Рэй Брэдбери - Американские рассказы и повести в жанре ужаса 20-50 годов

Мы опять спустились на кухню, и я рассказал Джеду и Лему о том, что произошло. Лем захихикал, тряся жирными складками на щеках, и пошел к лестнице. Джед нацедил воды в графин и последовал за ним.

— С Рут такое случается, — сказал он, не оборачиваясь. — Но обычно быстро проходит. — С этими словами он удалился.

Розамунда все еще держала лампу. Я забрал ее, осторожно поставил на стол и отдал жене бутылку. Мы допили виски. Потом я подошел к задней двери и толкнул ее. Заперта, конечно.

— Любопытство всегда было моей слабостью, — объявила Розамунда. Она указала на стену. — Как ты думаешь…

— Сейчас выясним. — Спиртное начало действовать. Вооруженный лампой, я нажал на панель в стене, и перед нами открылся черный провал. Мы заглянули вниз: похоже на склеп. Там, как и везде в доме, воняло сыростью.

Я первым спустился по лестнице. Мы оказались в сводчатом подвале. Пусто. Но под ногами зиял открытый люк. Засов отодвинут, крепкая крышка орехового дерева откинута.

Мы продолжили веселое путешествие по ведущей вниз лестнице. На протяжении почти десяти футов она шла прямо. Потом мы очутились в проходе с глинобитными стенами. Сюда шум бури почти не долетал. На полке лежала потрепанная записная книжка. К ней привязан засаленный шнурок с карандашом. Розамунда открыла ее, я заглянул ей через плечо.

— Гостевая книга, — заметила она.

Каждая страница заполнена именами и фамилиями, а рядом с ними довольно интересные пометки. Например:

«Томас Дарди — 57 долларов 53 цента. Золотые часы. Кольцо».

Розамунда захихикала, пролистала книжку до конца и на последней странице вывела: «Мистер и миссис Денхем».

— Твое чувство юмора просто убивает, дорогая, — холодно сказал я. — Честное слово, если бы не любил тебя, свернул бы сейчас шею.

— Иногда спокойнее умничать, — шепнула она.

Мы пошли дальше. В конце прохода увидели маленькую каморку с прикованным к стене скелетом. В полу круглое отверстие, закрытое деревянной крышкой с кольцом. Я поднял ее, посветил лампой, и перед нами открылся глубокий темный колодец. И запах… нет, это не Шанель!

— Еще скелеты? — поинтересовалась Розамунда.

— Не могу разглядеть, — отозвался я. — Хочешь спуститься и выяснить?

— Ненавижу темноту, — прерывающимся голосом сказала она; я поскорее опустил крышку люка, поставил на пол лампу и изо всех сил обнял ее. Она припала ко мне как ребенок, испугавшийся темной комнаты.

— Не надо, родная, — пробормотал я и коснулся губами ее волос. — Все в порядке.

— Нет! Это отвратительное.… Лучше уж сразу умереть. Я тебя люблю, Чарли. Я ужасно тебя люблю!

Мы разжали объятия, потому что услышали шаги. Появились Лем, Джед и Рут. Кажется, они совсем не удивились, застав нас здесь. Лем уставился на скелет, облизал свои вислые губы и захихикал. Рут смотрела прямо перед собой невидящим взглядом, с застывшей кривой улыбкой на лице. Джед Карта злобно сверкнул на нас зелеными глазами и поставил на пол лампу, которую принес с собой.

— Привет, ребята, — сказал он. — Значит, сами нашли сюда дорогу, а?

— Мы хотели знать, есть ли у вас тут бомбоубежище. Знаете, в нем как-то уверенней себя чувствуешь при нынешнем международном положении.

Старик хрипло рассмеялся. — Я смотрю, тебя не напугаешь. Эй, Рути! — Он снял висевший на стене кнут из воловьей шкуры и бросил дочери. Та сразу ожила. Подошла к прикованному скелету и стала избивать. Лицо ее походило на ужасную смеющуюся маску.

