Стивен Кинг - Нужные вещи

Но он все равно отложил фонарь и взял в руки антенный кабель. Помяв его в руках, Алан вставил его в соответствующее гнездо телевизора. При этом банка со змеей выскочила из кармана. Он успел ее поймать у самого пола и поставил на прилавок рядом с видеомагнитофоном.

Норрис Риджвик проехал уже половину пути до «Нужных вещей», когда осознал, что было бы глупо — даже глупее, чем он вел себя до того, а вел он себя, прямо скажем, по-идиотски, — тягаться с мистером Гонтом в одиночку.

Он схватил микрофон рации.

— Номер два вызывает базу. Это Норрис, прием.

Он отпустил кнопку. Ничего, кроме бешеных завываний статики. Гроза бушевала прямо над Касл-Роком.

— А ну ее, — сказал он и свернул к зданию муниципалитета. Алан должен быть там; а если нет, то там по крайней мере знают, где он. Алан придумает, что делать… и в любом случае выслушает его исповедь: он проткнул покрышки на машине Хью Приста и отправил человека на смерть, потому что он, Норрис Риджвик, хотел заиметь такую же базуновскую удочку, какая была у его любимого папочки.

Он подъехал к зданию муниципалитета, когда таймер бомбы, заложенной под мостом, стоял уже на отметке «5 минут», и припарковался прямо за ярко-желтым микроавтобусом. Судя по виду, он принадлежал телевизионщикам.

Норрис выскочил под проливной дождь и поспешил в управление, очень надеясь застать там Алана.

Полли сделала еще один выпад вантузом в сторону паука, вставшего на дыбы, но на этот раз тварь не стала уворачиваться. Ее щетинистые лапы вцепились в ручку, и несчастные руки Полли буквально взвыли от боли, приняв на себя дополнительный вес. Ее хватка ослабла, вантуз опустился, и паук тут же вскарабкался по ручке, как толстяк по канату.

Она сделала вдох, чтобы закричать, но тут его передние лапки коснулись ее плеч, словно шаловливые пальцы наемного танцора. Его тусклые глазки смотрели ей прямо в глаза. Клыкастая пасть разверзлась, и Полли почувствовала его дыхание — смесь ароматов горьких пряностей и гниющего мяса.

Она открыла рот, чтобы закричать, и одна из паучьих лапок зацепилась за ее губу. Грубые, отвратительные щетинки прошлись по ее зубам и языку. Паук радостно запищал.

Полли подавила первый позыв выплюнуть эту кошмарную, пульсирующую штуку. Она отпустила вантуз и схватилась за ногу паука, одновременно прикусив изо всех сил ту, что была у нее во рту. Что-то хрустнуло, и рот наполнился холодной горечью — будто она отхлебнула остывшего крепкого чаю, который простоял в чашке с утра до вечера. Паук издал болезненный вопль и попытался вырваться. Щетинки яростно царапали Поллины кулаки, но она успела сжать руки, которые разрывались болью… и выкрутила его лапу, как куриную ножку. Раздался глухой хруст. Паук снова заверещал.

Он все еще пытался удрать. Выплюнув горькую жидкость и понимая, что пройдет еще не один день, прежде чем она избавится от этого привкуса, Полли притянула его обратно. Она и сама удивилась этой демонстрации силы, но в душе она знала, в чем дело. Ей было страшно, она возмущалась… но больше всего она злилась.

Мной воспользовались, вдруг подумалось ей. Я продала жизнь Алана вот за это чудовище.

Паук попытался вцепиться в нее своими жвалами, но его задние ноги ослабили хватку, и он упал бы… если бы Полли ему позволила.

Она обхватила его жаркое, извивающееся тело и сжала со всей силы, подняв его так, что он корчился, суча и дергая лапками, прямо у нее над головой. Из него сочилась кровь и еще какая-то черная жидкость. Все это текло по ее рукам обжигающими струйками.

— ХВАТИТ! — закричала Полли. — ХВАТИТ! ХВАТИТ! ХВАТИТ!

Она отшвырнула паука прочь. Он шлепнулся о выложенную кафелем стену позади ванны и распластался там среди подтеков склизкого гноя. Повисев так какое-то время, удерживаемый собственными вывалившимися внутренностями, он шмякнулся в ванну.

Полли снова схватила свой экскалибур-вантуз и бросилась вперед. Она попыталась добить паука, как женщины обычно бьют веником мышь, но это не сработало. Паук лишь содрогнулся и пытался уползти, скребя лапками по резиновому коврику, украшенному желтыми маргаритками. Полли развернула вантуз и заработала ручкой, как копьем.

Ей удалось найти жизненный центр у этой злобной, уродливой твари, и она налегла на него всем телом. Раздался громкий хруст, паучьи внутренности лопнули и вонючим потоком понеслись к стоку. Тварь судорожно выгнулась, тщетно царапая ручку, вонзившуюся в ее сердце… и наконец затихла.

Полли отступила назад, закрыла глаза и почувствовала, что все вокруг плывет. Она уже теряла сознание, когда у нее в голове ослепительным фейерверком взорвалось имя Алана. Она сжала кулаки и уперла их друг в друга, косточку в косточку. Боль была сильной, резкой и отрезвляющей. Мир вернулся обратно холодной вспышкой.

Она открыла глаза, подошла к ванне и заглянула в нее. Сначала она не увидела вообще ничего. Но потом, рядом с резиновой чашкой вантуза, она заметила паучка. Размером он был не больше ноготка у нее на мизинце и совсем-совсем мертвый.

И больше ничего не было. Все остальное — лишь твое воображение.

— Хрена с два, — сказала Полли тихим, срывающимся голосом.

Но паук был уже неактуален. Сейчас главное — Алан. Ему грозила опасность, и виновата в этом была она. Нужно немедленно найти его, пока не поздно.

Если уже не поздно.

Надо ехать в полицейский участок. Там знают, где…

Нет, вмешался голос тети Эвви. Не туда. Так ты опоздаешь. Ты знаешь, куда надо ехать. Ты знаешь, где он.

Да.

Она знала.

Полли побежала к двери с одной-единственной мыслью, бьющейся в голове, словно крылья трепещущего мотылька: Боже, пожалуйста, пусть он ничего там не покупает… Боже, прошу тебя, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, пусть он ничего там не покупает.

Часовой механизм под мостом через реку Касл, с незапамятных времен известным всем жителям Касл-Рока как Оловянный мост, достиг нулевой отметки в 7.38 вечера во вторник 15 октября в год 1991-й от Рождества Христова. Слабый электрический импульс, который должен был привести в действие звонок, лизнул контакты реле девятивольтовой батареи, питавшей адскую машинку. Звонок прозвенел, но он — как и весь таймер — разлетелся на куски через долю секунды после того, как ток прошел через взрыватель, подорвавший динамит.

Лишь немногие в Касл-Роке приняли взрыв за раскат грома. Гром был как небесная тяжелая артиллерия, а взрыв походил на выстрел из гигантского ружья. Южная сторона моста, который, само собой, был построен не из олова, а из старого, ржавого железа, слетела с быков сплюнутым огненным шаром. Она поднялась в воздух футов на десять, превратившись в слегка изогнутый пандус, и рухнула обратно в хрусте крошащегося бетона и стоне рвущейся стали. Противоположный конец моста тоже сдвинулся с места, и все сооружение косо сползло в практически вышедший из берегов поток. Южный край лег на срубленный молнией вяз.