Клайв Баркер - Таинство

— Рабджонс? Это ты?

— Тут раненая медведица! — крикнул Уилл.

— Я ее вижу, — ответил Гутри. — Это ты в нее стрелял?

— Нет! — Краем глаза Уилл увидел, что Гутри вышел из хижины. — Возвращайся назад! Ты меня слышишь?

— Ты не ранен? — крикнул Гутри.

Прежде чем Уилл успел ответить, медведица встала на задние лапы и, повернувшись к Гутри, набросилась на него. Она взревела, и у Уилла еще было время подумать, почему она выбрала Гутри, а не его. Может быть, за те секунды, что они смотрели друг на друга, она поняла, что Уилл не представляет угрозы: просто еще одно раненое существо, попавшее в ловушку между улицей и морем. И тогда она бросилась на Гутри, одним ударом отбросив его ярдов на пять, но, наверное, благодаря мощному выбросу адреналина, через мгновение тот уже вскочил на ноги, выкрикивая что-то неразборчивое. Только теперь его тело, казалось, осознало нанесенный ему ущерб. Руки поднялись к груди, чтобы остановить кровь, которая уже сочилась между пальцев. Гутри перестал кричать и посмотрел на медведицу. Несколько мгновений они глядели друг на друга — окровавленные, пошатывающиеся. Гутри первым нарушил симметрию и упал лицом вниз.

Люси, оставаясь на пороге дома, отчаянно залаяла, но не решилась приблизиться к хозяину. Гутри был еще жив. Он попытался перевернуться, правая рука скользнула по льду.

Уилл оглянулся туда, откуда пришел, надеясь увидеть там кого-нибудь, кто поможет. На берегу никого не было — наверное, люди шли по улице. Но времени их дожидаться не было. Гутри нужна помощь. И немедленно. Медведица снова опустилась на четыре лапы и, судя по тому, как она шаталась, вот-вот должна была свалиться на землю. Не сводя с нее глаз, Уилл подошел к Гутри.

Старик обессилел. Ему удалось перевернуться, и стало ясно, что рана смертельная: грудь представляла собой жуткое зрелище, да и взгляд был страшен. Но он, казалось, увидел Уилла или, по крайней мере, почувствовал его приближение и схватил за куртку.

— Где Люси?

Уилл оглянулся. Собака по-прежнему была у двери, но уже не лаяла.

— Здесь, цела.

Гутри, по-видимому, не услышал ответа, так как подтянул Уилла ближе. Хватка у него была на удивление крепкая.

— Она в безопасности, — сказал Уилл громче и сразу услышал предупреждающий рык медведицы.

Уилл посмотрел на нее. Медведицу трясло, и, судя по всему, ей, как и Гутри, оставалось жить считаные секунды. Но она не хотела умирать на месте и осторожно двинулась в сторону Уилла, обнажив зубы.

Другой рукой Гутри ухватил Уилла за плечо и снова заговорил. Уилл не понял, что означают его слова, по крайней мере в эту минуту.

— Вот этого… уже никого… не будет… — сказал он.

Медведица сделала еще шаг, раскачиваясь вперед-назад.

Уилл очень медленно попытался освободиться от хватки Гутри, но тот крепко держал его.

— Медведица… — напомнил Уилл.

— И этого… — пробормотал Гутри, — и этого…

На его окровавленных губах застыло что-то вроде улыбки. Понимал ли он в агонии, что делает — удерживает человека, который вызвал у него столь горькие воспоминания, когда тому угрожает смерть в лапах медведя?

Уиллу не оставалось выбора: если уж убираться с дороги медведицы, то придется тащить с собой Гутри. Он стал подниматься на ноги, волоча за собой тяжелого старика. Это движение вызвало стон у Гутри, и он почти отпустил плечо Уилла. Словно партнер в каком-то жутком танце, Уилл сделал шаг в сторону лачуги, таща за собой Гутри. Медведица остановилась, глядя на эту нелепую сцену сверкающими черными глазами. Уилл сделал еще шаг, и Гутри вскрикнул, но тише, и неожиданно выпустил Уилла, у которого не было сил его удержать. Гутри скользнул на землю, словно его кости стали жидкими, и в это мгновение медведица приняла решение. Уилл не успел бы увернуться, а тем более убежать. Зверь в один прыжок оказался на нем, словно машина, сбившая пешехода. Уилл почувствовал, как от удара ломаются кости, а мир становится пятном боли и снега, ослепившим его своим белым сиянием.

Потом голова его ударилась о лед, и на несколько секунд он потерял сознание. Очнувшись, Уилл поднял руку и увидел красный снег. Куда подевалась медведица? Он повел глазами направо, потом налево: ее нигде не было. Одна рука неподвижно лежала под ним, но в другой еще были силы, чтобы опереться и приподняться. От этого движения тело пронзила боль, и он испугался, что снова потеряет сознание, но понемногу ему все же удалось встать на колени.

Он услышал сопение слева и посмотрел туда. В глазах помутилось. Медведица уткнулась носом в тело Гутри, вдыхая его запах. Она подняла громадную голову, и Уилл увидел, что морда у нее в крови.

«Это смерть», — подумал Уилл.

Смерть для всех нас. То, что ты столько раз фотографировал. Неподвижный дельфин, запутавшийся в сетях; обезьяна, бьющаяся в конвульсиях среди мертвых сородичей и не сводящая с него взгляда, который невозможно вынести, разве что через объектив камеры. Все они стали одним в это мгновение: он, обезьяна, медведица. Смертные существа, чье время подошло к концу.

А потом медведица снова набросилась на него, когти вспороли плечо, спину, челюсти сомкнулись на шее. Откуда-то издалека, из мира, которому он больше не принадлежал, донесся женский голос, зовущий его, и мозг лениво отметил: «Здесь Адрианна, милая Адрианна…»

Он услышал выстрел, еще один. Почувствовал, как всем своим весом навалилась на него медведица, придавив к земле. Ее кровь бежала по его лицу.

«Неужели спасен?» — подумал он словно о ком-то другом.

По мере того как он укреплялся в этой мысли, другая его часть, у которой не было ни ушей, чтобы слышать, ни глаз, чтобы видеть, да которой это было и не нужно, тихо покидала этот мир. Органами чувств, о существовании которых Уилл и не подозревал, он созерцал звезды сквозь снежные тучи. Ему казалось, что он чувствует их тепло, что их пылающие сердца и его дух разделены лишь мыслью и что он может оказаться там, в них, познать их — стоит только пожелать.

Но что-то остановило подъем. Голос. Он знал этот голос, только не мог вспомнить, кому он принадлежит.

«Эй, ты что это надумал?» — произнес он с лукавой насмешкой.

Он пытался вспомнить лицо, но перед глазами всплывали лишь фрагменты. Шелковистые рыжие волосы, острый нос, шутовские усы.

«Тебе еще рано», — сказал пришелец.

«Но я хочу, — ответил Уилл. — Здесь столько боли. Не в умирании — в жизни».

Собеседник слышал жалобы Уилла, но не пожелал поддерживать тему.

«А ну, помолчи, — сказал голос. — Думаешь, ты первый на этой планете потерял веру? Это часть нашего бытия. Нам нужно поговорить серьезно — тебе и мне. С глазу на глаз. Как мужчина с…»

«Мужчина с кем?»

«И до этого дойдем», — ответил голос, начиная слабеть.