Тахира Мафи - Разрушь меня

— Джульетта, — говорит он. Я дышу. Один поцелуй, десять пальцев, дразнящих кожу. — Мне нужно увидеть тебя сегодня.

Да. Да.

Пожалуйста.

Два сильных стука заставляют нас отпрянуть друг от друга.

Кенджи распахивает дверь.

— Вы хоть понимаете, что стена стеклянная? — Он будто червяка проглотил. — Устроили тут!

Он бросает Адаму какие-то брюки.

— Пойдем, я отведу тебя к Соне и Саре. Они уже приготовили тебе место, — говорит он мне и обращается к Адаму: — Не вздумай отдавать мне эти штаны!

— А если я не хочу спать? — без тени смущения спрашивает Адам. — Мне запретят выходить из комнаты?

Кенджи прищуривается.

— Я бы не бросался этими словами, Кент. Пожалуйста, не пытайся играть в дебильные игры с романтическими уходами. Порядок введен не без причины — это единственный способ выжить. Поэтому окажи всем услугу, держи ширинку застегнутой. Джульетту ты увидишь утром.

Мне показалось, что утро настанет через миллион лет.

Близнецы еще спали, когда кто-то постучал. Соня и Сара показали мне женскую туалетную, поэтому вчера я приняла душ, но по-прежнему утопала в огромных одеждах Кенджи и чувствовала себя довольно нелепо, шлепая к двери.

За дверью стоял Уинстон.

Я заморгала.

— Здравствуйте.

Он оглядел меня с ног до головы.

— Касл считает, что ты хочешь переодеться.

— Вы принесли мне одежду?

— Да. Помнишь, мы подготовили тебе что-то особенное?

— Ой, как интересно!

Я тихо шла за Уинстоном по темным коридорам. Подземный мир тих, его обитатели спят. Я спросила Уинстона, почему он на ногах так рано.

— Я считаю, за завтраком тебе нужно со всеми познакомиться. Так ты легче привыкнешь к заведенному порядку и сразу начнешь обучение. — Он оглянулся. — Мы все должны научиться управлять своими способностями. Плохо не уметь контролировать себя.

— Подожди, ты что, тоже?..

— Нас тут таких ровно пятьдесят шесть. Остальные — члены семьи, дети, близкие друзья, желающие помочь. Да, я один из пятидесяти шести. Как и ты.

Я едва не наступаю Уинстону на пятки, пытаясь поспеть за ним, таким длинноногим.

— А что ты умеешь?

Он не ответил. Мне показалось, что Уинстон покраснел.

— Извини. Я не хотела любопытствовать… Зря спросила.

— Все нормально, просто я считаю свою способность дурацкой. Столько всего можно уметь… — вздыхает он. — У тебя хоть что-то интересное.

Я останавливаюсь, неприятно удивленная.

— Ты считаешь это соревнованием? У кого фокусы сложнее? Кто может причинить больше боли?

— Я не то хотел сказать…

— Я не считаю интересной способность случайно убить человека. И не считаю интересным всю жизнь бояться коснуться чего-то живого.

Уинстон стиснул зубы.

— Я не имел в виду ничего подобного. Я лишь хотел бы быть более полезным.

Я скрестила руки на груди.

— Можешь не говорить, если не хочешь.

— Я… очень… гибкий, — признался Уинстон.

— То есть можешь изогнуться кренделем?

— Конечно. Или растянуть себя, если надо.

— Покажи!

Уинстон поправил очки, посмотрел в обе стороны пустого коридора и обмотал руку вокруг талии. Дважды.

Я открывала и закрывала рот, как рыба.

— Вот это да!

— Это глупо! — бросил он. — И бесполезно.

— Ты чокнулся? — возмутилась я. — Это же невероятно!

Но Уинстон уже выпрямил руку и пошел вперед. Мне пришлось перейти на бег.

— Не будь к себе слишком строг, — говорила я. — Чего здесь стыдиться?

Но Уинстон не слушал, а я удивилась тому, что стала мотивационным оратором. Когда же ненависть к себе сменилась приятием себя такой, какова я есть? Когда научилась сама строить свою жизнь.

Уинстон ведет меня в ту самую комнату, где я впервые увидела его, — белые стены, маленькая кровать. Сейчас в комнате ждут Адам и Кенджи. Я вдруг занервничала.

Адам встает. Он стоит без поддержки и выглядит… идеально. Красив, невредим. Ни единой капли крови на теле. Он идет ко мне, почти не хромая, улыбается без усилий. Он немного бледнее обычного, но положительно сияет по сравнению с тем состоянием, в котором мы его привезли. Естественный загар придает глазам оттенок вечернего неба.

— Джульетта, — говорит он.

Залюбовавшись, не могу отвести от него глаз. На душе удивительно хорошо оттого, что с ним все в порядке.

— Привет, — улыбаюсь я.

— И тебе доброе утро, — влезает Кенджи.

Я делаюсь розовее зимнего заката и так же быстро тушуюсь.

— Здрасьте, — вяло машу я рукой Кенджи.

Он фыркает.

— Ладно, давайте к делу. — Уинстон отодвигает одну из стен, оказавшуюся шкафом. В нем единственное яркое пятно. Уинстон снимает что-то с вешалки.

— Можно мне, э-э, остаться с Джульеттой наедине? На минуту? — просит Адам.

Уинстон снимает очки и трет глаза.

— Мне надо следовать протоколу, я должен все объяснить…

— Конечно, — говорит Адам. — Вы все сделаете, только чуть позже. Мне нужна всего минута. У меня просто не было возможности поговорить с Джульеттой после приезда.

Уинстон хмуро смотрит на меня, на Адама и вздыхает:

— Хорошо, но через минуту мы вернемся. Мне нужно убедиться, что все сидит как надо, и проверить…

— Отлично, спасибо, спасибо тебе, парень. — Адам вытесняет его за дверь.

— Подожди! — Уинстон распахивает дверь. — По крайней мере дай ей надеть костюм, пока мы выйдем, чтоб время совсем уж зря не пропадало!

Адам смотрит на протянутую руку Уинстона. Тот потирает лоб и бурчит что-то о тех, кто вечно тратит время попусту. Сдерживая улыбку, Адам смотрит на меня. Я пожимаю плечами.

— Хорошо, — говорит он, забирая костюм. — Но сейчас выйдите! — И выставляет Уинстона и Кенджи в коридор.

— Мы напротив, — кричит Кенджи. — В пяти секундах от вас!

Адам плотнее прикрывает дверь, поворачивается и пожирает меня глазами.

Не знаю, как унять сердце. Пытаюсь заговорить и не могу.

Адам первым обретает дар речи.

— Я еще не успел поблагодарить тебя. — Он улыбается.

Волна жара заливает мне лицо. Он подходит и берет меня за руку.

— Джульетта…

Осторожно посматриваю на него снизу вверх.

— Ты спасла мне жизнь.

Закусываю губу изнутри — сказать «пожалуйста» кажется сейчас глупым. Не знаю, что делать.

— Я рада, что ты здоров, — говорю я.

Адам смотрит на мои губы, и меня охватывает болезненное томление. Если он поцелует меня сейчас, я не позволю ему остановиться. Он втягивает воздух и словно вспоминает, что у него в руке.

— Может, наденешь?

Он подает мне небольшой ярко-фиолетовый сверток. Костюм кажется крошечным, словно детский комбинезон, и почти невесомым.

Я выразительно смотрю на Адама.

Он улыбается:

— Примерь.

Мой взгляд становится тяжелым.

— О! — Он отходит, немного смущенный. — Да-да, я это, того, отвернусь…