Роман Канушкин - Страх (Сборник)

Они застонали. И в тот момент, когда Авось стал мужчиной принцессы Атех, словно откликаясь на их любовный стон, одна из золотых змеек с гребня принцессы пошевелилась. Потом еще. Глаза золотой змейки раскрылись, засветились какой-то тайной и жуткой жизнью. Змейка отделилась от гребня и, извиваясь, поползла по траве.

Любовные стоны нарастали так же, как и ритм далеких барабанов. И это словно питало змейку. Та быстро скользнула по ночной земле к терему.

Ольга сидела за свадебным столом и наблюдала за танцем. Игорь взял ее за руку. Девушка посмотрела на суженого и крепко сжала в ответ его руку. Может, тому виной был неистовый танец варягов, может, что еще, но воздух вокруг наполнялся колдовством любовного томления.

– Я так счастлива, – прошептала девушка.

Страсть поглотила их. Принцесса попыталась нащупать рукой свой гребень, но не смогла. Лишь ритм далекого танца вторил их любовным стонам.

Змейка остановилась, лишь добравшись до ноги Ольги. И снова показала жало. Но не только. Теперь она раскрыла пасть, и на ее смертоносных зубах выступила капелька яда.

Ольга ни о чем не догадывалась. Девушка, улыбаясь своим мечтам, крепко сжимала руку любимого.

Змейка нацелилась на открытую часть ноги девушки. Ее бросок будет молниеносным, укус точным и смертельным. Лучик света блеснул, отразившись от раскрытой влажной пасти. Еще чуть-чуть – и зубы змейки коснутся обнаженной кожи девушки. И в тот момент, когда танцующие воины громко вскрикнули, змейка атаковала.

Принцесса Атех целовала Авося. Она не могла остановиться. Она не хотела останавливаться. Его сильные руки ласкали ее, а потом, в какое-то мгновение, сердце принцессы чуть не вскрикнуло испуганной птицей. В какое-то мгновение вместо лица своего возлюбленного она увидела лицо… волхва Белогуба. Его хищный алчущий взгляд.

Наверное, какой-то своей частью принцесса Атех знала, что сейчас происходит со змейкой. Ее гребень, ее волосы были смертельно опасны – все-таки она была прекрасной и грозной принцессой Атех.

«Роковая любовь», – услышала принцесса свой собственный голос из того сна, в котором она впервые приходила к Авосю.

Принцесса нашла в себе силы. Она нащупала рукой гребень. Юноша осыпал поцелуями ее шею, но принцесса смогла дотянуться до своего колдовского украшения. Она сделала свой выбор. Принцесса с силой сжала пальцы и сломала гребень.

В этот же миг танец воинов, достигнув своей кульминации, внезапно остановился.

А змейка, обвившая было Ольгину ногу, застыла. Девушка лишь коротко вздохнула, ощутив какое-то темное прикосновение, а змейка уже рассыпалась в золотую пыль, уносимую отсюда ветром.

Принцесса Атех смотрела на лицо Авося. Ее глаза светились любовью и нежностью. Потом снова поцеловала его, прошептав:

– Я никогда не причиню тебе вреда.

– Что ты? – смутившись, не понял Авось.

Она поцеловала его в губы, успокаивая любое смятение. И теперь в этом поцелуе была не только любовная страсть. Она прижала юношу к себе. К своему сердцу. И, глядя в бездонное небо, уронившее в это мгновение звезду, она прошептала:

– С тобой пребудет вся моя благодать.

Сообщение болгарина – флот выходит в море – о тактике викингов и греков – доблесть и хитрость Фарлафа – греческий огонь – ветер над Босфором – вещий сон базилевса – Русь победившая – интрига императора Александра – снова Карла Феорг – враг или союзник? – о тех, кто строит города

Ранним и ясным утром в год 907 от Рождества Христова Льва VI разбудил кентарх Михаил из личных телохранителей императора.

– Божественный базилевс, – начал он, почтительно склонив голову.

Но Лев VI лишь махнул рукой:

– Мы здесь одни, Михаил. Давай без церемоний. – Базилевс бросил быстрый взгляд за анфиладу дворца. Над Босфором еще только розовели лучи скорого восхода. – Если ты посмел разбудить меня в такую рань, значит, дело того стоило. Говори.

– Да, базилевс. – Михаил кивнул и выпрямился во весь свой рост, развернув широкие плечи. Кентарх был огромен, и голос его обычно звучал подобно львиному рыку. Но сейчас Михаил говорил очень тихо. – Болгарин. Он здесь.

Базилевс Лев чуть поморщился. Наверное, он все уже понял, но все еще отказывался признаться себе, что упрямство и прямо-таки неуемная гордыня второго базилевса, его брата и соимператора Александра, разрушило всю так искусно выстраиваемую дипломатию. Однако не только за научные трактаты, за свод законов, названных «базиликами», и за пьесы в духе позднего Апулея прозвали базилевса Льва VI Мудрым, или Философом. Он знал, когда было время для мира, тонкой интриги, игры и умелой дипломатии, а когда наступало время для принятия других решений. Лев VI умел отличить одно от другого и не тешил себя ненужными иллюзиями.

– Говори дальше, кентарх, – ровным голосом приказал базилевс.

– Флот Олега вошел в море, – быстро сказал Михаил.

– Их много? Болгарин счел корабли?

Михаил пристально посмотрел в глаза своего базилевса. Гвардия, которой он командовал, была самым надежным оплотом императорской власти. Возможно, после Церкви. Базилевсы менялись, иногда и не без помощи гвардейских центурий, власть Императора оставалась незыблемой всегда. За Льва VI Философа Михаил готов был отдать жизнь в любой момент. И выполнить любой его приказ. Двоевластие, которое сейчас установилось в империи, не могло быть долгим и плодотворным. Это все интриги старой римской знати. Ну и, конечно, мудрость и терпимость базилевса. Однако над Константинополем всегда дуют свежие ветры. И, учитывая коварство второго императора и явную склонность Александра к вероломным интригам, кентарх Михаил был готов выполнить абсолютно любой приказ своего базилевса. Но приказа от Льва VI так и не поступало. И видимо, это еще одна причина, по которой его прозвали Мудрым. Однако сейчас император ждал ответа на вопрос, и Михаилу все же хотелось начать с хороших новостей.

– Базилевс, я позволил себе послать в Анатолию за легионом Маврикия Диогена…

– Михаил, – прервал его император, – их много?

Лицо кентарха застыло. Он сказал:

– Их корабли затмили море до горизонта. Они идут к Босфору.

Лев VI снова поморщился, словно сдерживая волну судороги, которая должна была пройти по лицу, и отвернулся от кентарха. На востоке вот-вот начнется восход. Михаил стоял не шелохнувшись.

– Значит, началось, – хрипло проговорил базилевс.

Впервые за свою жизнь Авось находился на корабле, с борта которого не было видно берега. Фарлаф и Свенельд рассказывали юноше о странствиях их молодости. О студеных морях, из пучин которых на немыслимую высоту вздымались хмурые камни, покрытые деревьями; о рыбах, что больше самого грозного драккара, рыбах, прозванных греками левиафанами; рассказывали об утопающих в цветах южных странах, где христианские короли вели битвы с мусульманами, и о флотилиях неустрашимых викингов, которые сражались и с теми, и с другими; о мудрых халифах, сведущих как в ратных делах, так и в науках, и о городе, прекрасном, как сон, умытом солнцем городе из разноцветного камня, где люди в своем стремлении к совершенству посмели бросить вызов богам.