Дина Оттом - Двери в полночь

Сейчас его внимательные черные глаза, больше напоминающие глаза грызуна, чем человека, были грустны. Он перевел взгляд с одного на другого, вздохнул и знаком велел следовать за собой.

— Не знаю, кому из вас стоит это говорить, а кого выгнать за дверь, — начал он, облокачиваясь о свой, созданный по его габаритам, стол.

— Мы оба, — Шеф коротко взглянул на Оскара, — она наша воспитанница.

Врач хмыкнул:

— Ах, Шеферель… Доигрались вы. Оба.

Из горла Оскара вырвался короткий рык, Шеф оглянулся на оборотня и шагнул к существу в колпаке:

— Что с ней?

Тот положил руки на стол, соединив кончики пальцев.

— Она привлекла слишком много внимания к себе, вот что. Две главные шишки Института возятся с какой-то девочкой-практиканткой! Да тут кто угодно задумается!

— Да что с ней?! — Оскар, не выдержав, хлопнул ладонью по столу врача. На дереве осталась вмятина.

— Да все с ней! — взорвался человечек, подскакивая на месте и крича оборотню прямо в лицо: — Все! Умирает ваша красавица! Прямое ранение в сердце!

Оскар коротко охнул и побледнел. Лицо Шефа стало каменной маской.

— Кто?

— Не знаю, — отмахнулся врач, — сами разбирайтесь. По отчету Дэвида — просто пьяный вампирюга в баре на Васильевском. Там есть это «Всевидящее око», вот они туда зашли — и все.

— Где Дэвид? — так же спокойно спросил Шеф, глядя куда-то поверх головы врача.

— В «ожидалке» сидит, — неприязненно дернул плечом человечек, — как привез ее, так и сидит с квадратными глазами.

— Пусть сидит, — Шеф перевел взгляд на врача. Тот невольно отступил. — Сколько?

Доктор опустил глаза на стол, торопливо поправил какие-то бумаги.

— Часа три, — он поджал губы, — была бы человеком, умерла бы на месте. А так ткань, конечно, пытается регенерировать, но рана слишком серьезная. Грубо говоря, мы только продолжаем ее мучения. Вот такой вот парадокс…

Он на мгновение отвернулся и посмотрел в забранное жалюзи окно. Уже светало.

— Она в сознании?

— Нет, — человечек повернулся к Шефу, — и слава богам.

То, что Шеф отправил меня на верхнее дежурство, было несправедливо. Он, как младенца, ограждал меня от любой опасности, запрещая не только играть со спичками, но и смотреть на огонь. Это бесило до такой степени, что я готова была биться головой о стены — если бы это помогло.

После заседания я некоторое время просидела в зале, наблюдая, как к Шефу подходят то одни, то другие существа, о чем-то тихо перешептываясь. Он кивал, улыбался и иногда пожимал им руку. Другие, наоборот, склоняли перед ним голову, как перед коронованной особой, и я в миллионный раз задавалась вопросом, что же такое Шеф.

Когда импровизированная аудиенция закончилась, он нашел меня взглядом в зале и махнул, чтобы я шла за ним. По пути он коротко чмокнул Айджес в щеку.

— Вот что, дорогая моя, — начал Шеф, когда за мной закрылась дверь его кабинета, — больше ты Вниз не ходок.

— Что?! — взорвалась я, чуть не взлетая на месте вертикально вверх — даже спину заломило от напомнивших о себе крыльях.

— Спокойнее, — усмехнулся босс, присаживаясь на край стола и закуривая, — а то ты мне начинаешь уже напоминать ту рыбку, которая, как поволнуется, так сразу в шарик превращается.

Я злобно зыркнула на него и попыталась взять себя в руки.

— Ну почему?!

— Потому что там творится черт-те что, — он развел руками в стороны, — и даже опытные сотрудники чувствуют себя настороженно и неуютно! Кто знает, что преподнесет нам Нижний Город теперь!

