Джессика Спотсвуд - Проклятая звезда

— Ватной? — Он поддерживает меня за талию.

— Со мной все в порядке. Чтобы убрать головную боль, сильно напрягаться не надо, на это множество ведьм способно. А вот вчера я одной женщине жизнь спасла, — говорю я, удивляясь, чего это вдруг начала хвастаться своим колдовством. Раньше, помнится, я ненавидела собственную ведьминскую сущность, а теперь импульсивно продолжаю: — Я постоянно практикуюсь, и у меня все лучше получается. Мне лучше всех эти чары даются, ну, кроме сестры Софии, она наша преподавательница целительства. А мне нравится лечить. Я люблю помогать людям. В Харвуде я чувствовала, что делаю что-то полезное, хорошее.

— В Харвуде? — возвышает голос Финн. — Ты была в Харвуде?

Я киваю и слегка отступаю, чтобы лучше видеть его лицо. Он морщит лоб, карие глаза за стеклами очков смотрят мрачно.

— Я там была не одна. Раз в неделю сестра София возит туда послушниц поработать сестрами милосердия. А мне нужно было встретиться с моей крестной Зарой. Твоя мама когда-нибудь о ней упоминала?

— Сестры позволили тебе поехать в Харвуд? — Кажется, его на этом заклинило.

— Это было абсолютно безопасно, — уверяю я. — Сестра Кора, наша настоятельница, попросила меня расспросить Зару о прорицательницах, которые были раньше. После сожжения Великого Храма и перед Бренной их было две.

— А что с ними сталось? — осторожно спрашивает он.

— Это печальная история, — вынуждена признать я.

Такое облегчение — рассказать ему о пытках, экспериментах, безумии и о страданиях Томасины. Мне не хотелось волновать Мауру и Тэсс, но прошлой ночью мне приснилось, как Братья наступают на меня, грозя старомодными факелами. Впереди всех с мерзким гоготом шел Ишида. Это было очень страшно.

— Боже мой. — Руки Финна теснее смыкаются на моей талии. — Как можно мучить девочек и при этом называть себя людьми Господа?!

— Если девочка — ведьма, это как бы не считается. — Мой голос срывается, и я прижимаюсь щекой к его плечу. — Ты слышал что-нибудь о девушках, которых держат в подвале здания Национального Совета?

Финн гладит меня по голове.

— Слышал. Их сейчас девять.

С тех пор как было написано шифрованное письмо, узниц стало на одну больше.

— Я не знаю, как мне быть, — признаюсь я. — Маура и Тэсс сейчас тут. Маура винит сестру Кору за то, что она ничего не делает, чтобы защитить девушек. И Бренну она винит — Бренна сообщила Братьям, что новая пророчица сейчас в Нью-Лондоне. Маура считает, что Бренну надо убить, пока она не прорекла еще что-нибудь для нас опасное.

— А ты сама что думаешь? — спрашивает Финн, отступая, чтоб лучше меня видеть.

Я так рада, что Финн тут, со мной, и что с ним можно поговорить. Когда мы вместе, чувство вины за то, что я пока не знаю всех ответов, отступает.

— Я даже рассматривать такой вариант не хочу. Но она действительно может привести Братьев в монастырь, а я не знаю, как этому помешать.

Финн сжимает челюсти.

— Хочется выкрасть тебя отсюда прямо сейчас. Я уже наполовину готов это сделать. Уехать в какое-нибудь захолустье, где никто нас не найдет. Если бы я знал, что ты согласна…

Чтобы противостоять соблазну, я крепко зажмуриваюсь.

— Я не могу. Я должна позаботиться о Мауре и Тэсс. Что если ведьма из пророчества — не я? Вдруг это одна из них?

— Для меня это стало бы огромным облегчением, — севшим голосом говорит Финн. — Ты беспокоишься о сестрах, Кейт, но я-то в первую очередь переживаю за тебя. Кто-то должен и о тебе побеспокоиться. Ты готова в любую секунду принести себя в жертву, лишь бы они были живы и здоровы. Ты готова пожертвовать нами обоими.

Его слова повисают между нами как напоминание о том, что уже случилось однажды.

— Не знаю, могла бы я снова так поступить или нет, — искренне говорю я. — Я понимаю, для тебя опасно тут находиться, и я должна бы отослать тебя, но мне ужасно этого не хочется.

— Вот и хорошо. Побудь эгоистичной.

Финн приникает к моим устам в страстном поцелуе, и в мире не остается ничего, кроме его рук, его губ, его языка. Потом он отстраняется, чтобы скинуть плащ, под которым оказывается накрахмаленная белоснежная рубашка, серый жилет и брюки ему под стать — очень щеголеватый наряд, модный и красивый. Вот только в нем он не похож на моего Финна, взъерошенного неловкого школяра.

Сперва я запускаю пальцы в его густую шевелюру, а потом расстегиваю верхнюю пуговицу рубашки, ослабляя воротничок. Мои губы тем временем движутся по направлению к его шее. Его руки инстинктивно смыкаются у меня на спине, и прижимают к себе, и не дают двинуться с места. На мне нет жесткого корсета, и поэтому пуговицы его жилета впиваются мне в живот. Я нашариваю верхнюю, расстегиваю ее и перехожу к следующей. Финн прихватывает зубами мочку моего уха.

— Ты меня раздеваешь?

Задрожав от его дыхания у себя над ухом, я расстегиваю третью пуговицу:

— А ты возражаешь?

— Нет. — Его голос кажется несколько осипшим.

Я снимаю с него жилет и бросаю на пол рядом с плащом. Мои руки снова обвивают его шею, и я ощущаю кончиками пальцев упругие мускулы любимых плеч.

Интересно, думаю я, как он выглядит без этой рубашки?

Как он выглядит вообще… без ничего?

Если бы я не вступила в Сестричество и осталась в Чатэме, мы, наверное, были бы уже женаты и каждую ночь делили бы постель. Руки Финна пробираются под мой плащ, но я лишь крепче прижимаюсь к любимому. Мне так сильно хочется быть с ним, что я даже краснею от стыда.

Потом дверь с грохотом распахивается, и мы шарахаемся в разные стороны.

В дверях, припорошенная снегом, стоит Маура.

— Я хотела спросить, чем это вы тут занимаетесь, но это и так очевидно, — едко говорит она.

Отчаянно покраснев, я пытаюсь привести в порядок свои растрепанные волосы. Финн отворачивается и поднимает с пола жилетку.

— А мне не спалось что-то, и я решила посмотреть на снег. Я, конечно, видела вас в окошко… но все гораздо серьезнее, чем я даже могла вообразить! Что ты себе думаешь, Кейт? Вас мог заметить кто угодно!

Незачем ей выглядеть настолько шокированной!

— Маура, со мной все в порядке. Возвращайся в постель.

— Ты что, думаешь, я оставлю тебя тут в таком положении? С ним? — гневно шипит Маура, и до меня доходит, что ее беспокоит вовсе не моя добродетель. — У тебя осталось хоть немного здравого смысла? Хоть чуть-чуть гордости?

Натягивая плащ, Финн бросает на меня уязвленный взгляд:

— Ты ничего не рассказала сестрам?

— Я не рассказала никому, — оправдываюсь я.

— Я понимаю, как это должно выглядеть, — говорит Финн, — но уверяю тебя, Маура, у меня по отношению к твоей сестре самые благородные намерения.

— Ну, может, моя сестра такая дурочка, что верит в это, но я не поверю. Кейт, он ведь нарушил все свои клятвы, которые давал тебе. Он же теперь член Братства!