Сергей Москвин - Голод

В банке с такой наклейкой отец хранил гайки, шурупы, мотки проволоки и прочую мелочь. Юля никак не могла понять, почему на банке нарисована корова и однажды спросила отца об этом. Ее вопрос вызвал у него улыбку, но перестав улыбаться, отец сказал, что раньше в банке была «тушенка», а когда шестилетняя дочь не поняла и это слово, добавил, что до войны так называлась «консервированная еда». Юля не знала, что значит «консервированная», но что такое «еда» ей было не нужно объяснять. «Еда» и «есть» были одними из первых слов, которые начинали произносить на Заставе новорожденные дети.

Правда, на этой наклейке было написано другое: «перловая каша с мясом», но когда Юля разорвала ветхий картон, то увидела внутри жестяные банки, точь-в-точь как та домашняя, из-под тушенки. И этих банок в коробке было целых двенадцать штук! А самих коробок и ящиков — вообще видимо-невидимо! Юля начала считать их, но быстро сбилась со счета, зато обнаружила в одном из штабелей несколько запаянных в полиэтиленовую пленку упаковок спичечных коробков. Мимо такой находки она просто не могла пройти и тут же, разорвав пленку на одной из упаковок, рассовала спички по карманам. Очевидно, в этом контейнере жители поселка хранили еду и другие припасы. Здесь было практически все, кроме самого главного — тех, кого она искала: Макса и Кати.

«А как же следы на снегу?» — спросила Юля у самой себя. Вряд ли стражи демона приходили сюда за спичками или за коробками с едой.

Девушка растерянно оглянулась. Когда ее взгляд упал на приоткрытую дверь на внутренней перегородке, глубоко внутри появилось сосущее чувство тревоги, но Юля загнала его еще глубже, приблизилась к перегородке и, потянув на себя неожиданно щелкнувшую вертикальную ручку, распахнула дверь настежь.

Обитающая за дверью тьма отступила и попряталась по углам под натиском проникшего снаружи солнечного света, и Юля увидела висящие на крюках обезглавленные туши невиданных животных. Судя по их длинным прямым ногам, заканчивающихся не ластами и не когтями, а раздвоенными копытами, это были не морские обитатели.

«Может, они и плавать-то не умели?» — пришла остроумная мысль, хотя Юле совсем не было смешно. Почему-то представилась пасущаяся на лугу корова с бумажной наклейки, хотя развешенные на крюках туши совсем не походили на нее. Но раз жители поселка хранили их на продовольственном складе вместе с едой, значит, эти туши тоже можно есть.

Юля осторожно переступила высокий металлический порог и вошла за перегородку. Она не поняла, зачем это сделала, но в голове вдруг ни с того ни с сего появилась мысль… даже не мысль — ощущение, что она должна войти в «холодильник». Незнакомое слово тоже вынырнуло неизвестно откуда, словно его кто-то подсказал (нашептал в уши). Шею и затылок обдало холодом, и что-то мягко и в то же время сильно толкнуло в спину между лопаток, как порыв внезапно налетевшего ураганного ветра. Чтобы устоять на ногах, Юля сделала несколько быстрых шагов вперед, а когда обернулась, увидела, как движется на нее распахнутая дверь. Потом раздался уже знакомый щелчок, и дверь захлопнулась.

После нескольких безуспешных попыток вырвать у поверженного монстра оружие, в которое тот вцепился мертвой хваткой, Катерина просто разбила каблуком закоченевшие руки и, подобрав с пола выпавший автомат, протянула Максиму. В спусковой скобе застрял обломок указательного пальца, но Макс, переборов отвращение, заставил себя взять автомат в руки.

— Умеешь обращаться? — поинтересовалась Катерина, заметив его нерешительность.

Максим замешкался с ответом.

— В руках держал пару раз, но стрелять ни разу не приходилось, — честно признался он.

С довоенных времен на Заставе осталось три или четыре автомата, но после того, как охотники выпустили последние патроны, автоматы почти полтора десятка лет пылились в ящике, в кабинете начальника Заставы. Однажды Макс спросил у Карпа, зачем он хранит бесполезное оружие? Тот пожал плечами, но ничего вразумительного не ответил.

— Ничего сложного. — Катерина забрала у Макса автомат, вытолкнула застрявший палец, оттянула затвор и щелкнула предохранителем. — Просто направляй на цель и жми на спуск.

Судя по ее точным и выверенным движениям, для нее это действительно было легко и просто.

— Катя, откуда ты все это знаешь?

— Что именно?

— Все: как стрелять, как снаряжать оружие, как взводить бомбу?

Катерина улыбнулась. Ее глаза загадочно блеснули.

— Долгая история. Как-нибудь при случае расскажу. Потом, когда выберемся отсюда. А сейчас забирай мину и пошли.

Макс поднял обвязанный веревками бочонок, хотел повесить за спину, но накинутая на шею веревочная петля тут же врезалась в горло, и он перевесил бомбу себе на грудь.

Катерина внимательно наблюдала за ним и, когда Макс закончил свои приготовления, протянула ему автомат со взведенным затвором.

— Готов?

— Может, оставишь себе? Я и стрелять-то толком не умею…

Катя отрицательно покачала головой:

— Мне пистолет привычнее. — Она похлопала себя по оттянутому боковому карману и добавила. — Там, куда мы идем, всякое может случиться, поэтому лучше, если оружие будет у каждого из нас.

Против такого аргумента трудно было возразить. Макс взвесил в руках автомат, попробовал прицелиться в воображаемого противника. После верного гарпуна новое оружие казалось неудобным, но раз оба посланца Нга без труда обращались с автоматами, Макс решил, что он тоже справится.

— Куда теперь? — автомат в руках и атомная бомба на груди прибавили решимости. А может, так действовала на него спокойная уверенность Катерины.

— Туда, где все началось, — в штольню. Только, Макс… — женщина замолчала и выразительно посмотрела в глаза зверобою. — Стражи демона наверняка где-то неподалеку. Возможно, они охраняют вход в его логово. Поэтому, если увидишь Саньку или Юлю, сразу стреляй. Без колебаний.

— Да понял я, — нехотя ответил Макс. Он крепко сжал в руках автомат, так что побелели костяшки пальцев и уже другим голосом закончил: — Идем.

Поднявшись по крутым растрескавшимся ступеням, они оказались перед другой железной дверью с уже знакомым Максиму «герметизирующим штурвалом», хотя и не такой толстой, как внутренняя дверь подвала. Толщину Макс определил на глаз, потому что эта дверь, в отличие от нижней, была распахнута настежь. За дверью простиралась вытянувшаяся между сопок долина с заметенными снегом незнакомыми постройками.

— Где мы? — растерялся зверобой.

Присоединившаяся к нему Катерина настороженно выглянула наружу, но, окинув взглядом незнакомый пейзаж, удовлетворенно кивнула:

— Все там же. Вон здание штаба. Только мы смотрим на него с другой стороны. А нужная нам штольня должна быть… — она на мгновение задумалась, — да, в той стороне.