Александр Варго - Обиженная

Белов не знал, как сообщить о происшедшем Алле. Пускай они давно не общаются, но его дочь тем не менее хорошо помнит мать, и только богу известно, как она отреагирует на это страшное известие.

Андрей задумался. Завтра придется ехать в Ставрополь, поскольку похороны бывшей супруги полностью лежат на нем. Одна проблема — он не хотел оставлять Аллу одну. То, что с ней происходило в последние дни, вызывало вполне обоснованную тревогу.

Тем временем начался самый настоящий снегопад, и он включил снегоочистители. Зазвонил телефон, и Андрей бросил недовольный взгляд на дисплей. Номер незнакомый. Помешкав, он взял трубку.

— Это кто? Это ты, Андрей? — услышал он отрывистый голос.

— Да. Только я не узнаю вас.

— Это Дмитрий Сорокин. Ты у меня был на днях, помнишь? Я бывший участковый.

«Конечно, вспомнил. И таракана твоего, лучшего друга, тоже вспомнил», — подумал адвокат.

— Я чем-то могу быть полезен? — сказал он вслух.

— Просто я хотел… Тогда я рассказал не все. Знаешь, я так растерялся, когда увидел тебя.

— Что ты имеешь в виду? — насторожился Андрей, тоже переходя на «ты».

— Ты нашел Ксению?

— Ее нашли другие. Она утонула.

В трубке послышался хрюкающий звук.

— Не везет так не везет… Андрей, я сказал тебе, что упал с лестницы и сломал спину. Это правда, — торопливо говорил Дмитрий, он будто боялся, что ему не поверят и не станут дослушивать. — Но все было немного иначе.

— Что же именно?

— Сейчас, дай собраться с мыслями… Никогда не думал, что буду исповедоваться адвокату. Так вот, когда я пришел в дом Власова, то хотел взять с собой шкатулку.

— Шкатулку? — переспросил Андрей.

— Да! Когда труп Власова унесли и понятые расписались везде, где нужно, я вдруг обратил внимание на шкатулку. Она стояла на столе, рядом с этим шкафом. Я взял ее и потряс. Мне показалось, что внутри что-то гремит, будто перекатывается что-то тяжелое. Я взял ее с собой. Знаю, люди в форме не должны так поступать. Но что сделано, то сделано. И уже на улице я понял, что ошибся. Хрен его знает, как это произошло, но внутри ничего не было. Она гремела и при этом была пустая, понимаешь меня?!

— Не очень, — признался Андрей. Судя по всему, у Сорокина проблемы не только со спиной.

— Это неважно. Потом я подумал, что в шкатулке могло быть двойное дно, но в тот момент у меня перед глазами все время был этот скрюченный Власов, и соображал я туговато. Я швырнул шкатулку прямо во дворе, да еще ногой наподдал так, что она влетела в конуру, к этой мертвой псине. А потом отправился домой. А дальше ты знаешь, я сломал спину.

— При чем тут твое падение с лестницы?

— Ко мне приходила Ксения. Знаешь, она всегда посещала всякие заведения вроде моего и по мере возможности всем помогала. После смерти Власова она сильно изменилась и стала очень набожной, поэтому ее часто можно было увидеть в приюте или доме престарелых. Она узнала меня, Андрей, и мы долго говорили. Ты не представляешь, но я плакал после этих разговоров. И вот как-то однажды она мне говорит: «А я ведь знаю, что у тебя было искушение взять чужое. Правда?» Я даже сначала не понял, о чем она. А потом, когда въехал, обалдел, типа, откуда она узнала?! «Это не имеет значения! — махнула рукой она. — Но ты должен усвоить одну простую вещь. Никогда не вини судьбу. Главное — ты жив. Радуйся, что ты так легко отделался». Я ей говорю: «Что ты несешь?! Думаешь, это радость — лежать пластом, ссать под себя и звать каждый раз сиделку, когда тебя нужно перевернуть?!» Знаешь, что она мне ответила? — с гневом в голосе продолжил Сорокин. — «Если бы ты взял ЭТО с собой, последствия могли бы быть намного хуже!»

Дмитрий закашлялся и с придыханием добавил:

— Получается, какая-то гребаная шкатулка перевернула мою жизнь, так ли я должен понимать?! Деревянная коробка для хранения всякой дряни! «Тебе предоставили выбор, ты поступил так, как считал нужным». Вот что она мне сказала на прощание! Как это понимать, Андрей?

— Я не знаю, — ответил Белов.

Он действительно не знал и вдруг почувствовал огромную усталость, граничащую с опустошенностью.

— Будь осторожен, парень, — сказал напоследок Сорокин. — Не окажись на моем месте. Этот дом — проклятье здешних мест.

— Всего хорошего, — сказал Андрей. Фары высветили сквозь кружащие снежинки две запорошенные снегом фигурки — его дочь и мать.

— Послуш… — начал было говорить Дмитрий, но адвокат уже отключил телефон.

— Как прошло собрание? — поинтересовался Андрей.

Елизавета Ивановна молчала. Алла тоже не проронила ни слова, с ленивой рассеянностью посматривая, как снаружи бушует снегопад.

— Мама? — спросил мужчина.

— Что у тебя случилось? — вместо ответа задала вопрос она, и Андрей был поражен, насколько измученно прозвучал ее голос.

— Я расскажу об этом дома, — подумав, сказал он.

— Хорошо, — покорно кивнула старушка. Белов не мог не заметить, что его мать старалась не смотреть в сторону Аллы.

На светофоре его обогнала темная «десятка». Автомобиль сильно закрутило на гололедице, но потом он выровнялся и поехал дальше, при этом чуть не зацепив их «Форд». Алла проводила машину задумчивой улыбкой.

— Придурки, — процедил Андрей. Он и предположить не мог, что в «десятке» трое неизвестных везли бесчувственное тело учительницы его дочери.

Дома Алла отказалась от ужина.

— Что еще за новости? — мрачно спросил Андрей.

— Не хочу, и все, — бросила Алла, намереваясь отправиться к себе в комнату, но ее перехватила за руку бабушка:

— Нет, Алла. Не хочешь есть — и ладно. Тогда поговорим.

— Мне не о чем с вами разговаривать, — ухмыльнулась девочка.

— Где ты была вчера? Яна Владимировна сказала, что тебя не было в школе! — с трудом сохраняя спокойный тон, сказала Елизавета Ивановна.

— Я БЫЛА в школе, — ответила Алла, сбрасывая руку бабушки, при этом на лице ее мелькнуло отвращение, и Андрей это заметил. — Я не была на уроках.

— Почему? Что случилось, Алла?! — повысил голос мужчина.

— У меня не было настроения.

Андрей переглянулся с матерью.

— Тебе не кажется, что ты забываешься? — спросил Белов, наклоняясь над дочерью. — Раньше ты себе такого никогда не позволяла!

— Оставьте меня в покое! — взвизгнула Алла, пятясь назад. Адвокат был ошарашен — он не узнавал свою дочь.

— Мне кажется, я знаю, в чем дело, — подала голос Елизавета Ивановна. Она с трудом поднялась со стула и сделала шаг к Алле. Девочка инстинктивно пригнулась, словно готовясь к прыжку и чуть ли не с ненавистью глядя на нее.

— Это волосы. Твои новые волосы. Я права? Из-за них ты так изменилась, — сказала бабушка и перевела взгляд на сына, продолжив: — А ты настолько глуп, что не видишь очевидного? Или ты ослеп?!