Джон Адамс - Нежить

ПОМОЩНИК РЕЖИССЕРА включает большой фонарь и проводит ярким лучом перед собой, освещая зрительный зал, — один, два, три раза. Эффект неожиданности от внезапно зажегшегося света усиливается мечущимися по залу тенями, шелестом кистей по барабану, имитирующим проносящийся в кронах деревьев ветер, и треском «дождевых палочек» [77] «Дождевая палочка» (англ. rainstick) — чилийский музыкальный инструмент в виде полой трубки, заполненной зернами; при встряхивании производит звук, подобный шуму дождя. , напоминающим скорее стук костей, чем дождь.

Осмотрев, к своему явному удовлетворению, зрительный зал, ПОМОЩНИК РЕЖИССЕРА обращается к сцене. Свет фонаря позволяет аудитории разглядеть ряд могильных камней, протянувшийся от одной кулисы до другой; два из них почти полностью ушли в землю, три — сгрудились в кучку. Даже при беглом осмотре ясно, что это старые надгробия. Камень растрескался, надписи почти стерлись от воздействия дождя и ветра. Луч света на мгновение задерживается на каком-то темном силуэте за могилами — оказывается, это невысокий, развесистый ивовый куст. ПОМОЩНИК РЕЖИССЕРА ставит фонарь на пол лампочкой вверх, и свет образует в воздухе желтый конус. Сам он садится рядом, прислонившись спиной к могильному камню, и с трудом скрещивает ноги.

Следует добавить, что фигуру ПОМОЩНИКА РЕЖИССЕРА трудно разглядеть, хотя он сидит рядом с фонарем. Зритель может предположить, что ему около пятидесяти, плюс-минус десять лет. У него глубоко посаженные глаза, скрытые под густыми бровями и козырьком поношенной бейсболки. Толстый нос, вероятно, был сломан в какой-то давней стычке; тени на лице мешают определить, носит ли он усы; но широкий подбородок гладко выбрит. Его этническая принадлежность также неясна; он может сыграть роль троюродного кузена на семейной встрече любого из зрителей и выглядеть там вполне на своем месте. Он одет тепло, по-осеннему — в короткую куртку, фланелевую рубашку, джинсы и тяжелые ботинки.

ПОМОЩНИК РЕЖИССЕРА. Зомби. Как это часто бывает в жизни, после глянцевых голливудских фильмов, напичканных спецэффектами, реальность шокирует. Взять хотя бы эти миазмы — отвратительную вонь, сочетающую в себе худшие оттенки запаха сточных вод и тухлого мяса со слабыми следами формальдегида. Раньше люди думали, что так пахнет вещество, которым обрабатывают покойников в морге, — не знаю, в чем они там мариновали дорогую тетушку Миртль, но оказалось, что дело не в этом. Этот запах присущ самим зомби. Некоторые ученые и медики предполагают, что это запах того вещества, которое заставило мертвецов выйти из могил и бродить по земле; хотя, насколько я понимаю, другие ученые и врачи не согласны с этим мнением. Но вам не обязательно знать происхождение этого запаха, чтобы понять, что он исходит от оживших трупов.

И вот еще что. До того, как появились зомби, мы и представления не имели, насколько они живучи. Вы стреляете им в грудь, но они продолжают на вас наступать. Вы стреляете по ногам — дьявол, вы начисто отрываете твари ногу выстрелом в упор из дробовика… Она заваливается набок, пару минут ерзает на месте, затем до нее доходит, что можно перевернуться на живот и подтягиваться руками, отталкиваясь от земли оставшейся ногой. А в это время отстреленная конечность дергается, как сумасшедшая, и кажется, что, будь в ней побольше нервных клеток, она бы продолжила гнаться за вами. Можно стрелять в голову — верно, это работает, разрушает их мозг, и они дохнут. Но вы представляете, каково хотя бы с близкого расстояния попасть в голову движущейся цели, даже если движется она медленно? Особенно когда у вас в руках не суперсовременная снайперская винтовка, а куцый револьвер тридцать восьмого калибра, купленный десять лет назад после ограбления у соседей и с тех пор забытый в шкафу. А если к тому же лицо, в которое вы целитесь, принадлежит вашему пастору, еще в прошлую субботу убеждавшему сильно поредевшую паству не терять надежды перед лицом испытания, ниспосланного Богом?

