Гордон Далквист - Стеклянные книги пожирателей снов

Он заглянул в просторный кабинет, устланный темно-зеленым ковром; низкий потолок не выглядел удручающе благодаря куполообразному фонарю из желтоватого стекла в центре комнаты. Вдоль стены стояли стеллажи, уставленные множеством массивных пронумерованных фолиантов — явно официальных документов, собранных за долгие годы. Широкое пространство комнаты было разделено между двумя большими предметами мебели — длинным столом для заседаний слева от Чаня и большим письменным столом справа от него; два эти стола, словно небесные тела, удерживали силой своего притяжения спутники помельче: приставные столики, пепельницы на ножках, стойки для географических карт. Письменный стол был не занят, но за другим столом, выглядывая из-за кипы бумаг, разбросанных вокруг него, сидел Роджер Баскомб.

— Так-так, — сказал он и неуклюже встал.

Чань внимательнее оглядел кабинет и увидел небольшую дверь (закрытую) в стене за спиной Баскомба и, видимо, еще одну — тайный ход в стеллажах за письменным столом. Чань захлопнул за собой входную дверь, повернулся к Баскомбу и легонько постучал концом трости по ковру.

— Добрый день, — сказал Чань.

— Вот уж точно — добрый, — ответил Баскомб. — Дни становятся теплее.

Чань нахмурился. Он ожидал враждебного приема, но совсем не такого разговора.

— Вас предупредили, кто я? — спросил он.

— Да. Вообще-то мне писали, что пришла мисс Темпл. А потом после нее было названо ваше имя. — Баскомб сделал жест в сторону стены, где Чань увидел трубы пневматической почты. Баскомб сделал еще одно движение, показывая на конец стола. — Прошу вас, садитесь.

— Я предпочитаю стоять, — сказал Чань.

— Как угодно. А я предпочитаю сидеть, если вам все равно…

Баскомб сел назад за стол и несколько мгновений перекладывал бумаги перед собой.

— Итак… — начал он, — вы знакомы с мисс Темпл.

— Несомненно, — сказал Чань.

— Да, — кивнул Баскомб. — Она… гм-м-м… однако ничего удивительного. Это вполне в ее духе. У меня нет оснований говорить о ней, выходя за рамки приличий.

Чаню показалось, что Баскомб очень тщательно строит фразы, словно опасается, как бы его не поймали на слове… или не подслушали.

— За рамки чего? — спросил Чань.

— За рамки вежливости, если угодно, — ответил Баскомб. — Вы ведь не собираетесь скандалить.

— А вы?

— Нет, конечно. Впрочем, никто не застрахован от последствий собственных необдуманных действий. Вы уверены, что не хотите сесть?

Чань проигнорировал вопрос. Он вперился взглядом в худощавого, хорошо одетого человека за столом, пытаясь понять, чем Баскомб приглянулся заговорщикам. Он ничего не мог с собой поделать — смотрел на чиновника так, как, по его представлению, должна была смотреть женщина (и не любая женщина, а вполне конкретная — мисс Темпл): отмечая его респектабельность, его утонченность, странное сочетание в нем высокомерия и почтительности. Этот человек был объектом ее любви и почти наверняка таким оставался и по сей день — такова уж женская природа. Глядя на него, Чань вынужден был признать, что Баскомб, несомненно, обладает рядом привлекательных качеств, а потому не сомневался в своей неприязни к этому молодому человеку. Эти мысли заставили его улыбнуться.

— Честолюбие… под его воздействием человек может совершать странные поступки. Вы с этим согласны?

Баскомб смерил его холодным, серьезным взглядом, каким смотрит гробовщик на клиента.

— Что вы имеете в виду?

— Я хочу сказать… человек не имеет представления о реальной цене того, что, как ему кажется, хочет получить, пока не получит желаемого.

— Почему вы это мне говорите?

— И в самом деле — почему? — улыбнулся Чань. — Любое суждение должно основываться на опыте. Так откуда же мне это знать? — Поскольку Баскомб сразу не ответил, Чань своей тростью указал на большой стол. — Где же ваши сообщники? Где мистер Граббе? Почему вы встречаете меня один — разве вам не известно, кто я? Вы не разговаривали с майором Блахом? Неужели вы ничуточки не испуганы?

— Нет, не испуган, — ответил Баскомб с такой небрежной самоуверенностью, что Чаню захотелось пустить ему кровь из носа. — Вас пропустили в этот кабинет с единственной целью — чтобы сделать вам предложение. Поскольку, как я полагаю, вы далеко не идиот, позвольте заверить вас, что и я далеко не идиот. Я в полной безопасности.

— И что же это за предложение?

Вместо того чтобы ответить, Баскомб уставился на него, изучая лицо Чаня, словно тот был каким-то редким экзотическим зверем или явился сюда прямо с цирковой арены. Чаню хватило присутствия духа, чтобы почувствовать: делается это намеренно, чтобы вывести его из себя, хотя он и не мог понять, зачем Баскомбу нужно так рисковать, ведь уязвимость его была вполне очевидна. Вся эта ситуация представлялась ему довольно странной, что бы там ни говорил Баскомб о предложении. Чань знал: его появление в министерстве наверняка было для его врагов неожиданностью. Баскомб тянул время, очевидно подвергая себя риску. Чего он ждал? Подкрепления? Нет, в этом не было смысла, потому что солдаты могли остановить его в любом месте по пути в этот кабинет. Но вместо этого они завели Чаня подальше от входа. Может, все это было лишь спектаклем? Может, Баскомб вел двойную игру?

Чань легким движением поднял свою трость и подошел к Баскомбу. Прежде чем тот успел приподняться со стула, конец трости больно ударил его по уху. Баскомб, вскрикнув, рухнул на стул, схватился рукой за голову. Чань воспользовался этой возможностью, чтобы сильно прижать трость к шее Баскомба — тот поперхнулся, лицо его покраснело. Чань наклонился вперед и медленно проговорил:

— Где она?

Баскомб ответил не сразу, и Чань резко надавил ему на трахею.

— Где она?

— Кто? — прохрипел Баскомб.

— Где она?

— Я думаю, он не знает, о ком вы спрашиваете.

Чань резко повернулся, плавным движением разъяв трость. За столом, небрежно прислонясь к стеллажам, стоял Франсис Ксонк в темно-желтой визитке; его рыжие волосы были тщательно завиты, в руке он держал незажженную сигару. Чань осторожно сделал шаг к нему, метнув взгляд на Баскомба, который все еще тяжело дышал.

— Добрый день, — сказал Чань.

— Добрый день. Надеюсь, вы не ранили его?

— Вас заботит его здоровье?

Ксонк улыбнулся.

— Очень остроумно. Но, знаете, я ведь тоже умен и должен вас поздравить — то, каким туманом таинственности окутали вы тот персонаж, который с таким усердием ищете, весьма забавно. Речь идет о Розамонде? Или о малютке мисс Темпл… она же Гастингс? Или еще лучше — о несчастной шлюхе графа? Как бы то ни было, но сама мысль о том, что вы и в самом деле ищете кого-то из них в министерстве, в высшей степени комична. Вы так мужественны и в то же время так смешны. Вы уж меня простите.