— Только это-вот и может успокоить ее, когда на нее так находит, — объяснил нам Джед. — С тех пор, как Бесс померла, Рути совсем не в себе.

— Бесс? — слабым голосом спросила Розамунда.

— Она… в общем, она была у нас поденщицей. Щас-то ей уже не больно, я так думаю, а Рути все поспокойнее.

Миссис Карта бросила кнут. Ее лицо не изменилось, но голос звучал совершенно нормально:

— Поднимемся наверх? Думаю, нашим гостям не совсем приятно находится здесь.

— Да, — подхватил я. — Пойдемте. Может, у вас где-нибудь завалялась еще одна бутылка, а, Джед?

Он кивнул на деревянную крышку в полу. — Хотите заглянуть туда?

— Уже заглянул.

— Лем очень сильный, — будто между прочим заметил старик. — Ну-ка покажи им, Лем. Попробуй бессину цепь. Щас уже неважно, пускай будет сломана, верно? — Кажется, семейство Карта от всей души забавлялось.

Лем склонился всей тушей над скелетом и легко оторвал цепь. — Чудно, — сказал я. — Значит так. Малютка действует ручками. У вас есть нож, Джед. А чем пользуется Рути? Надо полагать, топором?

Джед ухмыльнулся. — Вы что, и вправду решили, что мы убиваем людей, которые у нас останавливаются? А может думаете, что если у них есть машины, то мы их топим в большой луже за домом, а?

— Ну, если вы ко всему прочему еще и хеншейвские вампиры, нет, не думаем. Тогда вы должны до смерти бояться проточной воды.

— А она не проточная. Загнила совсем. И не стоит вам ввязываться в такие-вот дела.

— Все двери заперты, на окнах решетки, — тихонько произнесла Розамунда. — Мы нашли вашу гостевую книгу. Заглянули в люк. Все сходится, верно?

— Ты щас забудь эту ерунду, — поучающим тоном посоветовал Карта. — Лучше спать будешь.

— Мне не хочется спать, — отозвалась Розамунда.

Я подхватил лампу, взял жену за руку. Семейство Карта шествовало следом за нами по проходу, потом вверх по лестнице, в кладовую и на кухню. В одном из темных уголков я заметил ванну с водой.

Буря ревела во всю свою бешеную силу.

— Я приготовил сухую постель для вас двоих, — сказал Карта. — Пойдете щас?

Я потряс потухшую лампу. — Подлей-ка сюда еще керосина, ладно? Моя жена сойдет с ума от страха, если ночью мы останемся без света.

Джед кивнул Лему; тот прошаркал в кладовую и вернулся с зазубренной жестяной банкой. Старик налил в лампу керосин.

Мы все вместе поднялись наверх. Джед, похожий на пугало в грубом черном парике, шел первым. За нами, нагло ухмыляясь, следовал Лем, а позади Рут со своей застывшей улыбкой и пустым взглядом зеленых глазищ.

— Эй, послушайте, — произнес я. — Вам придется тащить наши трупы в подвал. К чему вам лишние хлопоты?

— Я подумал, вы притомились, — хихикнул старик. — Мне щас надо кой-чего сделать, увидимся позже.

Кошмарная процессия: мы шествовали по лестнице, которая громко скрипела под тяжестью шагов, словно пыталась о чем-то предостеречь. Я поделился своей мыслью с остальными.

Розамунда надула губы. — Дешевая мелодрама.

— Здесь должно быть тринадцать ступенек. Интересный штрих, — заметил я легкомысленным тоном. Джед оглянулся, обдав нас угрюмым вопросительным взглядом, и я пояснил, — Тринадцать ступеней на виселицу.

— Болтаете тут всякую ерунду, — хрипло пробормотал он. — Если думаете, что мы душегубы, почему не уходите?