Сара Б. Элфгрен - Огонь

— Как тебе в школе после каникул? — спросил Якоб, и Линнея поняла, что она уже давно сидит молча.

— Нормально.

— Часто вспоминаешь Элиаса?

Удивительно, но это имя все еще причиняло ей сильную боль.

— Естественно, — буркнула она, хотя понимала, что Якоб не хотел обидеть ее своим вопросом. — Каждый день. Особенно сегодня.

— Почему сегодня?

Горло Линнеи перехватило, и ей пришлось очень постараться, чтобы не заплакать.

— Сегодня его день рождения.

Якоб сочувственно кивнул. Линнея с ненавистью посмотрела на него. Она не хотела, чтобы ей сочувствовали. Да, ее жизнь разбита, но почему все кому не лень мечтают склеить ее волшебным суперклеем, чтобы она хоть внешне выглядела целой?

Линнея опять заглянула в мысли психолога. Полагая, будто он нащупал ее слабое место, Якоб ждал, что Линнея сейчас заговорит про Элиаса.

Назло ему она замкнулась и за оставшиеся десять минут беседы не произнесла ни единого слова.

Я скучаю без тебя. И боль не уходит. Иногда только отпускает на время.

Мне ужасно обидно, что в нашу последнюю встречу мы поссорились. Я тогда очень волновалась за тебя. Хотя теперь понимаю, что ты чувствовал. Когда обнаружил у себя новые, непонятные способности.

Когда такое случилось со мной, я подумала, что схожу с ума, наверно, и ты тоже. И потому испугался.

Если бы мы только поговорили друг с другом. поделились своими тайнами, всё, возможно, было бы иначе.

Если бы ты родился в каком-нибудь другом месте, а не в этом дебильном городе.

Возможно, ты остался бы жив.

Я знаю, что такими мыслями тебя не вернешь, но и не думать так не могу.

Я записываю все, что могу вспомнить про тебя.

Например, то, что ты всегда вынимал из гамбургера соленый огурец и я не понимала, почему ты сразу не просил сделать тост без огурца. А еще то, что твоими любимыми писателями были Поппи Зэд Брайт, Эдгар Аллан По и Оскар Уайльд. Я подчеркнула в книжках те абзацы, которые ты читал мне ночью по телефону. А еще то, что ты обещал свозить меня в Японию прежде, чем нам исполнится тридцать. Однажды ты сказал, что если бы был девочкой, то хотел бы, чтобы тебя звали Лукреция. Откуда ты взял это имя? А еще ты спокойно относился к настоящим звездам и фанател от выдуманных, вроде Мисы Аманэ или Эдварда Руки-Ножницы. И просил меня пообещать, что я тебя не забуду, если ты умрешь раньше. Вечно тебе в голову приходили всякие глупости. Как я могу тебя забыть?

Ты мой брат, хоть и не кровный. Я буду всегда любить тебя.

Линнея аккуратно вырывает страничку из дневника и складывает ее. Проковыривает отверстие в рыхлой земле рядом с розовым кустом, растущим возле могилы Элиаса. Белые розы уже отцвели, листья начали сохнуть. Линнея засовывает в землю скрученный в трубочку листок бумаги. Хоронит его. Вытирает руки о черную юбку и садится.

За липами, по другую сторону кладбища, виднеется дом священника. Там комната, в которой когда-то жил Элиас. Синее небо отражается в ее окне. Элиас любил смотреть на кладбище. Может, чувствовал, что здесь будет его могила?

Линнея сидела неподвижно, солнце нещадно палило, нагревало могильные камни. Трава пожелтела, земля была сухой и потрескавшейся. В июне газеты дипломатично писали о рекордно высокой температуре в Энгельсфорсе. В августе эти температурные рекорды стали причиной смерти многих пожилых людей, а многих фермеров поставили на грань разорения.

Пищит мобильный телефон, но Линнея даже не смотрит на экран. Все утро ей пишет эсэмэски Оливия, единственный человек из прошлой жизни, с которым Линнея продолжает общаться. Оливия не звонила целое лето, зато теперь, когда ей приспичило пообщаться, Линнея должна все бросить и разговаривать с ней! Ничего, подождет!

Линнея достает из сумки бутылку с водой, открывает крышку. Сколько бы она ни пила, пить хочется постоянно. Но оставшуюся в бутылке воду Линнея выливает под розовый куст.

По дороге на кладбище Линнея сорвала в парке две красные розы. Розы уже успели поникнуть. Один цветок Линнея кладет на могилу Элиаса. Другой — на соседнюю, там похоронена Ребекка.

Линнея снова смотрит на могилу Элиаса. Было время, она надеялась, что сможет прочитать мысли мертвых. Вступить с ними в контакт. Но ей до сих пор так и не удалось услышать, что думают мертвые, и узнать, где они вообще находятся.

Раньше Линнея думала, что со смертью все заканчивается. Теперь она знает, что существует душа.

— Они там, где им полагается быть , — сказала Мину, когда девочки собрались на кладбище в последний день учебы.

Линнея надеется, что Мину права. И что там, где сейчас находится Элиас, ему лучше, чем было здесь.

Она думает про то, что сказал в столовой Макс, когда пытался заставить ее рассказать про Избранных.

— Элиас ждет тебя, Линнея.

Слабый голос внутри нее повторяет эти слова: неужели слуга демонов говорил правду?

— Вы снова будете вместе.

Линнея больше не сдерживает слез. Она встает и идет, а слезы льются по щекам. Ну и фиг с ними. Где же еще и плакать, как не на кладбище…

В сумке у Линнеи есть еще одна роза. Для мамы.

Вот и поворот к роще памяти [2] Так в Швеции называют специальные места захоронения и поминовения умерших. Вместо захоронения в отдельной могиле, по желанию покойного или его близких, прах может быть захоронен или развеян по ветру в роще памяти. , но тут Линнея увидела темную тень, скользящую по земле между могильных камней.

Девушка остановилась.

Послышалось протяжное мяуканье, и на тропинку перед Линнеей выскочил фамилиарис Николауса. Кот, которого все называли просто Кот и который за лето, кажется, еще больше облысел, не мигая, смотрел на Линнею своим единственным глазом.

Мысли животных Линнее читать никогда не удавалось, но она тотчас поняла: кот от нее чего-то хочет. Он выгибал спину и мяукал. Затем он повернулся и направился по узкой тропинке в дальнюю часть кладбища. Иногда кот останавливался, чтобы проверить, идет ли за ним Линнея.

Кладбище было обнесено низкой каменной стеной. Дойдя почти до самой стены, кот остановился возле памятника, поросшего мхом и серыми лишайниками.

Громким и резким мяуканьем кот возвестил, что они у цели, и начал тереться головой о камень.

«Да, да», — сказала Линнея и опустилась на колени у памятника.

Земля была удивительно прохладной. Линнея протянула руку, соскребла с камня мох и попыталась разобрать еле видные буквы.

«НИКОЛАУС ЭЛИНГИУС. MEMENTO MORI» [3] Помни о смерти (лат.). .

По спине Линнеи пробежал холодок, и ей показалось, будто души умерших все-таки заговорили с ней из-под земли.

Мину облюбовала для себя дальний уголок сада. Там, за домом, в тени клена, она поставила шезлонг, в котором часто сидела и читала книги. Это был самый дальний от дома угол сада. Однако даже здесь ей было слышно то, что происходит в доме.