Дина Оттом - Двери в полночь

Оборотень посмотрел на Оскара, который глянул на меня и кивнул, потом на Шефа. Тот крутнулся на кресле, выжав из него очередную порцию душераздирающего писка, и передернул плечами:

— Свой ум не вложишь. Пусть остается.

— Ну что же, — оборотень хлопнул руками по коленям, будто подводя итоги, — если госпожа Черна остается, то и мне ехать не за чем. Что? Вы же не думали, что я вас брошу, правда?

Меня хотели было выгнать, но я отговорилась тем, что на правах главной мишени имею право знать хоть что-то об их планах. Махнув на меня рукой, они сосредоточились на составлении списков. У Айджес и Оскара то и дело пиликали телефоны, и они выдавали какие-то странные фразы типа «Сектор 24 с нами» или «Сумрачные отказываются», которые, однако, достаточно много говорили Шефу и Всполоху. Из разговора я поняла, что суккуб была кем-то вроде главной среди добровольных групп Института, осуществляя связь с ведьмами, непонятной нечистью с Васильевского острова и всеми прочими видами, не всегда даже поддающимися описанию.

Через несколько часов оживленных разговоров и галлонов выпитого кофе Всполох разогнулся от бумаг, и на лбу его залегла глубокая складка.

— Александр Дмитриевич… — начал он, но Шеф прервал его:

— Я уже понял, — он махнул рукой, — все плохо.

— Ну я бы не стал так говорить, — попытался возражать оборотень.

— А я бы стал, — Шеф вздохнул и потер переносицу, — это моя ошибка. Мне нечем противостоять такому форсированному нападению. Да, сейчас нам только перекрывают воздух, но думаю, что до прямого удара осталось недолго.

Он распрямился, одергивая воротник рубашки и ослабляя узел галстука, — и меня обожгло. Я даже не поняла, что все это время смотрела на него, не отрываясь. Моя выстроенная было встречей с Марком защитная стена дала трещину и рассыпалась в пыль. Просто сидеть напротив, гадая, посмотрит он в мою сторону или нет, было невыносимо. В голову то и дело лезли воспоминания о том времени, когда все было иначе. Сейчас этот холодный, отстраненный мужчина ни капли не напоминал того заботливого человека, с которым я прошла через самые тяжелые свои минуты. Но даже эта холодность манила меня, заставляя ловить каждое его слово и движение. Я скучала. И это злило.

— Ладно, господа, по коням, — Шеф поднялся, — мне есть о чем подумать, и вы мне тут ни к чему.

Мы с Оскаром синхронно обернулись, испуганно глядя на Шефереля и потом — друг на друга. Кажется, в этой комнате только мы двое знали, кем Шеф являлся на самом деле и чем он рисковал.

— Шеф, может быть… — начала я, но он посмотрел на меня так, что слова застряли в горле.

— Будь добра, покинь мой кабинет, — процедил он, не спуская с меня тяжелого взгляда. И, не поворачиваясь, добавил: — Тебя, Оскар, это, кстати, тоже касается. Я как-нибудь сам разберусь.

Мы снова переглянулись. Оборотень едва заметно пожал плечами и кивнул в сторону двери.

— Как думаешь, что он задумал? — Я обратилась к Оскару, кажется, впервые за многие недели. После смерти мамы мы толком и не виделись, не то что не разговаривали. — Боюсь, как бы он глупостей не наделал…

Оскар аккуратно прикрыл дверь, и с той стороны щелкнул замок, хотя шагов слышно не было.

— Черна, он достаточно взрослый мальчик, чтобы позаботиться о себе, — Оскар качнул головой, — ты все время забываешь, что он только выглядит на двадцать с небольшим. Я тоже за него волнуюсь, но не думаю, что к Шефу применимо слово «глупость». — Оскар уже отошел вперед, потом обернулся: — Ты бы выспалась. Выглядишь ужасно.

— Спасибо, — пробурчала я ему в спину и вытащила из кармана непрерывно вибрирующий телефон. Во время совещания я не обращала на него внимания, и теперь у знака эсэмэсок мигала пугающая цифра «18». Первая начиналась словами «Пожалуйста, не игнорь меня, я просто хочу увидеть тебя еще раз…», остальные были примерно такого же содержания с постепенно возрастающей истерией.

В первый момент я поморщилась, но перед глазами встал вид холодного, безучастного Шефа, и я поднесла трубку к уху:

— Привет. Не спишь?

У вампиров весьма своеобразные нормы морали. Внутри своего круга они болезненно честны, и за малейший обман полагается суровая кара. При этом к окружающим они относятся совершенно потребительски, не чураясь никакого вида использования. Китти как-то рассказывала мне про «охоту на дурака» — это долгая забава, разыгрываемая обычно женщинами и пользующаяся огромной популярностью в Средние века. Суть ее сводилась к тому, что какая-нибудь миловидная вампирша прикидывалась жертвой ограбления или сурового отца, втиралась в доверие к семье или молодому холостяку, а когда все сомнения относительно ее искренности рассеивались, и ей начинали доверять — вырезала все семейство под корень, включая домашних животных. Честно говоря, я не понимала прелести, пусть даже мне и было знакомо чувство азарта, но Китти говорила, что самый сок игры в том, чтобы балансировать на грани раскрытия, проявляя недюжинные актерские способности.

Я чувствовала себя примерно так же, как те вампиры. Марк не подозревал ни о чем из моей настоящей жизни, я звонила ему раз в несколько дней, приезжала ночевать, а потом днями не брала трубку. Вел, случайно узнавшая о моем поведении, отнеслась к нему крайне неодобрительно. Китти же, наоборот, заходилась хохотом каждый раз, как я при ней сбрасывала звонок. «Из тебя вышел бы неплохой вампир», — смеялась она, и я старалась не воспринять это как оскорбление.

Конечно, я тешила свои застарелые комплексы: даже среди подружек Лилии Марк никак не выделял меня. Но, если быть честной, я прекрасно понимала, что творю. Каждый день я давала себе зарок прекратить это издевательство, но стоило мне нарваться на очередную грубость Шефа — и я уже набирала номер Марка. К тому же я нашла прекрасный способ досаждать Шеферелю, заявляясь на работу то с засосом, как в первый день, то в мужской рубашке, то в футболке наизнанку. Вел вздыхала и говорила, что я не столько злю начальство, сколько унижаю себя, — но когда здравый смысл был моим другом? С Шефом мы теперь пересекались часто, хоть и почти не разговаривали, и видеть, как он каждый раз окидывает меня быстрым взглядом, ища признаки присутствия в моей жизни мужчины, было истинным удовольствием.

Я звонила Марку в любое время суток, будила среди ночи, отрывала от работы днем. Сначала такое внимание льстило, потом стало немного пугать. Будем честными: я, конечно, изменилась, и в лучшую сторону, но все равно недотягивала до наших суккубов.

Однажды наш с Китти разговор услышала Вел — в тот день Марк отказался отпускать меня на работу, и мне пришлось в прямом смысле вырываться силой. Эмпат посмотрела на меня из-за очков полными осуждения глазами: