Андрей Круз - Эпоха мертвых. Начало. Том 2 (первая часть)

— Кто? — удивился я.

— Вот бы нам узнать. Пришла колонна, все военные, на броне, чин чином. Встали прямо у ворот, их запустили на территорию, начальство даже под козырек взяло. Значит, начальство. Бойцы, что с ними были, разошлись по территории, а затем атаковали. Перебили всех, кто внешнюю охрану нес, а часть вертухаев сама переметнулась к зекам, у них и без того дружба была.

— И зачем?

— Забрали местного смотрящего и еще с ним человек пять. Плюс начальник и помреж зоны тоже с ними уехали. И человек пять еще из вертухаев. Зачем-то понадобились приезжим. А остальным раздали грузовик оружия, и велели организовываться. Даже речь толкнули, что, мол, свобода теперь и следует округу к ногтю взять.

Ну, ты скажи, чем дальше — тем интересней. Это каким таким военным потребовалось зеков распускать и вооружать?

— И все?

— Да вот не все. — как то странно сказал Гнездилов. — Колонна пошла дальше, на Владимир. Куда точно — никому не докладывали. А вот тем, кто остался, раздали фотографии, даже на стенках повесили. Узнаешь?

Гнездилов протянул мне отпечатанные на ксероксе листы с фотографиями. А чего тут узнавать? Мое личное дело из отдела кадров «Фармкора» как раз с такой фотографией и хранится. А семья Дегтяревых переснята с фото семейных, видать, в квартире у них пошарились. Этому я не удивился. А удивился я другому — колонне военных на броне. Откуда они то взялись? В службе безопасности «Фармкора» я бронетехники не видел. Нашел союзников? Кстати, а где сам господин Бурко, в таком случае? Остался в стране? И что-то планирует?

— Давно это случилось? В смысле, приезд военных? — спросил я.

— Говорят, что примерно неделю назад. И еще говорят, что, если людей с фотографий встретят, то следует задержать их или убить, а имеющиеся при них оранжевые пластиковые контейнеры забрать и хранить как зеницу ока, пока за ними не приедут. И дать знать, что контейнеры забрали, посредством выхода в эфир.

— А есть кому и откуда выйти в эфир?

— К сожалению, уже нет. Передатчик у них был, и радист имелся, но теперь… сам видишь.

Гнездилов обвел рукой панораму разрушений и пожаров.

— Ну что, — спросил он, — расскажешь, ради чего целую зону уголовников на волю выпустили? Что у тебя за контейнеры? Ты не нервничай, я как бы соображаю, что хороший человек, чтобы поймать плохого, уголовников на волю не выпустит. Скорее наоборот. Может быть и помогу чем смогу, если дело того стоит.

— Вы нам трофеями помогите. — усмехнулся я. — Надо в деревню выкуп отдать, чтобы вот его с нами отпустили.

Я показал на стоящего неподалеку Ваську-Кэмела.

— Ну, это решаемо не проблема.

Деревня преображалась а глазах, превращаясь в крепость. Уже почти что вокруг всей деревни успели вбить в землю массивные колья, и теперь их оплетали колючей проволокой старого образца, так плотно, и на такую ширину, как можно было только увидеть на фотографиях эпохи Первой Мировой, изображающие укрепления вокруг Вердена. Интересно, а где Трофимыч успел столько колючки подрезать? Добычливый какой.

Внутри периметра с колючкой экскаватор на тракторе «Беларусь» копал узкую канаву, в которой собирались устанавливать частокол. Ближайший к домам лес валили, делая из него колья, а заодно образовывая полосу отчуждения вокруг села. По всему было похоже, что на этом аврале трудилось все население села. Если так и продолжат работать, то через месяц здесь будет неприступное для зомби и бандитов с легким оружием укрепление. Патрулируй только периметр, не спи, и все будет в лучшем виде.

Мы поискали председателя, чтобы сразу решить вопрос с Васькой, но нашли только его помощницу, дородную тетку лет сорока. Она сказала, что Трофимыч уехал по соседним селам, и будет только к вечеру. И еще сказала, обращаясь к нам, чтобы мы не вздумали сегодня уехать, потому как Трофимыч планирует что-то на вечер, а вообще велел выспаться, а затем идти к нему домой, где нам натопят баню. Васька сказал, что Трофимыч страстью к бане знаменит и у него парилка самая большая и самая лучшая в селе. Поскольку нам до сих пор попариться так и не удалось, отказываться было грех.

Почти всех наших я нашел возле машин. Никакой специальной причины к тому не было, кому-то что-то понадобилось, кто-то пошел следом, кто-то подошел туда же, разговорились, и все оказались на этом самом месте. Маша была с детьми, причем Сашка с неизменной духовушкой, так что выглядел не хуже нас. Шмель уже сидел в кузове грузовика и чистил трофейные автоматы, что надо было бы сделать сразу, разумеется. Из них всех стреляли, а нагар — штука такая, чем дольше не чищен, тем прочней становится.

— Ну что, как съездили? — спросила Маша.

— Банде… — я вспомнил, что дамы вокруг… — конец ей, в общем. «Грады» все раздолбали, а потом там зачистили остатки. Двое пленных сказали, что человек сорок из банды в отъезде, двумя группами, но раньше то их больше двух рот было. Но есть и плохие новости. Нас ищут.

— Кто? — чуть не вывалился из кузова Шмель.

Шмель моего разговора с Гнездиловым не слышал, тот меня в сторонку даже от остальных спутников отзывал, а Шмель вообще у машины дежурил.

— Все те же. И судя по всему, догадались, что мы пойдем на «Шешнашку». Вся бодяга с этой зоной только из-за нас и началась.

— Странно было бы не догадаться. — сказала Ксения. — Они наверняка про двоюродного брата папы знали. К кому мы еще можем поехать?

— Согласен. — сказал я. — Но новость очень плохая. От пленных узнали, что персонально за нами послали до роты какого-то спецназа на броне. И еще, очень похоже, что эта команда поехала дальше, поднимать зоны в Мордовии, возле «Шешнашки». А это значит, что там придется пробираться на пузе ползком.

— Вы хотите нас здесь оставить? — спросила Алина Александровна.

Спросила непонятным тоном. То ли одобрительно, то ли с готовностью спорить до хрипоты.

— Не здесь. — мотнул я головой. — Пушкари сообщили, что большая военная база образована в Гороховце, между Владимиром и Нижним. Там самый большой в России военный учебный центр. Туда отошли все части от обоих городов. И там идеальная безопасность.

— Знать дадут? — спросил Сергеич.

— Именно. Нас там будут ждать. И там останутся до лучших времен Маша с детьми и Алина Александрова с девочками. Из числа остальных к «Шешнашке» пойдут только добровольцы.

Произнося эту краткую речь, я смотрел на Алину Александровну, ожидая ее реакции. Она посмотрела мне в глаза, улыбнулась:

— Сережа, я все понимаю. Одно дело просто ехать, а другое — пробираться по враждебной территории. Но там мой муж, и я намерена к нему попасть.

Вот так. Я намерена — и хоть трава не расти. Подайте меня к мужу. Рано или поздно этот разговор должен был состояться. Его результат должен быть одним — она не едет в «Шешнашку». Другие варианты не рассматриваются, не принимаются и не обсуждаются. Их и быть не может. Обещания обещаниями, но должна же быть и элементарная логика в действиях.