Татьяна Королева - Тимур и его команда и вампиры

Тимур закрыл глаза. Не было в вечернем воздухе ни сна, ни покоя.

Казалось, если подождать еще немного, то послышится цокот конских копыт, зазвенит сбруя, затрубят в горны сигнальщики, и он увидит, как неудержимой лавиной мчится через мост красная конница. Поскачет, развернув знамена, на главный бой, к далекому невидимому фронту…

Он что есть силы оттолкнулся ногами от берега и поплыл обратно. Выбрался из воды, когда ребята уже вовсю играли в «оживи покойника». Водил Гейко, ему завязали глаза, положили спиной на песок и дали в руки длинную палку — свечу. Этой палкой он вслепую отбивался от добрых собратий своих, которые, жалея лжеусопшего, пытались вернуть его к жизни, усердно настегивая крапивой по голым икрам, коленям и пяткам.

Конечно, стоило Тимуру выбраться из воды на песок, как дежурный покойник огрел его палкой по ногам под дружный хохот ребят. Даже овчарка, бегавшая следом за ребятами, звонко залаяла. В сердцах Тимур наклонился и стащил с Гейкиных глаз повязку:

— Ты чего?

— Дурацкая какая-то игра!

— Ничего не дурацкая, а очень старинная… это… обрядная! — обиделся Коля.

— Что в ней старинного? — Тимур отобрал у мальчишки пучок крапивы и закинул куда подальше в сторону заброшенного сада.

— В старые времена покойников всех подряд стегали крапивой, чтобы не схоронить кого прямо живьем, — объяснил Цыган. — Уснет, там, человек или приболеет. Потом проснется, ужаснется, кочевряжится, стучит. Только все без толку, гробик забит и землей присыпан!

— Ерунда. Бредни!

— Нет, Тимка, не бредни. Научный факт, — посерьезнел Коля Колокольников. — Называется — летаргический сон, я про него читал в энциклопедии. Людей сплошь и рядом хоронят заживо!

— А что потом будет с тем, кого заживо похоронили?

— Либо помрет — либо будет пить свою кровь и превратится в упыря…

— Ой… — Гейко раскурил папироску и передал рассказчику. — Страшно…

— Точно! У деда есть целая книжка про вампиров в революционном Париже. — Коля затянулся и продолжал: — Я чуть со страху не умер, пока читал! Тела раненых сбрасывали в общие могилы вместе с мертвецами, город очень быстро наполнился вурдалаками и оборотнями. Парижане трепетали от ужаса и боялись покидать дома после заката. Но отважным комиссарам Конвента [17] Конвент — главный законодательный орган Франции в период революции 1792–1795 г. удалось изловить самого опасного вампира — маркиза Анре де Лакло Сангланта, по прозвищу Арман — ледяной поцелуй. Его заковали в цепи и ошейник с серебряными шипами, потому что вурдалаки очень боятся серебра, хотели предать революционному трибуналу и отправить на гильотину. Но нашлась невинная и чистая душа, которая одна во всем свете способна выпустить вампира из оков, и пожалела его… Возможно, он жив до сих пор…

Солнце сгинуло за горизонтом, небо стало тусклым и безжизненным, как засохшие цветы сирени. Черными молниями скользили по нему летучие мыши. С реки тянуло прохладой, песок быстро остыл, Тимур поежился:

— Подумаешь, книжка. В настоящей жизни никаких вампиров-упырей нет!

— …есть… они есть… есть… — зашептала вода, волна за волной накатывая на песок.

Компания перебралась на деревянные мостки:

— В книжке, понятное дело, любую ерунду можно написать. Читала нам учительша про «Графа Монтекристо». Как один французский фраер оборваться хотел с дома родного и десять лет копал подземный ход. Толку копать, если тюрьма на острове и кругом вода? Смешно, ей-богу, книжкам верить! — презрительно сплюнул в воду Цыган и перешел на взволнованный полушепот: — Упыри — другое дело, тут без обмана. Мне один жиган рассказывал. Его по малолетству, в угар НЭПа, словила на Москве облава. Вот посадили их всех не в милицейскую машину, как обычно, а в скорую помощь. Только на дверце рядом с красным крестом еще и капля крови была нарисована. Привезли в клинику. На воротах прямо указано «Институт крови». Привязали там каждого к койке, в вену иголки сунули, и давай из них кровь качать…

Гейко и Тимур придвинулись другу к другу, их пробирал озноб, глаза у Коли округлились от ужаса, он уронил недокуренную папиросу в воду, облизнул губы:

— Всю-всю выкачали?

— Да погоди, Коля! Пусть по порядку рассказывает…

— Щас. Тер бы жиган со мной, кабы всю выкачали. За день до облавы он по случаю спер в одной фатерке серебряные ложки, а продать не успел. Держал при себе, в кармане. Посмотрел на такое дело, повертелся так и эдак, высвободил руку с-под ремней. Да и хватил ложкой доктора — какой ближе стоял. Тот прямо на пол грохнулся и сразу весь скукожился, потом рассыпался в пепел…

— А жиган?

— Жиган дал оттуда деру, пока суета стояла. Чего ему ждать? Погулял еще два — много три года на вольной воле. Потом, уже на пересылке, урки ему рассказали, что в том институте окопалась страшная секта упырей, называлась «богдановцы»… [18] Институт переливания крови действовал с 1925 года в Москве под руководством философа и медика Богданова (Малиновского) А. А. В институте проводили «новаторские» медицинские эксперименты, например практиковали «обменные переливания крови» с целью омоложения, использовали в качестве доноров крови трупы и т. д. В годы НЭП деятельность института обросла слухами и породила ряд городских легенд о похищениях людей для медицинских опытов и случаях вампиризма среди сотрудников института.

— Цыган, как узнать кто упырь — а кто нет?

— Проще простого. Сам я живых вурдалаков близко не видал, но сведущие люди рассказывали так: упырь питается одной кровью. Потому он весь бледный, не ест, воды не пьет и никогда не бреется. Ему без надобности, — рассказчик так увлекся, что сам побледнел, и даже черты лица у него заострились. — В зеркалах упыри не отражаются, солнце для них хуже огня, кожа у них всегда холодная как лед. Потому днем они спят, а если выходят — то прячутся в тени. Еще крапивы, полыни или чеснока вусмерть боятся. Видят они в темноте как днем, глаза в потемках аж светятся красным. Зубы у них тоже особенные — белые, острые, резцы торчат как у диких зверей! Хвать, — Цыган очень убедительно и громко щелкнул зубами, — и вопьются своими волчьими клыками гражданину в шею и сосут с него кровушку, всю до последней капли…

— Про упырей, Тимка, ты зря сомневаешься. Их полно, — вставил Гейко. — Отцу один знакомый комкор рассказывал, мол, в НКВД заседает целый секретный отдел, ловят упырей, призраков, чертей и всяких сектантов. Стали бы отдел держать, если бы не было?

Овчарка прижалась к ногам Тимура и жалобно поскуливала — как будто испугалась истории про упырей не меньше мальчишек. Он потрепал глупую псину по загривку — никаких упырей нет и быть не может!

Стало совсем темно, на небе появились первые робкие звездочки. Лягушки залились тревожными трелями, а сумеречные полчища комаров устремились к редким фонарям. Воздух пропитался влагой, запахи стали яркими и резкими — потянуло болотной тиной и близкой бедой.