Михаил - Московский завет

Двери распахнулись, и в свете метнувшихся факелов генерал увидел Неаполитанского короля в небрежно распахнутом мундире и окружении караула, до нитки промокшего от ливня.

Скрывая охвативший его трепет, Себастьяни глубоко затянулся и, неспешно выпуская дым, попытался мимикой изобразить удивление.

- Дорогой Орас, как я вижу ваш сон потревожила гроза? - радостно воскликнул Мюрат. - Не пугайтесь напрасно! Небеса подают добрый знак!

- Вы говорите о разразившейся буре? - дипломатично уточнил Себастьяни, пытаясь частыми затяжками унять в голосе дрожь.

- Конечно, о буре! Так же об исполине, поверженном небесной молнией. - Мюрат возбужденно подошел к генералу и, заглянув в глаза, добавил. - Я говорю о вековом дубе, который в куски разнес стекла и выворотил оконные рамы в вашей спальне. Неправда ли, дорогой друг, небеса посылают нам знамение?

- И благословляют Ваше величество!

Себастьяни учтиво склонил голову, отчего-то представляя, что именно таким же образом люди кланялись, подступая к гильотине.

Мюрат благосклонно улыбнулся и положил руку на плечо генерала:

- Время пришло! Следуйте за мной, я приоткрою завесу Судьбы.

Не одеваясь, лишь накинув мундир, Себастьяни выскочил следом за маршалом и, в освящении яростно чадящих факелов, они направились широкой дворцовой анфиладой туда, где до этой ночи в полной безвестности таилось будущее многих человеческих жизней и судеб.

Оставив конвой при входе, Мюрат и Себастьяни вдвоем вошли в перемыкающую к дворцу чреду графских оранжерей.

Здесь, среди диковинных все еще благоухающих цветов, расположились исполненные в манере мастеров Ренессанса, персонажи «Откровения» святого Иоанна. Фигуры цвета бронзы, мрамора и графита, были устроены таким образом, что в каждой из них мог поместиться человек и с легкостью управлять многообразными движениями куклы или, взведя пружины, заставить ее действовать самостоятельно.

- Как вы уже знаете, в конце этой недели для императора и его ближайшего окружения в Кремле, а точнее, в Успенском Соборе, будет дано представление оперы Лесюэра «Новая Троя». Надо отдать должное композитору, зрелище, по своему замыслу и масштабу, грандиозное! Наша задача подготовить для императора нового троянского коня.

Не моргающим змеиным взглядом Себастьяни уставился на освещенное факельным пламенем лицо безумного Иоахима, но не нашел сил что-либо произнести в ответ.

- Ангелы и демоны, святые и грешники, все это мелочь, так сказать, массовка. Заполнены они будут всякой швалью, пушечным мясом, которым для нашего дела совсем не жалко пожертвовать.

Мюрат увлек генерала вглубь оранжереи, подводя к величественной фигуре, изображающей Саваофа на облаках и в окружении грозных золотых молний.

- В разгар оперы из фигуры Юпитера низойдет с небес двойник императора в точно таком же сером походном сюртуке. - Мюрат посмотрел на застывшее лицо генерала и пояснил. - Тот самый, которого мы захватили по дороге в Вороново. Кстати, его сейчас усиленно откармливают мои повара, чтобы подобно Рождественскому гусю, вошел в нужный вес.

Подобное сравнение Наполеона с рождественским гусем явно оказалось по вкусу Неаполитанскому королю. Представляя грядущие события, Мюрат с удовольствием прищурил глаза:

- Потом, ближе к развязке «Новой Трои», публика будет осыпана не триумфальным конфетти, а гранатами. Следом на воздух взлетят заминированные ангелы и дьяволы, святые и грешники... В соборе будет устроен подлинный ад!

Неаполитанский король задрал факел вверх и, обращаясь уже не к Себастьяни, а самому Саваофу, воскликнул:

- Война закончится через неделю! Максимум через месяц,. На праздник молодого вина, дорогой Орас, назначу тебя маршалом Франции и вице-королем Италии! Вся Европа станет рукоплескать миротворцам, весь мир будет у наших ног!

- Но если что-то пойдет не так, что станет с нами тогда? - пробормотал Себастьяни. - Что если мы сами погибнем в соборе?

- Нас там даже близко не будет! Переговоры провалены, русские не хотят мира с Наполеоном. Согласно приказу, через два дня мы выступаем, чтобы отыскать русскую армию. Все свершится в наше отсутствие. - Ответил Мюрат. - Возвратясь, мы проведем тщательное расследование и обнаружим предателей, вступивших в сговор с московским генерал-губернатором Ростопчиным, чье тело так же обнаружат в одной из Кремлевских башен.

- Следует, что все придумал и провернул сам Ростопчин? - заметил Себастьяни, понимая, что план Мюрата действительно грандиозен и гениален. - Получается, что вначале генерал-губернатор организовал пожар, затем покушение на императора во время некогда задуманного им самим апокалипсического представления. Наверняка существует немало русских и иностранцев, которым он успел не только разболтать о предполагаемом действе, но и перед кем похвастался своими куклами!

- Вот именно! - нетерпеливо выкрикнул Мюрат. - Тут же всплывут подробности и с московским двойником императора, и с аэростатами Леппиха, и организацией ватаг поджигателей из душевнобольных и колодников. Одним словом, мы вскроем подробности, которые так обожают газетчики по всему свету. Вот тогда русскому царю Александру, чтобы сохранить свое лицо перед Европой, придется заключить удобный для нас мир!

Неаполитанский король вновь повернулся к генералу, неожиданно обращаясь к нему тихо и ласково:

- Разве такая игра не стоит свеч?

- Она стоит даже того, чтобы на нее поставить свою жизнь, сир!

Себастьяни преклонил перед безумным Иоахимом колено, как подобает рыцарю перед своим королем.

Поставить оперу в Московском Кремле и даже более, в его Успенском соборе, святыне поверженного врага, где находили упокоение русские патриархи и венчались на трон цари, было затеей воистину грандиозной и по своим масштабам вполне сопоставимой с триумфом ахейцев на руинах павшей Трои. Ради этого Лесюэр, уже ощущавший себя современным Гомером, был готов пуститься на любую хитрость, принять любую жертву, поступиться любыми принципами, лишь бы воплощение «Новой Трои» состоялось.

Он ждал своего представления подобно тому, как жаждет пророк увидеть обетованное Создателем чудо. Войти в историю, обессмертить свое имя? О, как это ничтожно мало! Бессмертно имя Герострата, но разве оно может тягаться с именем божественного слепого певца? Лесюэр не желал довольствоваться сомнительной славой, ему хотелось подлинного величия, он мечтал начертать свой гений на скрижалях времен!

Все складывалось более-менее удачно до тех пор, пока Наполеон не отправил Мюрата решать очередную неотложную задачу империи. Едва Неаполитанский король покинул свою резиденцию, чтобы, обнаружив русские войска и основательно потрепав их, склонить Александра к заключению мира, как оставшийся в одиночестве Лесюэр почувствовал, что его «Новая Троя» проваливается, не успев начаться.