Александр Варго - Химера

Это последнее, о чем он успел подумать, перед тем как мир стал зеленым, словно за бутылочным стеклом. Он открыл рот, более не в силах удерживать дыхание, и все утонуло во мраке…

Сколько времени он был мертв – Митя не помнил.

В себя он пришел на мокрой траве. Он лежал на боку. Грудь горела и вздрагивала от кашля, изо рта летели брызги, а сердитый дядька, с головы которого ручьями лилась вода, хлопал его промеж лопаток тяжелой ладонью, приговаривая: «А ну дыши, гаденыш! Заплывать куда не надо можешь, а дышать – нет?»

Митю вытащил местный рыболов. Он вовремя заметил тонущего мальчонку и прыгнул в воду, не снимая зеленых маскировочных штанов, в кармане которых лежал перочинный нож. Именно его лезвие спасло Савичеву жизнь, обрезав дешевую китайскую сеть, в которой запуталась щиколотка.

До сих пор остается загадкой, кто натянул поперек реки десятиметровую капроновую «китайку». Ни один из жителей деревни не сознался в преступлении, хотя, возможно, им не в чем было сознаваться. Купалку на изгибе, это оживленное ребячье место, в деревне хорошо знали. Ни один из местных любителей рыбалки не мог там поставить сеть и надавал бы по башке каждому, кто попробовал бы это сделать, поскольку на купалку мог отправиться его сын, внук, племянник. Подозревали дебиловатого Мишу, у которого было не все в порядке с головой, но поди докажи, что сеть поставил он. В любом случае, через два года Миша сам себя наказал, выпив вместо водки суррогат и переехав на местное кладбище. С его смертью тайна сети навсегда осталась неразгаданной.

Митя долго не мог привыкнуть к тому, что стал жертвой чьей-то безалаберности, а не речного чудовища. Он хорошо помнил упругую тяжесть, которая тянула его на глубину и казалась живой, наделенной зловещим разумом.

По ночам он просыпался в холодном поту от кошмара, в котором он тонул в холодной воде вновь и вновь. Из-за этого у него развился синдром навязчивых состояний. Стоило ему оказаться у воды, как подскакивал пульс, конечности пробирала дрожь, а горло сжималось от ужаса. Ему казалось, что в реке, в пруду, в бассейне, в канале – повсюду скрываются монстры, которые только и ждут удобного случая, чтобы схватить такого маленького и такого вкусного мальчика.

Около двух недель Митю обследовали в детской психиатрической больнице, а потом он четыре года наблюдался у детского психиатра. Ему задавали вопросы, выписывали таблетки, и к четырнадцати годам помогли избавиться от водобоязни. Наполненная ванна больше не пугала. В водоемы он заходил свободно – правда, только на мелководье и по пояс. Но мама и детский психиатр были довольны.

С тех пор прошло много лет. Митя окончил школу с красным дипломом, переехал в Москву, женился, открыл фирму, купил квартиру. Он стал взрослым и был абсолютно здоров. Но по ночам по-прежнему просыпался от кошмара, в котором нечто жуткое, бесформенное набрасывалось на него в холодной воде и тащило вниз, в темную глубину.

Митя был рад выбраться из избы деда Матвея.

Посреди двора он остановился, чтобы ополоснуть лицо из ржавой бочки. Вода привела в чувство. Он вытерся рубашкой и посмотрел на водохранилище, синеющее за листвой. Серебристая рябь, скользящий по ней парус, шум пляжа резко контрастировали с мрачным рассказом, который словно проник в эту радостную жизнь из другой реальности, первобытно-суеверной.

Легенда о фараончике произвела на Митю сильное впечатление. Еще неделю назад он с недоверием отнесся бы к истории про утонувшее войско библейского правителя и воинов, обратившихся в чудовищ. Однако загадочные события последних дней вкупе с личной психологической травмой пошатнули его убеждения, и сейчас бывший ученый уже не мог утверждать, что за теорией Дарвина и двойной спиралью ДНК не начинаются обширные мистические территории. Исчезновения девушек и легенда деда Матвея всколыхнули в нем старые фантазии об ужасном монстре, жертвой которого он едва не стал в далеком детстве.

Теперь, спустя восемнадцать лет, он узнал имя. Фараончик.

Словно холодом подуло в затылок.

Когда юного Митю выписывали из психиатрической клиники, он надеялся, что страхи и видения остались в прошлом. Он вырос, устроил жизнь, похоронив глубоко в душе ужасное воспоминание о холодной воде и чьей-то руке, хватающей его за щиколотку. И вдруг, в один момент, эти образы вернулись, сметая тщательно выстроенные ограждения из логики и рационального, на которых держалась его взрослая жизнь.

Холодная вода… песня над рекой… чмоканье белья…

…и нечем дышать!

На всем пути до места, где остался катер, они брели молча. Только когда отчалили, Леонидыч сказал:

– Гнетущее впечатление, правда?

Митя молча кивнул.

– Поверил в фараончика?

– Не знаю, – неуверенно произнес Митя. – Но под описание подходят все известные нам приметы: и среда обитания, и похищения, и даже голос.

– Получеловек-полурыба, – хмыкнул Леонидыч. – Ихтиандр. Как говорят у нас в Одессе: мама, роди меня обратно…

Окончание фразы накрыл рев заработавшего мотора, запущенного инспектором. Катер разогнался. Деревня Пятница с богатыми особняками, среди которых пряталась старая почерневшая изба, наполненная жуткими историями, поплыла мимо и осталась позади. Леонидыч стоял за рулем как влитой – только ветер трепал редкие седые пряди, выбивающиеся из-под кепи. Глаза были скрыты под дешевыми солнцезащитными очками.

– Матвей убедительно глаголет, – сказал он, не поворачивая головы. – Даже меня проняло. А меня не очень-то заставишь верить в сказки.

– Может, так и есть? – Мите пришлось перекрикивать ревущий мотор. – Может, мы столкнулись с потусторонним существом?

– Нет, – отрезал Леонидыч. – В фараончика, который наказывает людей за грехи, я не поверю. Скорее уж в крокодила…

Он погасил скорость, чтобы волна катера не перевернула плывущую навстречу прогулочную лодку с тремя девицами в купальниках. Одна им помахала. Ни Митя, ни инспектор не ответили на приветствие.

– В одном дед прав, – продолжил Леонидыч. – Я о логове.

– Не понимаю.

– Между пропажей девушек и обнаружением останков имеется интервал в несколько дней. Животное он или человек – у похитителя должно быть логово. Место, где он спит, куда тащит своих жертв. Найдем логово – найдем и его.

Митя озадаченно потер лоб.

– Но где искать логово?

– Уж точно не на дне. Во-первых, извини, трудно в это поверить. А во-вторых, близкие к следствию люди рассказывают одну вещь. Якобы первая девчушка после пропажи какое-то время была жива. День, ночь и еще день. По останкам определили. Не знаю, есть ли здесь доля правды. Но если есть, то под водой, согласись, сложно прожить пару дней. – Леонидыч посмотрел на высокий лесистый берег на другой стороне. – Я думаю, логово где-то там.