Сергей Москвин - Голод

— Сдох он, — тяжело дыша от быстрого бега, отрезала врачиха и, переведя дыхание, мстительно добавила. — А еще говорят, что дерьмо не тонет! Жаль, что я этого гада раньше не пристрелила…

— Катя! — опешила Юлька. — Как ты можешь говорить такое? Это же живой человек!

Катерина хмуро взглянула на Юльку и покачала головой:

— Гад он. Трус и мерзавец. Он же нас бросил! Украл лодку и сбежал! Правда, недалеко, но нам-то от этого не легче.

Юлька растерянно захлопала глазами:

— А как же мы теперь выберемся отсюда?

До нее, видимо, только сейчас дошло, что они остались без лодки.

Катерина смачно, по-мужски, сплюнула себе под ноги и промолчала.

Юлька перевела взгляд на Максима:

— Макс?

В глазах девчонки боролись надежда и отчаяние, но зверобою нечем было утешить ее.

— Может быть, в поселке удастся найти какую-нибудь лодку…

Макс и сам чувствовал, что его слова звучат неубедительно.

Пока им встретились только сожженные или разбитые машины. Но даже если у жителей поселка когда-то и были лодки, их наверняка постигла та же участь. Макс обернулся за поддержкой к Катерине, но та смотрела в сторону моря, точнее, на застрявший на мели напротив маяка военный корабль, и даже не заметила его призывного взгляда.

— Есть бинокль? — неожиданно спросила она. — Вон те надстройки на нижней палубе, по-моему, спасательные шлюпки. Только как до них добраться?

Макс тоже посмотрел на корабль. Вдоль накренившегося борта стального исполина располагались в ряд несколько одинаковых зачехленных надстроек, на которые он прежде не обратил внимания. Своими очертаниями эти надстройки или конструкции действительно напоминали укрытые брезентом лодки. Скорее всего, Катя права — это спасательные шлюпки! Если там имеются весла и мачты с парусами, а судя по тому, что за двадцать лет шлюпки остались нетронуты, это так и есть, — у них появился реальный шанс вернуться домой. Отлив обнажил часть морского дна, и теперь до корабля можно было добраться посуху. Макс прикинул, что длины обрубленного якорного каната как раз должно хватить, чтобы с его помощью взобраться на палубу. Нужно только надежно закрепить канат на борту, чтобы не сорваться во время подъема.

— Если мы найдем крепкий крюк… — начал он, но закончить свою мысль не успел.

— Закрой пасть! — раздался сзади повелительный окрик, и что-то холодное и твердое ткнулось Максиму между лопаток.

Грубый рокочущий голос показался знакомым и незнакомым одновременно, и это ощущение испугало Максима куда больше внезапного приказа и весьма болезненного тычка.

Зверобой медленно повернулся. Сначала увидел бледное и вытянувшееся Юлькино лицо, на котором застыли отвращение и ужас, и только потом разглядел того (тех!), кто находился за спиной.

Напротив него, широко расставив ноги и выставив перед собой автоматы, стояли Санька и Лёнька. На белом, словно припорошенном инеем лбу старшего брата контрастно выделялся застывший кровавый мазок, в центре которого темнела пробитая пулей дыра. Остекленевшие глаза глядели в пустоту, зато черная дыра во лбу, окруженная кольцом замерзшей крови, уставилась Максу прямо в лицо, точно немигающий зрачок. У него возникло ощущение, что мертвец наблюдает за ним через эту дыру. Голову младшего по-прежнему обматывали грязные бинты, только на проступивших сквозь марлевую повязку пятнах крови застыла толстая корка льда, отчего обезображенное лицо парня казалось еще страшнее. Ужасная рана, полученная в схватке с гигантской медузой, сделала Саньку абсолютно беспомощным, но сейчас он твердо стоял на ногах и так же, как Лёнька, крепко сжимал в руках автомат. Причем ствол автомата был направлен в живот Катерине.

«Он сейчас выстрелит! — ужаснулся Максим. — Увидит у нее в руке пистолет и выстрелит!» Яд полярной медузы полностью выжег Саньке глаза. Макс отчетливо запомнил пустые кровавые глазницы на сморщенном, покрытом глубокими кровоточащими рубцами лице молодого охотника, но сейчас нисколько не сомневался, что парень (мертвец!) и без глаз подмечает все вокруг. Он с опаской оглянулся на стоящую рядом женщину, но не увидел в ее руках пистолета. Спрятала? Или выронила, когда бежала сюда? Ответ на этот вопрос был очень важен, но Макс не успел задать его.

— Смотри на меня! — прозвучала из Лёнькиного рта следующая команда. Вяло шевелящиеся губы не поспевали за произносимыми словами, словно говорил не сам парень, а кто-то другой, сидящий у него внутри.

«Так и есть! — сказал себе Макс. — Тело человека, из которого Нга высосал душу, — это сосуд, заполненный бестелесной сущностью демона. Демон видит за него, двигает его губами, заставляя говорить так же, как двигает руками и ногами, когда заставляет ходить».

— Вы — жалкие, беспомощные создания! — прошипел невидимый монстр, обосновавшийся в Лёнькином теле. — Чего вы добились своим бессмысленным побегом? Один из вас уже мертв, и я могу отправить вас всех следом за ним. Но я не стану наказывать вас, хотя вы это заслужили. Повинуйтесь мне, и я не только сохраню вам жизнь, но и дарую великую милость!

Сохраню вам жизнь… дарую… великую милость… — отдалось в голове Максима.

Чужой голос обладал особой притягательной силой, заставляя жадно вслушиваться в каждое слово, которое проникало прямо в мозг, минуя уши. Не голос, нет. Зов! Призывный, манящий зов!

Макс почувствовал, как по телу расползается усталость, словно кто-то постепенно выдавливал из него силы, как воду из мокрой тряпки. Ноги стали ватными, захотелось опуститься на колени и склонить голову перед вещающим голосом, а дальше — будь что будет. И такое чувствовал не только он один. Юлька разжала пальцы и выпустила его запястье, ее руки, как плети, повисли вдоль тела. Катерина уставилась себе под ноги и зашаталась. Максу показалось, что она выбирает место, чтобы улечься на снег. Он зевнул. Глаза слипались. Почему бы действительно не передохнуть? Снег такой мягкий, такой…

Борись! Не позволяй холоду проникнуть в тебя! — прорвался сквозь затягивающую дремоту тревожный голос Ванойты. Такие советы он давал всем молодым охотникам перед выходом в море. Но разве сейчас нужно куда-то плыть?

Макс разлепил слипающиеся веки, но вместо умудренного опытом старого ненца увидел перед собой двух монстров, лишь отдаленно напоминающих людей. Лёнькины губы треснули, и теперь, когда он разевал рот (но не говорил, а только шипел!) терлись друг о друга, как куски замороженного мяса. Его погибший брат выглядел еще ужаснее. Катя забинтовала ему голову, но оставила открытыми ладони и шею. То и другое сейчас покрывал плотный слой инея, отчего тело паренька напоминало ледяную статую, на которую зачем-то натянули одежду, замотали бинтами лицо и вставили в руки оружие.