Карлос Сафон - Марина

Ее слова эхом отдавались от могильных плит, и мой желудок болезненно сжался.

Только тогда Марина перестала скрывать свою злорадную улыбку. Улыбку кошки.

— Ты меня водишь за нос, — наконец сказал я.

— Само собой.

Пять или десять минут, может, больше, прошло в молчании. Целая вечность. Ветерок обвевал кипарисы. Между памятниками кружились два белых голубя. На мою штанину заполз муравей. Ничего не происходило. Я почувствовал, что нога немеет, да и мозг идет той же дорогой. Я хотел было заговорить, как вдруг Марина подняла руку, показывая мне, чтобы я пригнулся. Она указала на крытую галерею у входа на кладбище.

Кто-то пришел. Кажется, это была фигура женщины в черной бархатной накидке. Лицо закрывала вуаль. На руках, скрещенных на груди, были перчатки того же цвета. Накидка ниспадала до земли и закрывала ноги. Отсюда казалось, что фигура без лица перемещается, не касаясь земли. Меня прошиб озноб.

— Кто?… — прошептал я.

— Шшшш, — перебила Марина.

Невидимые за колоннами галереи, мы шпионила за дамой в черном. Она перемещалась между могилами, словно привидение. В руках у нее была красная роза. Издалека цветок напоминал свежую ножевую рану. Женщина подошла к могиле, находившейся точно под нашим наблюдательным пунктом, и встала к нам спиной. Я заметил, что это был единственный памятник без имени. На мраморе был выгравирован только символ в виде насекомого — черной бабочки с расправленными крыльями.

Дама в черном почти пять минут молча стояла возле памятника. Наконец, она наклонилась и положила на плиту розу, а потом медленно ушла, как и появилась, — словно привидение.

Марина нервно взглянула на меня и наклонилась что-то прошептать. Я почувствовал, как ее губы коснулись моего уха, и мой затылок обдало жаром.

— Я ее случайно увидела три месяца назад, когда пришла вместе с Германом положить цветы его тете Реме… Она сюда приходит в последнее воскресенье каждого месяца в десять утра и кладет красную розу на эту могилу, — объяснила Марина. — Всегда одета в плащ, перчатки и вуаль. Всегда одна и с закрытым лицом. Она никогда ни с кем не разговаривает.

— Кто тут похоронен?

Странный символ на мраморе разжигал мое любопытство.

— Не знаю. В списке кладбища нет никакого имени…

— А кто эта женщина?

Марина собиралась ответить, как вдруг увидела, что силуэт дамы исчезает за колоннами галереи. Она схватила меня за руку и быстро поднялась.

— Скорее! Мы ее упустим.

— Мы что — будем ее преследовать? — спросил я.

— Ты же хотел приключений, нет? — ответила она со смесью жалости и раздражения, как будто я был дурачком.

Когда мы прошли по улице доктора Ро, женщина в черном направилась в сторону проспекта Бонанова. Снова пошел дождь, хотя сквозь тучи пробивалось солнце. Мы следовали за дамой в черном сквозь пелену золотистых капель. Мы пересекли проспект Бонанова и поднялись до склонов гор, на которых располагались виллы и особняки, знававшие лучшие времена. Женщина углубилась в сеть необитаемых улочек. Нас скрывала завеса из сухих листьев, поблескивавших, словно чешуйки огромной змеи. Дама какое-то время стояла на перекрестке, напоминая живую статую.

— Она нас заметила, — прошептал я, прячась с Мариной за толстым стволом дерева, испещренным вырезанными надписями.

На мгновение я испугался, что она развернется и увидит нас. Но нет. Постояв еще немного, она свернула налево и скрылась. Мы с Мариной переглянулись и продолжили свою погоню. След привел нас в переулок, упиравшийся в участок трамвайных путей Саррьи, которые поднимались до Вайвидреры и Сан-Кугата. Мы остановились. Дамы в черном нигде не было, хотя мы видели, что она свернула именно сюда. Вдалеке над деревьями и крышами домов возвышалось здание интерната.

— Она зашла в свой дом, сказал я. — Должно быть, живет здесь.

— Нет. В этих домах никто не живет.

Марина указала темные фасады за стенами и решетками. Все, что здесь осталось, — это пара старых заброшенных складов и сгоревший несколько десятков лет назад особняк. Дама исчезла у нас из-под носа.

Мы пошли по переулку. В луже под нашими ногами отражалось небо. Капли дождя искажали наши отражения. В конце переулка покачивалась от ветра деревянная дверь.

Марина молча посмотрела на меня. Мы тихонько подошли к двери, и я заглянул внутрь. Дверь в стене из красного кирпича открывалась во двор. То, что когда-то было садом, полностью заросло сорняком. За зарослями проглядывало странное здание, увитое плющом. Только спустя несколько секунд я понял, что это стеклянная оранжерея со стальным каркасом. Растения шумели как пчелиный рой.

— Ты первый, — пригласила Марина.

Я набрался смелости и шагнул в эти джунгли. Марина без предупреждения взяла меня за руку и пошла следом.

Звук моих шагов тонул в густых зарослях. Я представил клубок черных змей с красными глазами. Мы пробрались через лес с торчащими в стороны ветвями, которые царапали кожу, и оказались у самой оранжереи. Марина сразу отпустила мою руку, изучая зловещее сооружение. Плющ обвивал каждую деталь здания. Оно выглядело как дворец, погребенный в болоте.

— По-моему, мы остались с носом, — подытожил я. — Здесь уже много лет никто не появлялся.

Марина кивком выразила согласие. Она разочарованно бросила последний взгляд на оранжерею. — Этим немым руинам известно больше, — подумал я.

— Ладно, пойдем, — поторопил я и предложил ей руку в надежде, что она ее возьмет, чтобы пробраться через заросли.

Марина проигнорировала мой жест и, нахмурив брови, двинулась вдоль сооружения. Я вздохнул и неохотно пошел следом. Эта девчонка была упрямей осла.

— Марина, — начал я, — здесь нет…

Я догнал ее возле дальней части оранжереи, где, казалось, был вход. Марина посмотрела на меня и поднесла руку к стеклу. Она стерла слой грязи, под которым что-то было нарисовано. Я узнал такое же изображение черной бабочки, как на безымянной могиле на кладбище. Марина надавила рукой на дверь, и та медленно поддалась. Внутри ощущался сладковатый смрад. Это был запах болота и отравленной колодезной воды. Оставшись к глухим к слабому голосу здравого смысла, я шагнул в тень.

Призрачный аромат духов и старого дерева витал среди теней. Из-за земляного пола в помещении было влажно. Клубы пара кружились под стеклянным куполом. В воздухе конденсировались невидимые капли воды. Откуда-то сверху доносился странный звук, напоминавший бряцанье металлических пластин. Так дребезжат от ветра жалюзи.

Марина медленно продвигалась вперед. В помещении было жарко и влажно. Одежда намокла и липла к телу, лоб покрылся потом. Я подошел к Марине и при слабом свете увидел, что ее внимание что-то привлекло. Этот странный лязг все еще доносился из тени. Казалось, но исходит откуда-то сверху.