Высоко над головой ПОМОЩНИКА РЕЖИССЕРА вспыхивает прожектор, освещая ОУЭНА ТРЕЦЦУ, стоящего в зале, в главном проходе, недалеко от сцены. Он смотрит в сторону партера. На вид ему за тридцать, темные волосы торчат в разные стороны, как у человека, который не мылся и не причесывался несколько дней, правая дужка очков замотана скотчем, на подбородке и щеках видна щетина, готовая превратиться в бороду. Джинсовая куртка и штаны покрыты пятнами грязи, травы и чего-то еще — будем думать, что это растительное масло. Зеленая футболка, если и не совсем чистая, все же не имеет видимых пятен, хотя буквы, красовавшиеся когда-то на груди, стерлись, оставив лишь несколько белых кусочков. В вытянутой правой руке он держит короткий револьвер, на стволе которого выгравированы какие-то буквы; рука заметно дрожит. ТРЕЦЦА целится в кого-то, скрытого в темноте, куда не достает свет прожектора.

ОУЭН. О Господи. О Иисусе Христе. Стойте. Стойте на месте! Пастор Паркc? Пожалуйста, не подходите ближе. Пастор? Это Оуэн, Оуэн Трецца. Прошу вас, оставайтесь там, где стоите. Я не хочу — вам на самом деле не стоит подходить. Я просто должен убедиться… Господи. Пожалуйста. Оуэн Трецца — я посещал десятичасовую службу. Со своей женой, Кэти. Мы сидели с левой стороны от прохода — если смотреть от дверей, — во втором или третьем ряду. Пастор Паркc? Вы не могли бы остановиться? Я знаю, что вы напуганы, но… прошу вас. Если вы не остановитесь, я буду стрелять. Это Оуэн. Моя жена ждет первого ребенка. У нее рыжие волосы. Остановитесь, пожалуйста. Просто остановитесь, прошу вас. Черт подери, пастор, я буду стрелять! Я не хотел, но вы не оставляете мне выбора. Прошу вас! Я не хочу нажимать на курок, но, если вы сделаете еще шаг, мне придется это сделать. Не заставляйте меня делать это. Остановитесь, ради Христа! У меня скоро будет ребенок. Я не хочу стрелять в вас.

Откуда-то из темноты доносится шарканье дешевых кожаных туфель по ковру.

ОУЭН. Пастор Паркc — Майкл — Майкл Паркc, это последнее предупреждение. Стойте на месте. Стойте. На месте.

Туфли продолжают шуршать по полу. Со стороны задних рядов распространяется кошмарный запах, подобный миазмам, исходящим от туши оленя двухдневной давности, лопнувшей на солнце. Рука ОУЭНА сильно дрожит. Он вцепляется левой рукой в правое запястье, и это позволяет ему нажать на курок. Раздается выстрел — словно кто-то запустил особенно шумную петарду, — и револьвер отбрасывает назад и вверх. ОУЭН снова пытается прицелиться.

ОУЭН. Ну, хорошо — это был предупредительный выстрел. А теперь прошу вас: ни шага больше.

Шуршание продолжается; на границе светлого круга от прожектора возникает какая-то фигура. ОУЭН стреляет еще раз; пистолет снова с треском отскакивает назад. ОУЭН перехватывает оружие поудобнее и стреляет четыре раза подряд, стараясь целиться перед собой. В воздухе повисает едкий запах пороха. На свет появляется фигура с повисшими руками и негнущейся спиной, раскачиваясь при ходьбе, как маятник. Это мужчина лет на десять старше ОУЭНА, одетый в широкие брюки цвета хаки и черную рубашку с короткими рукавами; белый стоячий воротничок покрыт коркой засохшей крови. Кроме крови на воротничке, на принадлежность существа к зомби указывает раскрытая рваная рана на шее, в которой виднеется плоть цвета лежалой печени, и кожа серого цвета. Лицо видно плохо, но можно разглядеть, что мышцы его расслаблены, челюсть отвисла, глаза смотрят бессмысленно. Щелкает курок — это ОУЭН пытается выстрелить из разряженного револьвера.