Юлия Басова - Ловушки памяти

Вся компания позади толстяка внимательно прислушивалась к разговору, который происходил между мужчинами.

– А мне, Толя, туда нужно, – медленно начал Лавровский, и его лицо побелело, – потому что ты, дорогой, оказался гнида и мразь.

– Эй! Полегче! – возмутился толстяк. – Я ведь тебя не оскорбляю. Наоборот, преклоняюсь перед твоим режиссёрским талантом, считаю тебя российским достоянием. А ты…

– А где ты был со своим преклонением перед моим талантом, когда я пороги обивал в поисках денег на фильм? Где? А нигде! Сказал, что я – посредственный режиссёришко, лишённый каких либо выдающихся способностей. А потом, когда фильму вручали главный приз, прилетел в Канны и светил там своей мордой. Давал интервью, рассказывал, как поддерживаешь отечественный кинематограф. И как болеешь за него!

– Ну что ты, Коля, – примиряюще проговорил политик, по лицу которого было видно, что все слова Лавровского – правда, – ты же понимаешь, что признание нужно заслужить. Почему с самого начала все должны приветствовать тебя с распростёртыми объятиями? Вот теперь ты доказал, что являешься лучшим. Дважды доказал. И что? Разве кому-то плохо от этого?

– А во второй раз? Ты помнишь, как ты меня швырнул, когда я обратился к тебе во второй раз? Как пообещал, что поможешь мне получить деньги, а сам только счёт в Швейцарии себе пробил? – Тёмные глаза Лавровского метали молнии.

В свите зашушукались.

– А вот это ещё доказать надо, – жёстко ответил толстяк, и сразу же стало понятно, какова его истинная сущность. Злой, жестокий, бескомпромиссный – настоящий политик.

– А что тут доказывать? Я здесь, в России, ни копейки не получил на кино, поэтому обращаюсь на Запад. Там более благосклонно относятся к моим затеям, слава Богу! Только приходится выполнять некоторые их условия. Кое-кого уговаривать, упрашивать поучаствовать в моей картине. Вот потому и летим мы с Милой в Лондон.

– А Мила-то твоя зачем нужна в Лондоне? Там что, своих симпатичных баб не хватает? Хочешь, дам пару телефонов, а то в Тулу со своим самоваром…

– Нет, спасибо. А для моей помощницы поручения найдутся, – с достоинством произнёс Лавровский.

– Ну, смотри, как знаешь, – примиряющим тоном ответил политик, – моё дело – предложить. И кстати, Коля, вот ты меня обвиняешь во всех грехах, а я всё равно считаю, что лучше тебя режиссёра нет. По крайней мере, в нашей стране. Но и денег таких, какие тебе нужны, здесь, в России, на кино не дают. И правильно ты обратился за помощью к американцам. У них – целая индустрия. Они понимают в этом лучше остальных. И знаешь, если они и ставят перед тобой условие привлечь к съёмкам того или иного артиста, то лишь для пользы дела. Не сопротивляйся. Эти западные киномагнаты никогда просто так ничего не просят. По крайней мере, у них настоящий нюх на бабки, и навязанная голливудская звезда может принести твоему фильму бешеную кассу.

– Спасибо, Толя, – спокойно поблагодарил Лавровский политика, которого минуту назад был готов придушить собственными руками. Лицо режиссёра приобрело самое спокойное и безмятежное выражение, и мне оставалось лишь гадать, куда испарился весь его праведный гнев.

– Дай обниму тебя, дорогой! – воскликнул политик и потянулся к моему спутнику.

Мужчины с неожиданной душевностью заключили друг друга в объятия, что привело меня в полное замешательство. Я никак не могла понять, что же у них за отношения такие – то ссорятся, орут друг на друга, обвиняют чёрт знает в чём, а после сразу мирятся, да так искренне… Странно. Я обвела глазами всех присутствующих и заметила, что никто, кроме меня, не удивлён таким странным поведением мужчин. Видно, привыкли к подобным сценам.

Лавровский и политик Толя долго пожимали друг другу руки, говорили хорошие слова и, наконец, распрощались. Толстяку стало скучно на этой вечеринке, и он увлёк свою свиту в какой-то ночной клуб, где, по его словам, водится множество красивых девушек. Лавровский же, несмотря на настойчивое приглашение политика, двигаться из особняка отказался, сославшись на плохое самочувствие.

На прощание политик скользнул по мне изучающим равнодушным взглядом и, не говоря ни слова, вышел из каминного зала. Свита последовала за ним.

В комнате снова стало тихо и спокойно. Кроме нас, желающих погреться у камина не нашлось. Приглашённые на вечеринку гости предпочитали находиться поближе к обеденному столу или шли танцевать.

– А вам не надо показаться гостям? – забеспокоилась я. – Вы ведь – знаменитость, вроде свадебного генерала.

– Спасибо за сравнение. Оно очень точное, – усмехнулся Лавровский, по-прежнему не отпуская мою руку. – Нет, в зал мне не надо. Я уже своё отработал в самом начале, пока тебя не было. Сказал пару приветственных слов руководству нефтяной компании, пожал руку директору, сделал комплимент его жене, и на этом мою программу можно считать выполненной.

Николай усадил меня в кресло перед камином, в котором сидел сам до прихода компании во главе с политиком.

– И ещё, – добавил он, усаживаясь на мой стул, – ты мне обещала, что не будешь выкать. Вроде договорились, что переходим на «ты»?

Я тяжело вздохнула:

– Договорились. Только после моих признаний трудно было ожидать, что ты станешь нормально меня воспринимать. Честно говоря, я думала, что ты меня прогонишь, узнав, что я – мерзкая лгунья.

– Нас прервали на самом интересном месте, – невозмутимо проговорил Лавровский, – продолжим. Так что там с твоим голубым приятелем?

– В общем, у Антона, моего друга, есть любимый человек. И этот человек – главный редактор одного известного журнала. Глянцевого. Для мужчин определённого круга…

– Для педиков, – весело подытожил Лавровский.

– Ну, да. И у него есть задание от руководства, от вышестоящих начальников. Заполучить у тебя интервью.

– Ну? – удивился Лавровский. – А ты здесь при чём? Ты там тоже работаешь?

– Да, нет же! Я вообще нигде не работаю! Просто ты неоднократно отказывался давать им интервью.

– Чем мотивировал?

– Их ориентацией. Вот Антон и попросил меня как-то втереться тебе в доверие, разговорить тебя, а потом признаться, откуда я, и попросить разрешение опубликовать материал в их журнале. Только всё пошло не так. Не я к тебе подошла, а ты ко мне. И призналась я тебе во всём раньше, чем следовало. Поэтому, боюсь, Антон и его друг останутся ни с чем. Получается, я их подвела.

– Знаешь, а я, пожалуй, дам тебе развёрнутое интервью, – неожиданно легко согласился Лавровский, – только и ты мне окажешь услугу. Как у тебя с английским языком?

– Не жалуюсь, – удивлённо ответила я. Неужели он всерьёз надумал взять меня с собой в Лондон?

– А виза британская есть?

– Нет, закончилась. Я была в Лондоне прошлой весной.