Андрей Круз - Эпоха мертвых. Начало. Том 2 (первая часть)

— Снимаешь? — спросил Соловьев.

— Так точно… — пробормотал я.

Мутант охотился на нас. Это было несомненно, потому что его глаза смотрели прямо мне в объектив, а измазанные запекшейся кровью длинные клыки были оскалены. На что это было похоже? На смесь обезьяны, уродливой кошки и оборотня из фильма ужасов. Собачья морда с какими то странно вытянутыми в стороны ушами, которые постоянно шевелились, Гибко изогнувшееся длинное туловище. Мускулистые конечности с обратными суставами, заканчивающиеся настоящими пальцами с огромными когтями. И хвост, тонкий, длинный как кнут и по крысиному лишенный шерсти. На конце хвоста что-то вроде недлинных шипов.

К счастью, тварь не решалась нападать, она явно рассчитывала на то, что мы подъедем к мосту. А мы нарушили ее планы, остановились. А это значило, что она соображала. Она охотилась. Кто же это был раньше? Собака? Шерсть, оставшаяся еще на ней, цветом напоминала немецкую овчарку. Но овчарка должна быть раза в четыре меньше.

Точку в этом немом противостоянии поставили выстрелы из автомата. Соловьеву надоело разглядывать мутанта, и он без промаха всадил очередь из трех пуль прямо в лоб существа. Голова «оборотня» дернулась, брызнула чем-то темным, и тяжелая туша с глухим стуком упала на асфальт. Вот так. Бац — и всех делов.

Но, как оказалось, не всех делов. Обязанная быть мертвой тварь вдруг изогнулась, перекатилась, вновь встав на четыре конечности, молниеносным рывком метнулась в сторону, налетела на вторую очередь и струю пуль из «Печенга», рванула вперед. Я, чувствуя всю мощь того броска, и понимая, что сам схватиться за оружие уже не успеваю, лишь до боли в пальцах сжал видеокамеру, не теряя существо из вида и приноравливаясь быстро провалиться в люк. Но в этот момент мутант споткнулся сразу на обе передние лапы (или руки?), перекувырнулся через голову, прокатился пару оборотов боком и замер.

— Песец, кажись… — выдохнул капитан Бугаев.

Я выпустил камеру, которая закачалась на ремне, судорожно схватил автомат и вскинул его к плечу, наведя на мертвую тварь. Соловьев тоже продолжал целиться.

— Я ему три пули в череп всадил. — пробормотал он. — Почему оно не сдохло?

— Мозги без надобности? — спросил Бугаев.

— Мозги передвинулись? — предположил я. — Вон у него какой горб на шее сзади, а башка плоская.

— Все возможно. — философски ответил Соловьев и скомандовал: — Давай все на броню! Подмога нужна.

Мы с капитаном подвинулись и нас снова стало сверху пятеро. Все держали на прицеле на этот раз явно мертвую тушу, из которой на асфальт понемногу вытекала какая-то темно-коричневая жидкость.

— Короче, «Сосна»! — вызвал Соловьев по рации. — Давай сюда третий номер, есть что погрузить! Сразу за «Рамстором» налево, под мост, дальше нас видно.

— Принял. — ответила рация. — Направился к вам.

Я с неким недоумением посмотрел на Соловьева, спросил:

— Этого мутанта с собой прихватим, что ли?

— Именно. У нас мешки специальные имеются в грузовике, упакуем в лучшем виде.

— И резиновые перчатки тоже имеются? — поинтересовался я.

— Тоже имеются. — подтвердил Соловьев. — И ты сейчас в этом убедишься лично.

Через минуту к нам на хорошей скорости подкатил «Покемон», сбив на наших глазах двух направлявшихся к нам мертвяков. Из него выскочил невысокий худой спецназер, державший в руках рулон полиэтилена. Еще двое выпрыгнули из кузова. А я уже понял, что к чему. И еще через минуту, под аккомпанемент раздававшихся с брони выстрелов, я вместе с капитаном Бугаевым и двумя прапорами из кузова, действительно в хозяйственных резиновых перчатках, ворочал по асфальту вонючую тяжеленную тушу мутанта, заворачивая ее в полиэтилен. Забрасывали в кузов грузовика ее уже вшестером. Тварюга явно весила больше центнера, к тому же замотанная в полиэтилен стала очень скользкой и неухватистой. Где-то нашла целую прорву белка своего вида, судя по всему, вот и откормилась.

Хотя… Если это была собака, и она сумела сожрать другую собаку, не дав той воскреснуть, то она стала уже намного сильнее. И дальше на других собак охотилась эффективней. Сожрав еще одну, выросла и усилилась еще больше. Интересно, такому прогрессу может быть предел, или нет? Страшно подумать, во что может откормиться такой мутант, скажем, за год. Лишь бы собак ему хватило. Ладно, может быть там, в «Пламени» разберутся. Там, оказывается, дали приют немалой группе ученых, причем затащили их туда целенаправленно, выслав за ними в город мотоманевренные группы и эвакуировав с семьями. И даже завезли с какого то минздравовского склада целую кучу медицинского и лабораторного оборудования. «Пламя» явно собиралось развивать науку нового, перевернувшегося мира.

Пока мы возились с погрузкой, мертвяков вокруг изрядно прибавилось, в дело даже несколько раз вступали пулеметы бронетранспортера, хотя боеприпасы к ним предполагалось хранить до рейда в городе. К тому моменту, как мы заскочили внутрь стального корпуса бэтээра, на нас перла цела толпа. К счастью, ждать нам больше ничего не надо было, дизели победно взревели, и тяжелый БТР прошел сквозь еще неплотную толпу мертвяков, даже не заметив ее. Разве что Соловьев выругался, предполагая, что от колес будет потом вонять.

Как же все странно получилось! Насколько люди сильнее этих самых оживших мертвецов, и насколько мир людей оказался перед ними беззащитным. То, что могло людей защищать, хранилось в далеких складах, за крепкими воротами, подальше от этих самых людей. И в самый критический момент тех, у кого был доступ к этой технике, к горам оружия, оказалось слишком мало. Что такое несколько полков, если считать тех, кто уцелел после массового дезертирства, на десятимиллионный мегаполис? Даже не капля в море, а величина, стремящаяся к нулю. Несколько тысяч военных, которые еще и свои семьи должны спасать, и самих себя. Наш мир не умер, побежденный волной восставшей мертвечины, он просто сдал себя ей, без всякого сопротивления. Печально об этом думать, сейчас, когда мы на своей бронетехнике играючи справляемся со всеми этими мертвяками. При этом осознавая, что мы побеждены ими.

Для меня это второе такое разочарование в жизни. Первое было раньше, когда я был еще ребенком, но теперь понимаю, что случилось. Когда сдали страну, которая не проиграла войну, не пала жертвой агрессии и даже не стала банкротом. Ее сдали потому, что лень было с ней возиться, зато хотелось денег и почестей, и если можно, то на халяву. А теперь сдали весь мир. Тоже потому, что не хотелось возиться со слишком способным к самообороне народом. И все. Пришел вот этот самый полярный зверь с ценным мехом, только, блин, дохлый совсем. И воняет мертвечиной. И кусается, сука такая.