— Но я…

— Именно что ты, — оборвал меня Шеф, — тебе всего двадцать пять. А там теперь не по себе тем, кому уже по двести двадцать пять! Все, это не обсуждается, — он легко шлепнул по одной из бесконечных папок на столе, давая понять, что тема закрыта.

— И что мне теперь делать? — Я стервозно сложила руки на груди. — Помогать вам отчеты разгребать?

— И не надейся, — Шеф на мгновение прикрыл глаза и устало потер виски, — бумажки — моя стихия, я из них гнездо вью. Нет, ты пойдешь дежурить наверх.

— Наверх? — не поняла я, мгновенно растеряв всю свою стервозность. — Это как?

— Ты же не думаешь, что в городе не остается никого странного? Я тебе скажу: до черта и больше, — Шеф обошел стол, берясь за трубку телефона. — Вот за ними и будете приглядывать. Что-то типа патруля…

— Патруля?

— Именно, — он несколько раз повернул диск телефона, — могу тебе повязку «Дружинник» выдать.

Я хотела что-то возразить, но в итоге просто устало шлепнулась в одно из кресел, ожидая инструкций.

— Зайди ко мне, — сказал Шеф в телефон и положил трубку, — кстати, дежурить тебе с Дэвидом, поздравляю.

— Дэвидом? — Я не поверила своим ушам. — Вашим шофером?!

— Ну, — Шеф лукаво улыбнулся, — он еще и капитан Наземки.

В общем, вот так примерно и вышло, что мы с Дэвидом шли прочь от Института через Дворцовый мост, и я тихо ругалась себе под нос. Мокрый снег с дождем, приправленный ветром, дующим сразу отовсюду — наше фирменное питерское блюдо, — бил в лицо и глаза, заставляя щуриться и поднимать воротник.

Шофер шагал рядом легко и свободно, снег только припорашивал его темные волосы и оседал эполетами на плечах.

— Ты зря дуешься на сэра Алекзандера, — наконец заговорил он, когда мы перешли мост и оказались около Ростральных колонн, — он беспокоится о тебе и хочет добра.

— Добра он хочет! — огрызнулась я. — Нужно оно мне, его добро и его забота?! Да я всю жизнь прожила постоянно с оглядкой, постоянно ничего и никак не происходило! А тут — нате вам, давайте меня опять защищать! Он мне что, отец? Или, может, мама?!

Снежинки садились на мое разгоряченное лицо. Дэвид смотрел на меня с легкой иронией.

— А тебе, значит, надо на передовую?

— А почему нет? — Я засунула руки поглубже в карманы куртки. — Для чего я еще нужна? Умом не отличаюсь, вообще… ничем вообще не отличаюсь. А так у меня есть шансы сделать что-то, понимаешь?

Я взглянула на него. Кажется, Дэвид и правда пытался меня понять.

— Ну и, — я решительно шмыгнула носом, — да, очень хочется быть крутой теткой. Ну, знаешь, как Лара Крофт…

Дэвид помолчал. Мы подошли к самой Стрелке, врезающейся в Неву и будто вспарывающей ее.

— Ты ориентируешься на кино, — вздохнул он, — и совершенно не представляешь, что происходит на самом деле.

— Пока меня не будут подпускать — и не представлю.

Мы шли какими-то закоулками, которые Дэвид называл «университетские переулки». Они начинались как-то совершенно внезапно и уходили куда-то в темную глубь. За спиной был еще нарядный, светящийся центр, Стрелка и колонны, а повернешь голову — и только темнота. В которой что-то есть.

То, что темнота эта не пуста, точнее, наполнена не только старыми зданиями и растениями, до меня дошло, когда боковое зрение уловило какое-то легкое движение. Я дернулась, обернулась, пытаясь уловить неясный образ, но тщетно — меня снова окружал только ночной воздух.