Евгения Грановская - Конец пути

Бурильщик наклонился к уху аспиранта и громко зашептал:

– Скажу тебе по секрету, Леха, у нее там все выбрито! Все до последней волосинки, представляешь?

– Широков! – гневно осадила его Ирина.

Ее муж заржал и выпрямился.

– А что, он уже взрослый парень! Пусть завидует! А, аспирант? Завидуешь?!

Он весело хлопнул парня лапой по худому плечу.

– Ладно, я в туалет. Как говорят у нас на Севере, брошу «кирпич», пока окончательно не смерзся! А заодно проверю, достаточно ли этот дом «умный», чтобы подтереть мне задницу!

Он захохотал, поднялся из-за стола и удалился из гостиной. Ирина тоже встала и подошла к холодильнику.

Аспирант поднялся вслед за ней, подошел сзади почти вплотную – и вдруг обхватил рукой за талию и поцеловал в шею.

Ирина обернулась, и они слились в страстном поцелуе. Она положила ему палец на губы.

– Не надо. Он сейчас вернется.

– Я его ненавижу, – процедил аспирант сквозь зубы.

– Я тоже, – тихо сказала Ирина.

– Когда мы это сделаем?

– Скоро. Может быть, сегодня.

Алексей запустил ей руку под халат. Женщина тихо застонала и закусила губу.

– Сумасшедший, – пробормотала она.

Где-то хлопнула дверь.

– Он возвращается! – тихо воскликнула Ирина и оттолкнула от себя Алексея. – Быстро за стол!

Когда Широков вошел на кухню, они снова сидели со спокойными лицами, поблескивая интеллигентскими очками.

– А вы чего такие кислые? – громко спросил Широков, брякнувшись на стул. – Эх, вижу, студент, не умеешь ты дам развлекать. Ну, ничего, еще научишься, какие твои годы!

Он нагнулся и поцеловал Ирину в губы. Та отшатнулась, он засмеялся.

– Хорошая у меня жена, правда? А уж любит меня: как сучка – хозяина! Пока я дома – ни на шаг не отходит. Все силы забирает, все соки из меня выпивает. Понимаешь, о чем я? – Широков подмигнул парню, не замечая, как тот побледнел. – Страстная бабенка! Ну, давай – за баб!

Алексей резко поднялся из-за стола.

– Мне пора, – сказал он. Поправил очки и добавил: – Приятно было познакомиться.

– Ну, пора так пора. Где выход – знаешь, так что провожать не буду. Ты заходи, если что!

– Зайду, – пообещал аспирант. – До свидания.

Он повернулся и вышел из кухни. Ирина встала было следом, чтобы проводить гостя, но Широков удержал ее:

– Да сиди. Он же сосед! Почти как член семьи.

– Да, – промямлила Ирина и снова села на стул.

Николай внимательно вгляделся в ее лицо.

– Чего это с тобой?

– А что?

– Как-то побледнела. Менструация, что ли?

– Отстань.

Из прихожей донесся щелчок закрываемой двери. Ирина повернулась к мужу и сердито заговорила:

– Дурак ты, Широков! Дурак и скотина! Наплел невесть что при чужом человеке!

– Да ладно тебе.

– Не язык – ботало! Что он о тебе теперь подумает? Да и обо мне заодно.

– Подумает, что я крутой мужик. А ты – страстная женка. Да ладно, не кисни. Иди-ка лучше ко мне.

– Отлипни! Я сегодня не хочу.

Бурильщик прищурил недобрые глаза.

– Только и слышу – отлипни да отлипни. Мне ж через несколько дней на вахту.

– Я не виновата, что плохо себя чувствую. Ты же знаешь, как на меня влияет погода. Голова болит, и вообще…

– Голова… – Широков вздохнул. – Голова – это, конечно, причина. Но ведь не повод? Не повод, а, Ириш?

– Хватит нести ерунду.

Он снова прищурил глаза и сказал властным, грубым, не терпящим возражений тоном:

– Сегодня ночью ты меня приголубишь, ясно?

– Чего?

– Сегодня ночью ты меня приголубишь.

– А не то что?

– Увидишь.

Ирина отвела взгляд.

– Угрожает он еще… – тихо проговорила она. – Водку-то допьешь или в холодильник убрать?

– Допью. Чего там уже допивать-то.

Широков взял бутылку и наполнил свою рюмку, но, прежде чем пить, посмотрел в окно.

– Погода портится, – сказал он.

– Да, – тихо отозвалась Ирина. – По телевизору обещали ураган.

– Для Москвы это уже не новость. Надеюсь, стекла в нашей «умной квартире» не повылетают. – Бурильщик посмотрел на жену замаслившимися от алкоголя глазами и насмешливо провозгласил: – За сегодняшнюю ночь! Она обещает быть бурной!

И залпом опорожнил рюмку.

Филипп, тринадцатилетний мальчик с копной каштановых волос на круглой массивной голове, стоял у двери и слушал разговор родителей. В щель ему было видно и маму, сидящую на кровати, и отца, стоявшего за ноутбуком.

– Я хотела тебе кое-что сказать, – заговорила мать.

– Что? – спросил отец, просматривая на ноутбуке какие-то таблицы.

– Я хотела сказать… Черт, даже не знаю, как ты к этому отнесешься…

– Оль, давай без предисловий, – сухо проговорил он.

Она помолчала, а затем вдруг спросила:

– Олег, я уродина?

– Нет, – ответил отец.

– Может, я толстая?

– Нет.

– Я ухаживаю за собой, я занимаюсь спортом.

– Ну да. Ты у меня молодец.

Она посмотрела мужу в глаза:

– Олег, что со мной не так?

– Не понимаю, о чем ты.

– Ты мне изменяешь. Я знаю.

– Раз знаешь, то зачем об этом говорить?

Мать сжала кулаки. Отец заметил это, усмехнулся и сказал:

– Что ты хочешь от меня?! Чтобы я рассказал тебе в подробностях о том, как спал с твоей подругой? Хорошо. Мы занимались с ней этим на кухонном столе, в ванне с горячей мыльной водой и даже в парке, в кустах сирени! И это было здорово, слышишь? Это было великолепно!

Лицо матери стало белым, как бумага. В горле у нее что-то заклокотало, а затем она выговорила, будто выплюнула слова:

– Ты омерзителен! И я… я тоже тебе изменила!

– Что? – отозвался отец, не отрываясь от своих таблиц.

– Изменила! Причем два раза!

– Не выдумывай.

– Помнишь тех парней, которые строили нам сауну на даче? Я отдалась им!

Отец повернул голову и пристально посмотрел на мать. Его сухое, резкое лицо слегка вытянулось.

– Ты врешь, – сказал он спокойно и отчетливо.

Она покачала головой:

– Нет. Это было в твой день рожденья. Ты работал до обеда. Этого времени нам хватило с избытком. Пока ты принимал поздравленья от сослуживцев, я трахалась с этими парнями в недостроенной бане.

– Ты это выдумала, чтобы меня разозлить.

– Думай так, если тебя это утешит.

Мать поднялась с кровати. Ее рыжие волосы были слегка растрепаны, тушь на глазах размазалась, даже кофта смотрелась так, словно вдруг постарела лет на двадцать.

– Пойду сделаю нам кофе, – сказала мать.

Отец вскочил со стула и схватил ее за руку.

– Подожди, – гневно окликнул он.

Мать, такая же худощавая, как отец, но не менее сильная, высвободилась.

– Подожди! – рявкнул он, снова схватил жену за тонкое запястье и резко повернул ее к себе.

– Скажи, что ты все это выдумала, – глухо проговорил отец, глядя ей в глаза.