Рэй Брэдбери - Американские рассказы и повести в жанре ужаса 20-50 годов

Так вот что находится в десятках «лекитос»: чудовищный результат богохульных ритуалов и преступных деяний, прах людей, которые, не в силах противиться могущественным заклинаниям, получали новую противоестественную жизнь, чтобы защищать своего мучителя и приводить к повиновению непокорных! Виллет содрогнулся, вспомнив, как он пересыпал порошок из ладони в ладонь. На минуту им овладела слабость, и он едва не убежал сломя голову из этого подземного хранилища ужасов, где на полках выстроились молчаливые, но, может статься, следящие за каждым шагом непрошенного гостя часовые.

Потом доктор вспомнил о «материале», содержащемся в сотнях низких широких сосудов. Тоже прах, «соли», но чей прах? О Господи! Трудно себе представить, что здесь собраны останки великих мыслителей, ученых и философов от глубокой древности до наших дней, похищенные чудовищами в человеческом облике из могил и склепов, где им следует покоиться в мире. Неужто они вынуждены повиноваться воле безумца, задумавшего извлечь их знания и мудрость для исполнения своего ужасного замысла, который, как писал несчастный Чарльз, несет угрозу человеческой цивилизации, законам природы, даже Солнечной системе и всему мирозданию? А он, Маринус Бикнелл Виллет, легкомысленно играл их прахом!

Немного успокоившись, доктор снова начал внимательно разглядывать комнату. Заметив небольшую дверь, подошел и стал изучать простой символ, небрежно начертанный над ней. Он сразу наполнил душу смутным страхом, ибо один из друзей доктора, хрупкий, вечно погруженный в мечты Рандольф Картер, однажды нарисовал нечто подобное на бумаге и объяснил, что означает знак для тех, кто встретит его в своих странствиях по темным безднам ночных грез. Иногда люди видят его во сне начертанным над входом в мрачную черную башню, едва различимую в призрачных сумерках. Виллет помнил, как неприятно поразили его слова о силе, которой обладает зловещий знак.

От размышлений его отвлекла резкая вонь каких-то ядовитых химикалий, ясно различимая даже в зловонном воздухе подземелья. Без сомнения, она проникала из комнаты, находящейся за дверью. Виллет сразу узнал запах: он исходил от одежды Чарльза Варда в день его вынужденного отъезда в лечебницу. Значит, он находился именно здесь, когда неожиданные посетители прервали его опыты. Юноша оказался благоразумнее своего предка и не оказал сопротивления. Полный решимости разгадать все тайны зловещего подземелья, доктор взял лампу и преодолев страх перед неведомым, переступил порог. Он не успокоится до тех пор, пока не выяснит истинную причину безумия Чарльза Варда.

Доктор очутился в небольшом помещении. Оно было очень скудно обставлено — только стол, единственный стул и несколько странных приспособлений с зажимами и винтами, напоминавших средневековые орудия пытки. С одной стороны на крюках висели плети и бичи устрашающего вида, над ними на полках теснились ряды пустых оловянных чаш на высоких ножках. С другой располагался стол; кроме большой лампы, пухлой записной книжки и карандаша, на нем стояли два закупоренных высоких сосуда с полки из комнаты, где хранились «стражи», видимо оставленные здесь в спешке. Виллет зажег лампу и стал перелистывать книжку, но нашел лишь короткие заметки, торопливо набросанные угловатым почерком Карвена, которые ни о чем не говорили:

«Б. не умер. Прошел сквозь стены и скрылся под землей. Видел старого В. Он произнес САВАОФ и узнал истинный Путь. Трижды вызвал того, чье имя Йог-Сотот, затем на следующий день отослал Его. Ф. хотел нас уничтожить, пытаясь вызвать Тех, кто обитает в иных сферах».

Когда свет стал ярче, доктор заметил, что возле орудий пыток прибито множество деревянных колышков, на которых висят некогда белые, а сейчас сильно пожелтевшие бесформенные одеяния. Гораздобольший интерес представляли две голые стены. Их сплошь покрывали мистические символы и формулы, грубо высеченные на гладком камне. На сырых плитах пола тоже что-то выбито. Присмотревшись, Виллет увидел огромную пентаграмму в центре комнаты и четыре круга по ее углам диаметром примерно в три фута. В одном из них валялась пожелтевшее одеяние, стояла неглубокая свинцовая чаша, снятая с полки, а на самой границе круга — низкий пузатый кувшин с «материалом», на котором висела бирка с номером 118. Он был откупорен и, как убедился доктор, совершенно пуст. Его содержимое, вероятно, пересыпано в чашу. И действительно, там покоился сухой сероватый, слегка светящийся порошок, такой легкий, что не рассеялся по комнате лишь потому, что воздух в подземелье совершенно неподвижен. Доктор содрогнулся при мысли о том, что здесь происходило. Разрозненные факты мало-помалу складывались в единую картину. Бичи, плети и орудия пыток, прах или «соли» из кувшинов с «материалом», два сосуда, содержавшие останки «стражей», формулы на стенах, заметки в записной книжке, странные одеяния… Доктор с ужасом вспомнил загадочные письма и легенды, мучительные подозрения, терзавшие родных юного Варда.

С трудом отогнав страшные мысли, Виллет стал рассматривать высеченные на стенах знаки. Их покрывали зеленоватые пятна плесени, а некоторые почти стерлись: вероятно, надписи сделаны еще во времена Карвена. Доктору, который в свое время интересовался историей магии, а недавно просмотрел горы документов и записей, относящихся к болезни Чарльза, показалось, что он где-то уже видел такие формулы или заклинания, — возможно, в бумагах, касающихся Карвена. Одно из них слышала мать юноши в ночь на Страстную пятницу. Чарльз почти час твердил непонятные слова — она запомнила их наизусть и пересказала доктору. Когда Виллет обратился к известному знатоку за разъяснением, тот сказал, что это одно из самых страшных заклинаний, призывающих неведомых богов из внешних сфер. Здесь оно выглядело немного иначе, чем в запретном сочинении Элиафаса Леви, которое продемонстрировал доктору специалист по черной магии, и миссис Вард произносила фразу по-другому, но Виллет не сомневался, что видит именно его, а знакомые имена Саваоф, Альмонсин-Метратон и Заристнатмик не могли не вызвать невольную дрожь у человека, которого совсем недавно коснулось дыхание неземного ужаса.

Заклинание было высечено слева от двери. Противоположную стену тоже сплошь покрывали буквы и символы, и вглядевшись, Виллет остановил внимание на парной формуле, постоянно встречавшейся ему в подземном кабинете. В основном она совпадала с тем, что он увидел в бумагах Варда, — текст предваряли такие же древние символы «Головы дракона» и «Хвоста дракона». Зато слова сильно отличались от современной версии, словно в свое время Карвен передавал звуки иначе, либо последние исследования позволили создать более совершенный и действенный вариант. Доктор постарался сопоставить надпись на стене с той, что запомнил, но встретил немалые трудности. В бумагах Варда она начиналась: «Й’АИ’НГ’НГАХ, ЙОГ-СОТОТ», а здесь: «АЙ’КНГЕНГАХ’ЙОГГ-СОТОТ», и то, что слова разбивались на слоги иначе, мешало мысленно произнести фразу.