Сара Б. Элфгрен - Огонь

Она могла уже умереть. Все, что теперь происходит в ее жизни, — это бонус.

— Я думала, ты умерла, — шепнула Ванесса.

— Я тоже, — сказала Линнея.

— Черт! — сказала Ванесса, оглядывая гостиную и сжимая руку Линнеи. — Черт.

— Хочешь переночевать у меня? — спросила Мину.

— Спасибо, было бы неплохо.

— Я не понимаю… — начала Мину, оглядывая комнату.

— А я понимаю, — сказала Анна-Карин.

Линнея посмотрела на нее.

— Удивительно, что это не произошло раньше, — продолжает Анна-Карин. — Эрик уже давно был к этому готов. Он ведь не останавливается ни перед чем.

Линнея кивнула. И постаралась подавить новую волну паники, накатившую откуда-то изнутри.

Они вошли в спальню. Линнея отпустила руку Ванессы и подняла с пола фотографию мамы в Стурвальском парке. Снимок был смят, но не порван.

Все четверо вздрагивают, когда раздается резкий стук в дверь.

— Полиция, — громко провозгласил мужской голос.

— Черт! Это Никке, — сказала Ванесса.

— Ничего не говорите об анонимном звонке, — быстро проговорила Линнея. — И о моем ночном купании.

— Ты что? Хочешь, чтобы они остались чистенькими?

Линнея не успевает ответить. Входная дверь распахивается.

— Мы здесь! — кричит Линнея и идет навстречу полицейским.

Я буду говорить с ними. Я знаю, что они думают.

Остальные девочки удивленно смотрят на Линнею: они слышат ее мысли.

Не удивляйтесь. Я научилась этому, когда находилась на волосок от смерти.

Они выходят в гостиную. Из прихожей появляется Никке и с отвращением оглядывает комнату. Линнея помнит их встречу в кабинете директора школы после того, как они с Мину нашли тело Элиаса. Никке задает ей рутинные вопросы, а Линнея все время слушает его мысли: «Каков отец, такова и дочь. Энгельсфорское отребье».

— Вот как, — говорит Никке, обращаясь к Линнее. — Ты, оказывается, жива. И празднуешь в свое удовольствие. Идешь по следам своего папаши?

Взгляд Никке скользит по комнате и натыкается на Ванессу.

— Конечно, и ты здесь!

— На мою квартиру было совершено нападение, — сказала Линнея. — Я как раз собиралась звонить в полицию.

— За тебя это сделали другие. Твои соседи, причем не только из твоего дома, но и из соседнего.

— Меня весь вечер не было дома, — сказала Линнея. — Я была у Мину.

— Во сколько ты от нее ушла? — спросил Никке, доставая блокнот и ручку с покусанным концом.

— Точно не знаю. Несколько часов назад.

— Я могу это подтвердить, — кивает Мину, и Никке раздраженно хмурится.

С дочкой главного редактора городской газеты справиться будет потруднее.

— И куда ты пошла потом?

— Я была с Виктором Эреншёльдом. Моим… приятелем. Мы катались по городу в его машине, потом он привез меня домой.

Мысли Никке читать легко. Впечатление такое, будто он выкрикивает их. Сначала он вспоминает телефонный разговор с родителями Эрика, которые утверждали, что их сын провел ночь в офисе «Позитивного Энгельсфорса».

Потом думает про свой визит в офис. Эрик, Робин, Кевин и Рикард были там. Изображали полное недоумение. Никке не искал доказательств их вины. Напротив, он хотел получить подтверждение того, что парней оклеветали. Во время их разговора в комнату вошла Хелена и подтвердила, что мальчики всю ночь были в «ПЭ». Готовились к Празднику Весны, а сама она работала на втором этаже, так как любит работать ночью.

— Полквартала жаловались на твою гулянку, — сказал Никке. — А несколько часов спустя в полицию позвонил аноним и сообщил, что тебя столкнули в воду парни, с которыми у тебя, как всем хорошо известно, очень непростые отношения. Тебе не кажется это странным?

— Да, — отвечает Линнея. — Это очень, очень странно.

— Я думаю, так. У тебя здесь была пьянка. Но вам этого показалось мало, и вы решили испортить жизнь паре ребят, которых ненавидите.

Линнея слышит голос Эрика в голове Никке.

Она совсем без тормозов. Еще в первом классе на меня накидывалась, просто так, без причины. С головой совсем беда. Хочет засадить нас с Робином в тюрьму.

— Но это странно, — заметила Линнея. — Зачем мне говорить, что меня толкают в канал? Здесь не было никакой вечеринки. И я совершенно трезвая. Вы можете проверить.

— Не беспокойся, проверим, у меня в машине есть алкотестер, — сказал Никке, и Линнея прочитала в его мыслях неуверенность и беспокойство.

— Извините, вы в чем-то обвиняете Линнею? — спросила Мину.

Никке раздраженно поморщился.

— А что вы тут, собственно, делаете? — спросил он.

— Я не могла заснуть, — сказала Анна-Карин. — И решила пройтись. А возле канала услышала, как кто-то сказал, что Линнея Валин утонула. Я позвонила Ванессе и Мину, и мы пришли сюда. Хотели помочь в поисках.

— Мы пытались позвонить Линнее, но она не отвечала, — сказала Мину.

— Я оставила мобильный дома, — вставила Линнея, — а теперь он исчез.

Это было почти правдой. Когда она вернулась, ее сумки уже не было в подъезде.

— Потом Линнея позвонила нам с телефона Виктора. Они вошли в квартиру и обнаружили, что все перевернуто вверх дном.

— Почему вы сразу не проинформировали полицию, если были в это время у канала?

Никке посмотрел на Ванессу, но она не отвела взгляд.

Я знаю, что ты врешь, — думал он. — И я выведу тебя на чистую воду.

— Линнея была в шоке. Ее квартира сильно пострадала, — сказала Ванесса. — Прежде чем сообщать в полицию, мы хотели убедиться, что с ней все в порядке.

— Вам надо было связаться с полицией, чтобы мы не тратили силы и средства…

— Мы как раз собирались это сделать, — сказала Мину.

— Хотя у Линнеи до сих пор был не самый приятный опыт общения с полицией, — добавила Ванесса.

Никке окинул девушек взглядом. Он оказался в тупике.

Они его перехитрили. Впечатление было такое, будто они все вместе натренировались мастерски лгать.

Линнея улыбнулась Никке совершенно искренне, от души, не скрывая радости от их маленькой победы:

— Значит, я заявляю в полицию о краже со взломом, да?

Ида проснулась оттого, что мама распахнула дверь комнаты.

— Я уезжаю с малышами. Поторопись, а то опоздаешь! — крикнула она, уже спускаясь вниз.

Ида потянулась за мобильным, включила его. Он начал настойчиво звякать, но у нее не было сил смотреть сообщения или слушать автоответчик.

В полусне она добрела до ванной. Посмотрела в зеркало на свое опухшее от сна лицо. Отвернулась с отвращением.

Потому что ты — это ты.

Ида присела, как от удара, вспомнив слова Густава. Сегодня они били так же больно, как вчера.

Она приняла душ, намазалась кремом, накрасилась и уложила волосы. Потом вернулась в свою комнату, надела приготовленные с вечера вещи и, не завтракая, отправилась в школу.