет. Потом мне объяснили, что шкура у кокоса настолько прочная, что пробить ее сразу не получится, даже если лупить молотком. Но вместе с тем у каждого кокоса есть три углубления, одно из которых обязательно мягкое и податливое. Его легко проткнуть штопором, слить кокосовое молочко, а затем уже можно легко разломать кокос на части, ударив по этой дырке чем-нибудь тяжелым. Век живи, как говорится, век учись.