Сергей Москвин - Голод

— Зажигалка есть?

— Спички, — порывшись в карманах, напарник вытащил оттуда коробок спичек.

Радист хотел приободрить товарища, даже открыл рот, но его слова заглушил грохот ударов, обрушившихся снаружи на запертую дверь.

«Вот и все, — подумал он. — И как эти твари чувствуют живых людей? По запаху, что ли?» Впрочем, это уже не имело значения.

— Успеем? — напарник испуганно покосился на сотрясающуюся под ударами монстров филенчатую дверь, из которой уже летели выбитые щепки.

Радист уверенно кинул, потом сорвал с канистры пробку, щедро плеснул на дверь, облил опустившего руки напарника, а остатки спирта вылил себе на голову.

— Зажигай! — скомандовал он.

Но спички ломались в дрожащих руках. Одна, вторая, третья… И лишь когда в проломе расщепленной двери появилась оскаленная морда восставшего из ада чудовища, в ладонях напарника вспыхнул крохотный огонек, вмиг превративший человека в мечущийся живой факел. Однако, против ожидания, сунувшийся в пролом монстр не отпрянул. Круша вспыхнувшие обломки двери, он жадно рванулся вперед.

«Эти твари не боятся огня!» — с ужасом подумал радист, прежде чем волна ревущего пламени захлестнула и его…

Юля закашлялась и отчаянно заколотила руками по бокам, пытаясь сбить вспыхнувшее на одежде пламя. Мгновение спустя она сообразила, что не чувствует запаха гари, а еще через пару секунд окончательно вынырнула из давнего кошмара в современную, но не менее жуткую реальность. Сейчас здесь не было огня и удушливого дыма, а бушевавшее в радиорубке пламя погасло два десятилетия назад, уничтожив все, что могло гореть, вместе с телами устроивших пожар радистов.

Юля оглянулась на черные, в наростах окаменевшей копоти стены, отодвинула опрокинутый железный стул без спинки и сиденья, о который при падении ударилась головой, и уже хотела встать на ноги, но когда оперлась руками в пол и опустила глаза, то едва снова не задохнулась от ужаса. Повсюду вокруг нее лежали обугленные кости: раздавленная грудная клетка с обломками изогнутых ребер, оторванная кисть с растопыренными пальцами, треснувшая берцовая кость, черная и шершавая с одной стороны и гладкая и белая с другой, а возле правой руки скалился прямо в лицо присыпанный пеплом человеческий череп. Она упала в груду костей! Нет! На человеческий скелет, на обгоревшие останки одного из радистов! И раздавила его.

В тот же миг девушка оказалась на ногах и принялась тереть испачканные сажей и пеплом ладони. Сердце оглушительно стучало в висках, а голова кружилась от действительного или мнимого запаха тлена. Но Юля подспудно чувствовала, что не напрасно вошла в радиорубку. То, что она увидела здесь, то, что узнала, было очень важным. Не зря же души погибших радистов два десятка лет берегли именно эти воспоминания. Вот только как использовать приобретенные знания — этого она совершенно не представляла.

Ключ.

Юля чуть не подпрыгнула на месте. Она давно уже не слышала никаких голосов, и вот опять. Но взволновало ее не это. Раздавшийся в голове голос напомнил ей… Нет, он был точь-в-точь как голос ее живого отца!

«Это невозможно, — возразила рациональная часть рассудка. — Невозможно, раз демон уничтожил его тело и душу». Юля только улыбнулась в ответ и покачала головой. Пусть так, но пока она помнит отца, он жив для нее и она может разговаривать с ним. Только вот о чем отец хотел предупредить ее?

Почему-то вдруг вспомнилось детство. Урок грамматики, они с отцом разбирают предложение. «Где здесь ключевое слово?» — строго спрашивает он, а семилетняя Юля бездумно тычет в книгу пальцем, чтобы скорей отделаться от него. Надо признать, она не была прилежной ученицей и всем занятиям предпочитала беготню и прочие шалости с соседскими сорванцами. А может быть, отец имел в виду реальный ключ? Но где его искать и где та дверь, к которой он подходит?

Юля еще раз осмотрелась по сторонам, стараясь не наступать на разбросанные по полу кости, обошла лежащий на боку опрокинутый стол и выглянула в окно. Ничего такого, что она бы пропустила. Девушка уже хотела отойти от окна, когда ее чуткий слух уловил донесшийся снаружи глухой, едва различимый лязг отпираемой железной двери.

Хорошего охотника отличают не только твердая и рука и быстрая реакция, но также острое зрение и слух. Макс считал, что обладает всеми этими качествами. И все-таки не он, а Катерина первой услышала приближение посланцев демона.

— Замри! — внезапно прошептала она.

В тишине подвала даже шепот прозвучал оглушительно. Макс вздрогнул от неожиданности.

— В чем дело? Я ничего не…

И в этот момент он услышал. Сначала из-за стальной плиты входной двери донеслись приглушенные щелчки, потом послышался нарастающий и постепенно ускоряющийся скрежет. Максу почему-то представилось, что это раскручивается железное колесо, которое Катерина назвала «герметизирующим штурвалом». А затем… Затем непроглядный мрак разрезала узкая, но быстро расширяющаяся полоска света.

«Дверь открывается!» — запоздало сообразил Макс.

Он с нетерпением ждал этого момента, но когда тот наступил, оказался совершенно не готов к нему. Может быть, сказались перенапряжение и усталость, а может, просто навыки охотника не годились для схватки с нежитью, порожденной чудовищем из потустороннего мира.

Откатившаяся с лязгом дверь замерла в распахнутом положении, и на фоне освещенного дверного проема возникла темная фигура с автоматом наперевес. Ствол направленного в подвал оружия двигался из стороны в сторону, отыскивая укрывшихся в темноте людей.

Макс вцепился в кистень, но прежде чем успел поднять свое самодельное орудие, по ушам ударил раскатистый грохот одиночного выстрела. Черный силуэт покачнулся и спиной вперед опрокинулся на виднеющиеся за ним каменные ступени.

Не теряя времени, Макс вскочил на ноги и ринулся к поверженному монстру. Катерина что-то крикнула ему вслед, но он не разобрал слов — в ушах все еще гремело эхо выстрела. Монстр не двигался. Его расколотая голова уткнулась в нижние ступени ведущей куда-то наверх бетонной лестницы. В трещине на макушке черепа был виден мозг, точнее, бурая затвердевшая каша, в которую он превратился.

«Словно застывшая грязь!» — с отвращением подумал Макс.

Но несмотря на раздробленный череп и вышибленные пулей мозги, монстр все еще был жив, если это слово вообще подходило к восставшим из мертвых тварям. Когда Макс подбежал к нему, растрескавшиеся, покрытые белым налетом инея губы дернулись, обнажив редкие кривые зубы. Возможно, это была всего лишь агония, но зверобой не стал проверять свое предположение и обрушил кистень на скалящееся лицо монстра. Раздался короткий хруст, и череп чудовища лопнул, как раздавленная яичная скорлупа. Но этого Максу показалось мало, и он еще много раз поднимал и опускал свое орудие, пока голова монстра и все отколовшиеся от нее куски не превратились в ледяную пыль.